Эрик толкает дверь в спальню.

- Вы выбрали нас. Теперь наша очередь выбирать.

***

Я лежу в кровати и прислушиваюсь к дыханию восьми человек. Все уже переоделись в одежду, которую нам выдали в Бесстрашии. Было достаточно неловко переодеваться вместе, но скорее всего скоро мы свыкнемся.

При мысли о доме глаза начинает припекать, я моргаю, и по щеке скатывается слеза. Я не могу плакать, только не здесь. Я должна успокоиться. Всё будет хорошо. Неважно, что в следующий раз я увижу родителей только в День посещений… если они вообще придут.

Размеренное дыхание прерывается придушенным звуком, а затем горьким всхлипом. Пружины скрипят под тяжелым телом, и подушка приглушает рыдания, но не до конца. Они доносятся с соседней двухъярусной кровати. Это плачет искренний Ал, самый крупный и широкоплечий из неофитов. Его ноги всего в нескольких дюймах от моей головы. Я должна утешить его… должна хотеть утешить его, потому что меня так воспитали. Но вместо этого я испытываю отвращение. Почему он не может плакать молча, как все остальные? Здесь не место слабакам. Мы сами сделали свой выбор.

Я с трудом сглатываю. Если бы мать знала, о чем я думаю, представляю, как она бы разочаровалась.

========== Глава 5. Две птицы. ==========

Есть прелесть в твоём сопротивлении.

- Первое, чему вы сегодня научитесь - стрелять из пистолета. Второе - побеждать в схватке.

Я смотрю на оружие в своей руке, как зачарованная.

- Мы верим, что подготовка искореняет трусость, которую мы определяем как неспособность действовать вопреки страху, - продолжает Четыре, - Таким образом, ступени инициации предназначены для разносторонней подготовки. Всего их две. Первая ступень в основном физическая, вторая же больше психологическая и интеллектуальная.

- Но что… - Питер сопровождает слова зевками, - Что общего между стрельбой из пистолета и отвагой?

Четыре резко прижимает дуло ко лбу Питера и взводит курок. Питер замирает с открытым ртом, не завершив зевка.

- Проснись!, - рявкает Четыре, - У тебя в руках заряженный пистолет, идиот. Веди себя соответственно.

Инструктор опускает своё оружие, и как только непосредственная угроза миновала, лицо Питера заливается краской.

- Что касается твоего вопроса, намного меньше шансов, что вы наделаете в штаны и приметесь звать мамочку, если научитесь защищаться. Кто не будет ловить на лету, должен готовиться как минимум к синякам. И так, следите за мной.

Он поворачивается к стене с мишенями из фанеры, по одному квадрату с тремя красными кружками для каждого из нас. Он стоит, расставив ноги, держит пистолет обеими руками и стреляет. Я вытягиваю шею, чтобы посмотреть на мишень. Пуля прошла через средний кружок.

Я поворачиваюсь к своей мишени. Родные никогда бы не одобрили стрельбу. Сказали бы, что оружие используется для насилия. Но я отгоняю эти мысли, широко расставляю ноги и осторожно обхватываю рукоять пистолета обеими руками. Пистолет тяжёлый, и отвести его от тела нелегко, но я хочу, чтобы он был как можно дальше от лица. Я нажимаю на спуск, сперва нерешительно, затем твёрже, и вся съёживаюсь. Выстрел бьёт по ушам, отдача посылает руки к носу. Я спотыкаюсь и хватаюсь рукой за стену позади, чтобы не упасть. Не знаю, куда ушла пуля, но точно не в сторону мишени. Я стреляю снова, и снова, и снова, но все пули летят мимо.

- С точки зрения статистики, - усмехается мой сосед-эрудит по имени Уилл, - ты должна была попасть в цель хотя бы раз, по чистой случайности.

- Да ну.

- По-моему, ты бросаешь вызов самой природе.

Если я не могу справиться с первым же заданием, которое нам дали, как мне вообще преодолеть первую ступень, не говоря уже о всей инициации.

Я с силой нажимаю на спуск, и на этот раз я готова к отдаче. Руки летят назад, но ноги словно врастают в землю. На краю мишени появляется пулевая дыра, и я поднимаю бровь, глядя на Уилла.

- Статистика не лжёт, - говорит он.

Я чуть улыбаюсь.

***

К перерыву на обед мои руки трясутся от напряжения, а пальцы сложно выпрямить. Кристина приглашает Ала сесть с нами. При виде него я всякий раз снова слышу рыдания и потому стараюсь лишний раз не смотреть на парня.

- Да ладно. Ты меня не помнишь?, - спрашивает Ала Кристина, сооружая сэндвич. - Мы вместе ходили на математику всего пару дней назад.

- Я спал бо́льшую часть математики, - отвечает Ал, - Это был первый урок!

- Лили, не помнишь ли ты, чтобы мы ходили на одни уроки? В смысле, без обид, но я бы, наверное, тебя не запомнила. Я всегда старалась не обращать внимание на дружелюбных. Извини, если обидела. Я привыкла говорить всё, что приходит на ум. Мама часто повторяла, что вежливость - ложь в красивой упаковке.

Я издаю короткий смешок.

- Наверное, поэтому наши фракции редко общаются.

Искренность терпеть не может Дружелюбие. Они говорят что те, кто превыше всего ценит покой, обязательно обманут, лишь бы не мутить воду.

- Можно к вам?, - спрашивает нас, только что подошедший Уилл.

- Что, не хочешь тусоваться со своими дружками-эрудитами?, - удивляется Кристина.

- Они не мои дружки. То что мы были в одной фракции, ничего не значит. К тому же Эдвард и Майра встречаются, и я не хочу быть третьим лишним.

***

Четыре привёл нас в новую комнату. На левой стене находится зелёная доска для записей мелом. Наши имена написаны на ней в алфавитном порядке.

Вдоль одной из стен висят выцветшие чёрные боксерские груши. Мы выстраиваемся за ними, и Четыре встаёт посередине, у всех на виду.

- Как я уже говорил утром, далее вам предстоит освоить борьбу. Цель - научить вас действовать, научить ваше тело отвечать на опасности и угрозы, а это потребуется, если вы намерены жить в Бесстрашии. Сегодня мы разучим технику, а завтра вы начнёте сражаться друг с другом.

Четыре называет несколько разных ударов, демонстрируя их сначала в воздухе, затем с боксёрской грушей.

Я настолько увлеклась заданием, что не заметила появления лидера, пока он не остановился прямо передо мной. От его уничтожающего взгляда у меня скручиваются все внутренности.

- У тебя мало мышц, Фермерша, - говорит он, - а значит, лучше использовать колени и локти. В них можно вложить больше силы.

Внезапно Эрик резко прижимает руку к моему животу.

Моё сердце стало биться слишком сильно, и я смотрю на лидера широко распахнутыми глазами.

- Не забывай держать живот напряжённым. Что же тебе не сиделось на своих полях? Ты же тут и недели не протянешь, - презрительным тоном говорит он, - прежде чем убрать руку и идти дальше..

Я чувствую давление ладони Эрика даже после того, как он уходит.

Но его слова не убивают во мне желание работать, а наоборот, подстрекают доказать что я достойна быть членом его фракции.

***

Когда Четыре отпускает нас на ужин, Кристина толкает меня локтем.

- Удивительно, как он не разорвал тебя пополам, - говорит она и морщит нос, - Он пугает меня до смерти и выглядит так, как будто ест младенцев на завтрак.

Эрик холоден и груб. Но я почему то не боялась его, а скорее наоборот уважала. Уже наслышанная о его заслугах, я была уверена, что лидер мог многому нас научить.

Ал, который шёл перед нами, оборачивается у Ямы и заявляет:

- Я хочу сделать татуировку.

- Какую именно?, - спрашивает Уилл.

- Не знаю. Просто хочу почувствовать, что и вправду покинул старую фракцию.

***

Обучение на сегодня закончилось, и мы вольны делать, что захотим, до самого отбоя.

Яма кишит людьми. Кристина предлагает Алу и Уиллу встретиться в тату-студии и тащит меня на склад одежды. Через десять минут я стою перед зеркалом в чёрном платье простого кроя чуть выше колен, ткань которого приятно облегала тело.

Каждый бесстрашный получает несколько талонов в течение месяца, и это платье стоило один из них.

Купив одежду, мы с Кристиной бежим по узкой тропинке в тату-студию. Когда мы туда добираемся, Ал уже сидит в кресле, и невысокий худощавый мужчина, на котором больше чернил, чем чистой кожи, рисует на его плече паука.