- Может ли быть так, дорогой отец, что твои сыновья были существами, сотворёнными при помощи не только генетики? - Бледный поднял руки над головой и вытянул их, расправляя пернатый плащ. - Мои братья всегда говорили мне, что я чудовище, но мы все чудовища. Тайны, которые ты использовал для нашего создания, были не такими уж чистыми. Что ты пообещал взамен? Что отец, что сын. Хорус был не единственным, кто продался ложному пантеону. Не так ли? Отвечай! Ты был их рабом всё это время?!

  Отец. Предо мной стоял Отец и его отец.

  - Мне не нравилось в твоей стране, - продолжил Кёрз. - Сангвиний, Робаут, Лев, остальные - все убивали, убивали миллионами. Но, когда приходит время судить, они - святые! - Крикнул он, внезапно разозлившись, после чего зашипел сквозь сжатые зубы. - Получил ли я хоть какую-нибудь благодарность за все труды? Ничего. Ни ты, ни один из братьев ни разу не сказали обо мне ничего хорошего. Даже во время тщеславного Великого крестового похода братья не соглашались с моими методами, хотя зачастую именно они приносили победу быстрее и с меньшим кровопролитием. Братья скорее позволили бы погибнуть миллионам под так называемыми цивилизованными бомбами и массовыми вторжениями, нежели тысячам, замученным ножом убийцы, когда боль нескольких покупала жизнь столь многим! Они приговорили меня, они избили меня и пытались притащить в цепях к твоему трону!

  Фигуры с каждым словом воспринимались всё чётче. Стали видны детали: величественный лик Императора и перекошенная маска, что служила лицом Призраку Нострамо.

  - И ты был ничем не лучше, ничего не сказав в мою защиту. Ты сделал меня таким. Ты сделал меня страхом во тьме. Ты сделал так, чтобы я вселял ужас в сердца смертных. Ты сделал меня инструментом контроля. Ты думал, что ты такой умный, отец. Почему ты не объяснил, что я делал то, что должен был? Почему не сказал им, что ты одобряешь это?

  Ответа всё ещё не было. Кёрз ходил взад и вперёд.

  - Не таким уж умным ты был. Посмотри на нас сейчас! Ты мёртв, в то время как я, нелюбимый, ужасный, безумный Конрад Кёрз, жив! Я умру до конца этой ночи, так, как это было предопределено. У тебя такое было? У тебя была моя уверенность? Или ты цеплялся за веру в свободу воли и сам выбрал то будущее, в котором Хорус выпотрошил тебя? - По комнате вновь разлетелся злобный смех. - Ты предвидел это, о великий и чудесный Император? Видел ли ты гибель всех моих братьев, как видел я? Видел ли ты, как Дорна разрывают на куски, как погибает Сангвиний, как Фениксиец обезглавливает любимого брата? Если ты видел, то ты чудовище похуже меня.

  Он склонил голову. Но Император оставался немым.

  - Ты сделал меня таким, Повелитель человечества. Ещё один тупой просчёт с твоей стороны. Ты мог бы сделать меня безжалостным, но вместо этого ты дал мне чувство справедливости. Подарил ненависть к человеческой порочности. Все твои планы такие грандиозные! Но им не хватает тонкости, - фигура примарха опустилась на корточки. - Я не знаю, когда понял, что являюсь чудовищем. Но помню, когда подумал, что могу им быть. Бедный мерзкий Конрад Кёрз. Какой выбор у него был? Злодей от и до. Созданный, чтобы нести правосудие и обречённый умереть за свои преступления.

  Границы помещения, где происходил монолог, прорисовывались всё чётче. Стали видны пятна кровавого льда на полу, отрезанные конечности разной степени разложения, небольшие кучки полупережёванного мяса, разбросанные тут и там. Потолок, с которого свисали цепи. Трупы на этих цепях. И фигуры космодесантников, что подобно мне стояли за границами комнаты, в тенях.

  - Я убил очень многих, - тихо произнёс Кёрз. - И мне это нравилось. Почти все они были виновны. Интересно, сколько людей погибло бы от моей руки, если бы Империум оправдал твои ожидания? Скольких ещё я убил бы, полный праведного отвращения к их неполноценности? Это было бы справедливо, не находишь?

  Его вопрос остался без ответа. Снова.

  - Я часто размышляю, последовал бы Коракс за мной в ту же тьму, если бы не война. Мы с ним так похожи, почти близнецы. Из всех он и Сангвиний были мне ближе всех. Ничего личного, никто из них не был мне другом, у меня никогда не было друзей. Но они были похожи больше всех, хоть и по разным причинам. Коракс и я, оба создания тьмы. Я - садист, он - убийца и диверсант, оба озабочены правосудием, оба выросли среди преступников.

  Призрак вздрогнул и провёл чёрными ногтями по бледной коже. Очень грязной коже, покрытой биологическими отходами, кровавой коркой и кусочками плоти. В комнате было холодно.

  - Мы шли похожими путями. У нас должно было быть столько общего, и всё же Коракс всегда ненавидел меня. Он считал меня жестоким варваром. Он! Благородный борец за свободу, который сжёг бесчисленные тысячи в атомном огне ради собственной великой моральной победы. Он отлично понимал важность зверств, пусть и притворялся, что это не так.

  Кёрз покачал головой и засмеялся.

  - Видишь, чего я не понимаю. Зачем ты породил такой выводок лицемеров?

  Он обнял длинными костлявыми руками колени и уткнулся в них лицом.

  - Я расскажу тебе кое-что ещё, - сказал Кёрз. - Я тоже его ненавидел. Ты можешь подумать, что я ненавидел всех моих братьев. Это не так. Это они ненавидели меня. Я не мог ненавидеть их в ответ. Большинство из них я мог терпеть, нескольких уважал. Пару из них я любил, хотя это было безответно. Но Коракса я ненавидел.

  Примарх отвернулся от застывшего собеседника и прислонился к стене. Его лицо потеряло звериную жестокость и позволило увидеть проблески несгибаемой воли, что некогда так меня вдохновляла. Отец, что ты делаешь?

  - Я так сильно ненавидел его. Я ненавидел его не за то, что мы были похожи и не зато, что он был лучше. Ведь если мы были аспектами одного принципа, Коракс был лучше, совершеннее. Мы были так похожи по твоей задумке, - подчеркнул Кёрз. - Разве он не вырос в ужасном месте? Разве его не преследовали? Не угнетали? Но он не убивал, как я. Он использовал страсть и аргументы там, где я пускал кровь. Я ненавидел себя за то, что был не похож на него, но я не мог презирать кого-то, кто был тем, кем я быть не мог. Зачем мне ненавидеть его за это? Может за то, что он, так же как и я, не смог усмирить свой мир, смиренно передав его Культу Машины? Может я ненавидел его за то, что он был слабым? Нет. Я не мог ненавидеть его и за это.

  Он ухмыльнулся, кусая свою кожу, пока не пошла кровь. Тёмные, почти чёрные капли разбивались о мрамор пола и застывали скорбными бриллиантами.