Давление исчезло. Кёрз обхватил руками останки скульптуры отца. Застывший в полуобъятиях, он ждал голос, который больше никогда не услышит... Видения говорили, что больше никогда не услышит. И видения были правы.
За спиной примарха вновь возник психический свет. Отец стоял и печально смотрел на запутавшегося в собственных кошмарах сына. Эта щемящая печаль, медленная, исполненная тихого света, лилась с открытых ладоней Повелителя человечества. Конрад Кёрз отпустил остатки мясной статуи и упал на колени перед величественной фигурой. Император провёл руками по лицу Кёрза, сбрасывая грязь, кровь и остатки человеческой плоти с белоснежной кожи. Чёрные слёзы, что продолжали падать из глаз примарха, поднялись в воздух и застыли сверкающими кристаллами. Повелитель человечества смотрел прямо в глаза Призрака Нострамо, а через них - на каждого легионера Восьмого в комнате.
Я давно перестал быть человеком. Тьма стала моим домом, человеческая плоть пищей, причинение боли другим - смыслом жизни. Иногда мне снились тёплые сны о том времени, до превращения в ангелоподобного воителя. Но лишь иногда. Намного чаще - разрушенные города, резня, пепел сжигаемых врагов. Не как муки совести, нет - как достижения. Смотри, убийца, как многого ты достиг! Пыточная - твой храм, дыба - кровать, головы врагов - медали. Детские язычки - изысканный десерт, что вкушаешь, празднуя завоевание очередного мира. Очень немного членов Восьмого легиона понимали, во что превращаются, и думали над смыслом собственных поступков. Мы были созданы как инструмент устрашения, а инструмент не должен думать.
Свет Императора показывал всё это. Да, Повелители Ночи были созданы убийцами и садистами. Но это не оправдание всем тем преступлениям, что совершил наш легион до и после предательства. Я - не бездумное животное, что руководствуется лишь собственными инстинктами.
- Да, Отец... Я вижу.
Император еле заметно кивнул и исчез. Чёрные слёзы, что висели вокруг Ночного Призрака, слетелись в его раскрытые ладони. Двадцать кристаллов - ровно столько же, сколько детей Конрада застыло вокруг трона. Примарх встал и взглянул в наши души, туда, где горела часть его самого. Легендарная скрытность, дар пророчества, звериная интуиция, почти безграничная жестокость, наслаждение чужой болью и взгляд, видящий всю человеческую порочность. Черты, что определяли примарха. Именно туда, в глубину сущности, с руки Отца упала чёрная слеза.
Все Легионес Астартес встали на колено.
- Ave, Konrad, morituri te salutant!
- Сыновья мои. Немногие, что прорываются сквозь собственную природу. Мне почти нечего дать вам.
Отец во всём великолепии. Грязный, по щиколотку в крови и человеческой плоти, сгорбленный, с выпирающими от недоедания рёбрами. Безумный и одновременно великий в своём сокрушении.
- Возьмите мою боль, мой дар, мои когти и моё имя. Возьмите то немногое, что осталось, и несите мой завет.
Я склонил голову, не в силах смотреть прямо. Куда идти? Что делать? Вопросы остались без ответа, но пришло другое знание. Ответы я должен найти сам, в тех краях, куда следует дорога. Ночной Призрак положил руку мне на плечо и растаял. На месте касания в ветрах эмпиреев, как в зеркале, отразился левый наплечник - тот самый, что выковал мне Вулкан.
И снова тьма, снова благословленный покой.
***
Время приближалось к неминуемому концу. Конрад Кёрз встрепенулся. Он поднял голову и посмотрел на остатки идола из плоти, не в силах различить, происходило ли ближайшее прошлое на самом деле или являлось плодом его больного рассудка. Скульптура лежала на полу и залитая кровью комната не изменилась. Всё было так, как прежде. Лишь печаль примарха усилилась ещё сильнее.
Приближалось время перехода.
***
Выстрелы. Я вижу выстрелы. Много, принадлежат различным типам пулевого оружия.
- Томас, ты ещё жив? Скоро мы это исправим.
Паззл судьбы медленно разбивался на составляющие, никак не желая схватываться моим расползающимся сознанием - слишком сильны были ветра имматериума. Но страх... Сладкие флюиды ужаса, что витали в духовном измерении... Их я никогда не спутаю. Как бы не колбасился варп, страх - моя пища, мой наркотик, мой маяк. Богиня рассвета, что всегда укажет путь к изнывающей жертве.
- Я говорил, насколько вы прелестны, Марта? Нет? Тогда скажу сейчас.
Послышался удар, женский вскрик и в непроглядной темноте расцвёл прекрасный цветок боли. Он был так нежен... Выбросив из головы любые рациональные умозаключения, я просто захотел вкусить эту красоту. За спиной послушно проснулись две маленькие звезды и подтащили цветок ближе - вместе с сорняками, что пытались заглушить прекрасное растение. Куда, скоты поганые?!
Из пазов выскочили лезвия, заискрилось силовое поле. Боевые визоры очерчивали фигуры, что удавалось выхватить из колыхающегося тумана варпа. Несколько мгновений, и когти мягко погружаются в плоть. Такую мягкую, такую тёплую. Исполненную сладкого ужаса. Ням!
К сожалению, времени насладиться страданиями сорняков не было совершенно - с каждой секундой цветочек боли всё хирел и хирел. Приходилось действовать быстро. И, чем больше крови выпивали когти, тем быстрее отступало опьянение варпом. И тем чаще брони касались маленькие металлические кусочки. Эффекта никакого, но всё равно неприятно - я должен быть невидимым убийцей, а не мишенью. Зато яркие вспышки служили отличным ориентиром. Удар, удар, силовые когти разрывают податливую плоть как воздух. Эти глупцы не носили никакой защиты - лишь цветные тряпки, что прикрывали наготу.
Бум! Ударная волна мягко окутала силовой доспех. Я застыл. Варп окончательно успокоился и убрался куда-то в глубины разума, туда, где среди детских предрассудков бродят взращённые демоны. Мир с жадностью упал в мои глаза. Вокруг простирался какой-то туннель, заполненный странными металлическими коробками, мусором и трупами, убитыми мной. У завала металлических коробок, что создал принёсший меня ветер, пряталось несколько десятков мясных мешков с пулевым оружием. Воздействие от пуль было столь ничтожным, что дух доспеха даже не активировал энергетический щит - на бронепластинах не оставалось и следа от попаданий. Новый мир, жаждущий узнать заветы Ночного Призрака! Твой просветитель прибыл!
