— Спорим, этот пропляшет минуты три, не меньше? — оживился Даг.

— С тобой спорить — себе дороже, — отмахнулся Красавчик. — Ты знаешь, кто тут лучше узлы вяжет, а кто работает кое-как.

Фрэнк отвернулся. Теперь он смотрел туда же, куда падал последний взгляд осужденных — туда, где, возносясь над всеми другими строениями, сиял надеждою на загробное спасение золотистый купол храма. А за ним — манящая паутинка корабельных мачт, словно символ недостижимой свободы. Фрэнк мог только представить, как хотелось несчастным висельникам оказаться на одном из кораблей, приходивший в порты столицы…

С часовни храма хлынул медный гул. Старый Дракон ответил, пробив дважды.

Когда Фрэнк обернулся, будто влекомый неодолимой силой, тело девушки уже обмякло, и слегка покачивалось из стороны в сторону — печальный плод древа смерти. Здоровяка тоже засунули в петлю. Помощник палача висел на нем, обхватив руками и ногами.

— Родичи заплатили, видать. Никакого интересу, — Даг разочарованно махнул рукой. Поймав взгляд Фрэнка, пожал плечами. — Постоите здесь с мое — тоже заскучаете.

Труп девушки раздели и бесцеремонно бросили к остальным, в телегу, ненадолго спугнув стервятников. К этой телеге подъехала другая, остановилась рядом. Троица молодых людей перескочили из нее в труповозку и принялась деловито рыться в груде тел. Вскоре они перетащили к себе труп девушки и другой женщины, мускулистое тело мужчины.

— А это еще что?

— Медики, командир, — откликнулся Красавчик. — Эти — явно студентики. Покупают трупы, чтобы резать в своих театрах. Прогресс науки, командир.

Фрэнку это было не по душе. — Неужто эти несчастные люди даже мирно упокоиться в земле не заслужили?

— Точно, богохульство и есть, — неожиданно согласился Даг. — Я слышал, в Андарге за такие штучки жгут на костре, и правильно делают.

— Может, пойдем уже? — сухо предложил Фрэнк Грассу. — Я нагляделся, поверь мне.

Обходить конвой не понадобилось. Даг помахал начальнику, тот кивнул, и стражники расступились, пропуская Красных Плащей.

Они зашагали к главной арке Ратуши мимо виселиц. Фрэнк старался туда не смотреть.

— Куда мы идем? — Он понял, что понятия не имеет о дальнейших планах Грасса.

— Работать.

Лаконичный ответ.

— А может, в кабачок? — предложил Красавчик, лукаво щурясь. — Обсудим, как ловить этого самого андаргийского шпиона…

— Закончим службу — отправляйтесь хоть в кабак, хоть в саму преисподнюю, куда посылал нас старик. А сейчас, я думаю, пришла пора использовать Его Лордство как наживку. Он сгодится для этого, во всяком случае.

— Наживку? — Красавчик нахмурился. — Что это ты задумал?..

Сзади донесся шум склоки. Оказалось, это молодые медики спорят со стражей, окружившей почему-то их повозку.

А потом Фрэнк заметил то, что поразило и напугало его больше, чем ночная тварь, чем все разговоры о возвращении Ордена. Девица, только что валявшаяся в повозке как марионетка с обрезанными нитями, теперь сидела в ней. Он видел ее обнаженную, прямую как палка, спину.

— Проклятье!.. — воскликнул рядом Красавчик. — Поглядим?

Не дожидаясь ответа, Ищейка припустил назад, к повозкам. Ноги понесли Фрэнка следом, почти помимо его воли.

Близко подойти не удалось — на пути встала стража. Суровые мужчины в черненых латах и фиолетовых плащах, с золотой розой на груди слева, ничем не похожие на сонных стражников конвоя. Личная гвардия Картморов.

— Эй, друзья, мы — Ищейки, не видите, что ли? — возмутился Красавчик, когда перед носом его скрестились алебарды.

— Так идите и выполняйте свой долг, а нам не мешайте выполнять наш, — ответил один из гвардейцев, глядя куда-то поверх головы Ищейки. Его тон не допускал возражений.

А Фрэнк смотрел на то, что разворачивалось за их спинами, и уже не понимал, на каком он свете.

Двое стражей с розой на латах подхватили ожившую девицу под бессильно повисшие руки и волокли к черной карете, ждавшей неподалеку. Стражи обернули ее тело плащом, но самое страшное осталось на виду — лицо, разбухшее, налитое темной кровью, почти черное. Кончик языка торчал изо рта, будто не помещался там целиком. Когда стража огибала повозки, Фрэнк успел разглядеть налитые кровью глаза, выпученные и бессмысленные.

Как она может быть жива? подивился он, и холодная дрожь снова пробежала по позвоночнику.

Фрэнк рассматривал загадочную черную карету, но на дверцах не было ни герба, ни других знаков. Только черный цвет. Окна — наглухо задернуты. Может, тайная служба?

Красавчик хлопнул его по плечу. — Идемте, командир. Развлечение закончилось.

Они побрели назад, туда, где остался Грасс, уже готовившийся пройти сквозь линию конвоя. Сзади долетали обрывки спора: медики втолковывали стражникам, что заплатили за эту девицу, и что в таком виде она подойдет им даже больше.

— Видел, Кевин? — воскликнул Красавчик возбужденно. — Красотка живехонька.

Кевин пожал плечами. — Повешение — метод ненадежный. Она не первая и не последняя, кого недодушили. И все же в голосе его звучало сомнение.

Фрэнк вспомнил услышанную в детстве жуткую историю о человеке, которого вешали трижды, потому что два раза лопалась веревка. — Скажи, добрый человек, — обратился он к одному из стражников, мрачному коротышке в потертых доспехах, — ее ведь не повесят еще раз?! Фрэнк решил, что если это так, он бросится спасать девушку с мечом в руках — и будь что будет.

— В старые добрые времена вздернули бы по новой, и вся недолга. Но теперь вот постановили, что это, видите ли, слишком жестоооко, — протянул в ответ стражник и смачно сплюнул. — Их всех куда-то увозят, в тюрьму, видать.

— Их всех?! — удивился Фрэнк. — Как часто такое случается?

— Как часто — не скажу, — коротышка дернул плечом. — Но я тут раз в месяц стою, и хорошо ежели один караул пройдет без того, чтобы кто-то из мертвяков не ожил. Совсем вешать разучились, я вам скажу. Позор, просто позор.

I.

Позади осталась Ратуша и площадь Плясунов, где так уродливо, лишившись покрова тайны, кривлялась старуха Смерть. Сейчас вокруг бурлила Жизнь — улицы были полны народа, в гуще которого прокладывал путь их маленький отряд. Боги, сколько людей! С каждым поворотом в поток вливался новый ручеек. Давили со всех сторон — спереди, с боков, сзади. Красавчик бодро покрикивал "Посторонись!", Кевин молча толкался, Фрэнк обалдевал.

За время недолгой учебы в Академии, он так и не успел толком освоиться в столице, а уж после мертвенной тишины Скардаг не раз испытывал на улицах что-то вроде головокружения — и это глядя на мир со спины коня! Сейчас Фрэнк тонул в людском море. Запахи, звуки, краски, — его захлестывали волна за волной, и стоило труда удержаться на ногах.

Он ни за что бы не стал жаловаться — тоже мне, неженка! — но, к счастью, Красавчик понял его состояние, крепко взял под локоть, и потащил вперед.

— Этот город! — весело подмигнул Ищейка. — Я полгода к нему привыкал, не меньше. Еще чуток и выгребем. Главное, следите за кошельком, командир.

Впереди, в тени крытого перехода, сцепились колесами телега и карета, перегородив дорогу. Пока кучер и возчик щедро одаривали друг друга поношениями, толпе приходилось просачиваться сквозь узкую щель. Втиснулись туда и Ищейки.

Фрэнк заметил, что из-за занавески в окне кареты выглядывает дама, хотел прийти ей на помощь — но куда там! Его уже несло дальше неудержимою силою — двигайся, ротозей, или затопчут!

Их затянуло в темную улицу-кишку, зажатую меж сплошными рядами трехэтажных домов. Фрэнк видел вокруг только головы, шапки и шляпы с перьями, уши заложило… зато обонял он прекрасно. Кислый запах грязных тел и ядреная вонь подмышек, дубленая кожа, цветочные притирания, навоз под ногами… Дышать — невозможно, а не дышать едва ль научишься и за полгода.

Только свет, что брезжил вдали, дарил надежду на освобождение.