Екатерина Максимовна не сразу нашлась, что ответить и на какое-то время за столом опять воцарилось молчание. Наконец, она проговорила погрустневшим голосом:
– Мне кажется, ты пытаешься сказать, что я вас лицемерить учу… Ну да, ты прав, так оно, наверное, и есть… Но если ты думаешь, мне это удовольствие доставляет… А сам бы ты что, интересно, на моём месте делал? И взгляни на это с другой стороны: ну не научу я тебя, что в сочинениях писать надо – а в результате пролетишь ты мимо института белым лебедем. Считаешь, лучше будет?
Довод показался Андрею настолько очевидным, что даже непонятно, как он ему самому в голову ни разу не приходил.
– Нет, конечно, кто ж спорит… – он тоже помрачнел. – Выходит, я сам – осёл…
– Прости, я не хотела тебя обидеть…
– Да чего там, какие обиды. Всё ж правильно…
Оба снова уткнулись в свои тарелки…
– И это же нетрудно совсем – для тебя, по крайней мере, – возобновила разговор Екатерина Максимовна. – Вот ты сказал, вы с мальчиками книги обсуждаете. Ведь не всегда же вы друг с другом согласны?
– Не то слово…
– И если бы я тебя попросила, ну, к примеру, точку зрения Чижова изложить?
Но вместо ответа Андрей неожиданно сам задал вопрос:
– Катерина Максимовна, а вы Сэлинджера читали?
– «Над пропастью во ржи»? Конечно. А к чему ты это?
– Я что думал в последнее время… Вот у них всё по-другому, ясно, чем у нас. Но как я смотрю… У нас ведь, если разобраться, тоже ничуть не лучше. Ну да, понятно, вызубрить и оттарабанить, что положено – невелика трудность. Но кому надо, что б мы ещё и вид при этом делали? А вы сейчас говорите, сами тоже не по своей воле лабуду всю эту с нас требуете…
– Ну ты, Кузнецов, и выдал, – со смешком фыркнула она. – Ты б ещё у меня спросил, зачем на комсомольские собрания ходить.
Опять она говорила вещи, какие ни от одной другой училки не услышишь…
– Вы знаете, вы правда какая-то совсем не такая… Не как все. Даже в классе. А сейчас и вообще…
– Ты тоже… Может, это просто потому, что оба мы сейчас – не в классе?
– Может… Не знаю, вам говорили или нет… Вот у вас я ни одного урока не просачковал… ну, если перед олимпиадой не считать. А у Таньки постоянно…
– Таньки? – тут же встрепенулась Екатерина Максимовна. – Это кто ж такая эта Танька? Уж не Татьяна ли свет Ивановна?
– Извините, я случайно, – смутился Андрей.
– Да ничего-ничего, забавно даже. Но, – победоносно глянула она на него, – этот грех тебе придётся искупить. Признавайся, как вы меня за глаза называете.
– А вот не стану, – откинулся на спинку стула Андрей, скрестив руки. – Это нечестное требование.
– Почему нечестное?
– Потому за один грех вы требуете совершить другой – и точно так же, заметьте.
– А за второй я тебе уже заранее индульгенцию выписала, – рассмеялась учительница. – Так что всё честно. Говори как на духу. Катькой?
Андрей посмотрел на неё с деланым неодобрением и нехотя ответил:
– Ну, и так тоже… Но вообще, по-разному, кто как.
– А вот ты, например?
– А это уже следующий вопрос.
– И вовсе даже нет.
– Ну вот зачем это вам?
– Интересно, – с невозмутимым лицом пожала плечами Екатерина Максимовна.
– Я ведь могу и соврать.
– Можешь, – согласилась она. – Но тебе тогда стыдно будет.
– А откуда вы знаете, может мне как раз стыдно будет, если не совру?
Екатерина Максимовна отстранилась в притворном ужасе.
– Никогда не поверю, что ты меня настолько плохо называешь. Даже за глаза.
– Ну ладно, вот же ж прицепились… – вздохнул Андрей. – Русалкой. Училкой по русскому, в смысле. Учительницей, хотел сказать…
Но Екатерина Максимовна этим объяснением не удовлетворилась.
– Неправда, – возразила она. – Училка по русскому будет русачка. Это все знают – я ведь тоже в школе училась. И у той же самой Таньки, между прочим.
Видя, что отступать дальше некуда, Андрей вздохнул совсем горестно и со смущённым видом начал:
– Первого сентября… нет, второго: первое – воскресенье было… И вы тогда были совсем как сейчас… – он запнулся.
– И что?
– И мне показалось, что вы очень похожи на русалку. А потом ещё выяснилось, вы у нас вместо Татьяны Ивановны будете…
* * *
Катя с интересом оглядела себя.
– Как сейчас, говоришь? Так значит, я и сейчас на неё похожа – на русалку?
– Ну да…
– Ты думаешь? Хм… Пожалуй, и правда что-то есть. Но я ведь с тех пор ни разу так больше не одевалась. Вот уж не предполагала, что кто-то запомнит.
За этот наряд она получила тогда свой первый – и последний пока – выговор. Ну, не то чтобы совсем уж выговор, но в конце дня Кикимора отозвала её в сторону и достаточно строго указала, что хотя для первого звонка и допустимы, конечно, определённые послабления, впредь ей следует являться на работу в чём-нибудь поскромнее…
– Почему, ни разу? На Новый год ещё.
– Новый год?
– Ну, во Дворце культуры.
– Так ты там был? А что ж не подошёл?
– Ну а чего б я подходить стал? Сказать: «С Новым годом, Катерина Максимовна»?
– Хотя бы. Для начала.
– Так я и сказал… Но вы не расслышали. Ещё с кем-то разговаривали…
– Ой, извини. Но там, правда, так шумно было…
– Да нет, понятно же… И я за вас проголосовал…
– Правда?! Не врёшь? – она с улыбкой помотала чуть-чуть головой. – Так вот, оказывается, кому я спасибо сказать должна.
На вечер этот Катю – не без коварного умысла – затащила всё та же Света. Пять лет назад она, практичная деревенская девушка, окрутила на таком же балу своего будущего супруга – на одиннадцать лет старше её, «но зато с квартирой, машиной, дачей». И с тех пор считала это мероприятие большим подспорьем в деле обустройства личной жизни незамужних подруг. Так билет её мужа достался Кате – но тот не очень-то и расстроился, высаживая их у Дворца культуры, шепнул ей, чтоб не чувствовала себя виноватой: танцам он обычно преферанс предпочитал.
Гвоздём праздничной программы был конкурс на титул Снежной королевы – серебряная корона из папье-маше до сих пор пылилась где-то на шкафу. Когда подсчитали голоса во втором туре, у Кати оказалось ровно на один больше, чем у жгуче-цыганистой соперницы…
– А почему именно за меня? – поинтересовалась она, кокетливо склонив голову набок.
– Ну а за кого? Не за ту же выдру.
– Да какая же она выдра, когда за неё, считай, столько же проголосовало?
– Так это у некоторых людей просто вкуса нет.
– А по-моему, это просто у некоторых льстецов стыда нет.
– И ничего подобного. Правду говорить легко и приятно.
От таких откровенных похвал Катя почувствовала себя слегка неловко и, опустив взгляд в тарелку, поспешила перевести разговор на подвернувшуюся кстати тему:
– Так ты, выходит, и это читал?
– Не, ну тоже ж фантастика. В своём роде… А вам там кто больше всех нравится?
– Маргарита, естественно. А тебе? Нет, постой, не говори. Я сама догадаюсь.
Она задумалась… Единственное, пожалуй, что сомнений не вызывает, покой ему и даром не нужен…
– Бегемот?
– А как вы угадали?
– Ну а кто ещё? Слишком уж вы, молодой человек, характером на него похожи…
* * *
К этому времени все уже покончили со своими бифштексами и официантки подали десерт – кофе с тортом. А ещё через минуту в дверях опять появилась заведующая, на этот раз в сопровождении какого-то молодого парня с видавшей виды «Яузой» в руках.
– Товарищи! – объявила она, пока её помощник налаживал магнитофон на сервировочном столике. – Начинаем нашу танцевальную программу. Кавалеры приглашают дам, дамы приглашают кавалеров. Никто не скучает!
Андрей подумал, что раз уж его привели сюда в качестве «кавалера», то надо бы пригласить Катерину Максимовну. Вот только когда, прямо сейчас или лучше подождать, пока она кофе допьёт… А может, он чего-то не так понял, и она зазвала его сюда просто из одной вежливости – и тогда не стоит высовываться вообще?.. Но сомнения его разрешились буквально через секунду. Отпив из чашки всего пару глотков, Екатерина Максимовна вернула её на блюдце и с весёлой искоркой в глазах взглянула на Андрея.
