Я тихо сидела в своих апартаментах и зубрила уроки. Пыталась вникнуть в то, что написано в книге, но никак не получалось. Мысли были заняты только одним человеком, который сейчас находился внизу в кабинете моего отца, Бережного Сергея Альбертовича. Некоторое время назад, отец позвонил после обеда и сказал, что за ужином у нас будет гость – его деловой партнёр.

У нас в семье, если её можно так назвать, далеко не тёплые отношения. Я никогда не звала его папой, только отцом. Мама умерла, когда мне было 3 года, а воспитанием занимались гувернантки и учителя.

Не знаю почему, но отец никогда не относился ко мне тепло: не хвалил, не целовал, да что уж там, даже не прикасался ко мне. Это было странно. Мне так отчаянно не хватало ласки и любви. Я всячески пыталась заслужить хоть толику похвалы, но всё заканчивалось его хмурым взглядом. Он поворачивался спиной и уходил в свой кабинет.

Училась я отлично, была послушной и тихой девочкой. Никаких замечаний в мой адрес не поступало, ругать меня было не за что. С раннего детства мне прививали знания нескольких языков, уроки этикета, танцев, музыки и многого другого. Я впитывала всё, как губка. Учёба давалась мне легко – нравилось изучать всё новое.

Дома часто были гости отца, в основном по работе. Иногда он устраивал званые ужины, на которых присутствовали сливки общества. В такие дни я старалась не выходить из комнаты, и всё же иногда отец настаивал на том, чтобы я на них была.

В тот вечер я спустилась вниз немного раньше намеченного времени, чтобы проверить, всё ли готово к ужину. Что-то не давало мне покоя: в душе было неспокойно, и немного дрожали руки. Я старалась успокоиться.

Я погрузилась опять в свои мысли, но тут услышала, как открывается дверь. На пороге возник Сергей Альбертович, а следом за ним очень высокий и крупный мужчина. На его профиль падала тень, и я не могла разглядеть его лица. Сердце отчего-то забилось так сильно, что стало немного жутко.

– О‐о‐о, Полиночка, ты уже нас встречаешь! – громко сказал отец. В его интонации сквозила показная доброта и внимание. Я приказала себе не обольщаться, ведь этот тон, потому что здесь гость, на которого нужно произвести благоприятное впечатление. И только!

– Добрый вечер, отец, – я сухо поздоровалась и подняла на него глаза, но тут же опустила их, ведь в его взгляде увидела лишь одно недовольство.

– Позволь познакомить тебя с моим деловым партнёром, – отец отошёл в сторону, пропуская вперёд незнакомца. – Доминик Адольфович Северн, а это моя дочь – Полина Бережная.

Наконец незнакомец вышел на свет и поднял на меня свой взгляд. Издалека мне показалось, что он какой‐то ледяной, несущий в себе много тайн и опасностей. Надеюсь, что это лишь игра теней.

Отец жестом пригласил его пройти вглубь.

– Здравствуйте, Полина, – подходя ближе, сказал незнакомец. Голос его был сух, безэмоционален и холоден. По спине побежали мурашки. Стало совсем неуютно, и меня слегка зазнобило.

– Здравствуйте, Доминик Адольфович, – чуть ли не шёпотом произнесла я.

– Просто Дом. – Я лишь кивнула и опустила взгляд на его до блеска отполированные туфли.

Мужчина подошёл ближе, взял своей огромной рукой мой подбородок и слегка приподнял. Мои глаза не спеша прогуливались от туфель и выше, пока не добрались до его стальных глаз, пропуская широченную грудь. В них не было абсолютно ничего, одна пустота.

Неожиданно отец кашлянул, и незнакомец убрал руку с моего подбородка. На его лице мелькнул недобрый оскал, будто он был недоволен, что его оторвали от чего‐то важного.

– Давайте поужинаем что ли? – как‐то неуверенно произнёс Сергей Альбертович. – Я жутко голоден.

Мы молча последовали за ним в столовую, где расселись по местам. Напротив меня оказались всё те же стальные глаза, только теперь уже он не смотрел на меня и не касался.

Ужин проходил почти в тишине, лишь изредка отец что-то рассказывал или задавал вопросы. Доминик отвечал кратко – было видно, что с неохотой. Я заметила, что на протяжении всего вечера он был немногословен и отстранён. Отец же чуть ли не лебезил перед ним. Мне было стыдно за его поведение, я не понимала почему он перед ним пресмыкается.

Доминик был привлекательным мужчиной, но что-то в его внешности отталкивало. Наверное, всё же эта холодность. И глаза – в них была скука.

Он казался пресыщенным этой жизнью. На вид ему лет тридцать, волосы короткие и светлые, нос большой, серые глаза и не очень полные губы. Лицо гладко выбрито, на щеке неровный шрам ближе к губам, полученный много лет назад. Одет в фирменный строгий костюм.

После ужина мужчины удалились в кабинет и пробыли там довольно долго. Из-за двери периодически слышался взволнованный голос отца. Разобрать о чём они беседовали я не могла. И тут, наконец, дверь отворилась, на пороге возник спокойный и собранный Доминик Адольфович. Не обращая на меня внимания, он направился к выходу, но резко остановился и произнёс, не оборачиваясь: «До встречи, Лина».

Он ушёл, а я так и осталась стоять, как громом поражённая. Что-то в его словах меня напугало. Никто и никогда со мной так не говорил, никто никогда мне ничего не обещал.

Когда пришла в себя, сразу же поднялась в комнату, села на кровать и обхватила свои худющие плечи. Меня трясло непонятно от чего: то ли от него, то ли от его слов.

Я ощутила, как меня потянуло к Доминику как к мужчине. Это и пугало, и волновало одновременно. Я ещё не обращала внимания на парней, а тут взрослый мужчина, наверное, я сошла с ума.

А может, я отреагировала на него так, потому что только и делаю, что сижу дома и никуда не выбираюсь? Я незнакома с окружающим миром.

У меня есть единственная подруга Машка. Она верная и заботливая, никогда не давала меня в обиду и стойко защищала от недругов. Я тихая и скромная, но даже у такой как я есть недоброжелатели.

Богатенький папочка договорился, чтобы меня зачислили в этот элитный институт, не интересуясь моим мнением. Я искренне не понимала, отчего же ребята ко мне цеплялись, ведь я вела себя очень тихо и никогда не привлекала к себе внимания: одевалась неброско, не красилась, была серой мышью. Это их не останавливало. Физически, конечно, меня никто не трогал, но вот морально… Эти гады не давали спокойно пройти мимо, их жало задевало больнее всего.

Иногда замечала, что во мне просыпается желание их наказать, но понимала – это буду уже не я. Никогда и никому не мстила. По своей натуре я очень отходчивая. Только отцу не могла простить его нелюбовь и невнимание по отношению ко мне.

В тот вечер я больше не увидела отца. Он не имел привычки подниматься ко мне или искать со мной встречи. Долго не могла уснуть и лишь под утро глаза сомкнулись на какой-то час. А потом прозвенел будильник на старом мобильнике, оповещая, что пора собираться на учёбу.

Машке я так и не смогла рассказать о том, что вчера было, как-то язык не повернулся. Она чувствовала произошедшие изменения, но вопросов не задавала. За это я была ей благодарна. День пролетел незаметно, домой мы с подругой возвращались вместе, благо жили в пяти минутах друг от друга.

Оказавшись в своей комнате, я бросилась на постель и зарылась в подушку лицом. Тянуло в сон.

Мои глаза были завязаны шёлковой лентой, а на рот легла тяжёлая мужская рука. Мне не было страшно, я была возбуждена.

– Т-с-с, – тихий шёпот и моё горло накрывает вторая рука, слегка сдавливая.

Из горла рвётся стон, но с губ так и не сорвалось ни звука. Повязка заставляла чувствовать лёгкое раздражение от того, что не могу увидеть лицо мужчины.

Очень медленно с моего рта начала сползать его ладонь. Она двигалась вниз и накрыла мою одну грудь. Я задышала чаще. Губы высохли, и я провела по ним языком. В ответ услышала, как мужчина резко втянул в себя воздух. Его руки были сухими и тёплыми.

Тут он неожиданно сжал мою маленькую грудь с силой, я не смогла сдержать громкий стон. Мне было больно, но к этому чувству примешивалось ещё одно – жгучее наслаждение.