— Вы были влюблены в свергнутого короля Анагории Антуана Пятого, разве не так? И для того, чтобы помочь возлюбленному вернуться на престол, вы решились на убийство законного короля?

Амели похолодела от ужаса. Это было настолько невероятно и вместе с тем настолько же убедительно. И всё-таки она покачала головой, отказываясь этому верить.

— Он говорит правду, Эм! — раздался у нее над ухом голос Фернана.

Она почувствовала себя опустошенной. Столько времени находиться рядом с убийцей и не понять этого!

— Нет, ваше высочество! — Элинор не сдавалась. — В книге не может быть написано это!

Герцог Ламанский холодно возразил:

— Ну, что ж, виконтесса, если вам недостаточно моего слова, то я сейчас же отправлю в пещеры, в старый королевский дворец, своих лучших магов — уверен, в ваших апартаментах они найдут и другие доказательства — быть может, переписку с принцем.

А вот тут Элинор запаниковала. Похоже, переписка действительно существовала. И, в отличии от «Подлинной истории Анагории», прочесть эти письма мог не только дракон.

Почувствовав, что девушка занервничала, герцог прибавил еще строже:

— Если такие письма будут найдены, Антуан, так же, как и вы, будет обвинен в убийстве короля и королевы. Не удивлюсь, если именно он замыслил это преступление, воспользовавшись вашей молодостью и наивностью.

Это был удобный случай переложить часть своей вины на свергнутого короля, но Элинор не пожелала им воспользоваться. Напротив, она бросилась яростно его защищать.

— Его величество Антуан ни в чём не виноват! Не смейте впутывать его в эту историю! Если вы действительно прочитали всё, что написано в книге, то сами знаете, что он даже не догадывался о моем замысле.

Похоже, она любила его так сильно, что хотела оградить от любых обвинений. И признав свою вину, она уже не считала нужным что-либо скрывать.

— Да, ваше высочество, вы правы — я люблю его величество Антуана Пятого.

Она упрямо продолжала называть его королевским титулом, и герцог Ламанский не стал ее поправлять.

— Я влюбилась в него, еще когда была ребенком. Увидела его с балкона на балу и поняла, что он — самый лучший. Тогда я и подумать не могла, что когда-нибудь он обратит на меня внимание. Но однажды, спустя несколько лет, я была представлена ему при дворе, и он разговаривал со мной столь милостиво, что я полюбила его еще сильнее. Я знала, что он должен был жениться на ведьме из другого мира, но надеялась, что, быть может, она не прибудет в Анагорию. Такие случаи уже бывали. Тогда его величество стал бы искать другую невесту. Но она прибыла, и мои мечты разрушились.

Амели поежилась от враждебного взгляда, который бросила на нее виконтесса. А она, дурочка, еще жалела ее!

Она пыталась вспомнить, не видела ли она Элинор во время своего первого путешествия в Анагорию. Нет, лицо де Леруа было ей незнакомо. И герцог де Тюренн тогда ничего не рассказывал о своей племяннице.

Тогда Элинор была совсем юной девочкой. Первая любовь и разбитое сердце.

— Но я могла бы смириться с тем, что его женой стала другая. Для меня важнее всего было его счастье! Я продолжала бы верно служить и королю, и королеве. Но того, что его величество свергли с престола, я простить уже не смогла!

Она рассказывала, глотая слёзы, и ей не требовались ничьи вопросы, чтобы выложить эту историю целиком.

— Антуана обманом лишили власти и отправили в изгнание. Мое сердце разрывалось от жалости!

Тут не выдержал герцог Ламанский.

— Прошу вас, виконтесса, давайте будем честны — это предки Антуана обманом захватили власть, а его величество Роланд Седьмой всего лишь вернул себе то, что ему полагалось по закону. И это Антуан силой удерживал настоящего короля в заточении. Роланд же оказался настолько добр, что даже не отправил Антуана в тюрьму, на что имел полное право.

Глаза Элинор яростно сверкнули:

— Не смейте так говорить об Антуане! Он правил Анагорией мудро, и не вам его упрекать! С ним поступили несправедливо! Он не мог нести ответственность за ошибки своих предков!

— Да, разумеется, — признал герцог Ламанский. — Если бы он, став королем и узнав, что настоящий дракон заточен в пещере, дал тому свободу, его, уверен, наградили бы по-королевски. И вся Анагория была бы ему благодарна. Но он не захотел отказываться от власти, добытой когда-то незаконным путем. Как же, по-вашему, его величество Роланд Седьмой должен был с ним поступить?

Амели была уверена, что в глубине души Элинор всё прекрасно понимала, но любовь заставляла ее быть необъективной. Ради Антуана она готова была выступить против целого мира. Вопрос герцога она проигнорировала.

— И я решила бороться. Я много упражнялась в магии и достигла заметных успехов. Я никому не говорила об этом, даже дяде. Я надеялась удивить его величество, когда представится такая возможность. Я всего лишь хотела вернуть ему анагорийский трон. Он увидел бы, какой могущественной ведьмой я стала, и, возможно, полюбил бы меня так же сильно, как люблю его я.

— Но как вы решились на такое чудовищное преступление? — спросил молодой маг. — Ведь вы же знали его величество и его супругу, сидели с ними за одним столом, наверняка, не раз играли с маленькой принцессой.

Ни малейшего румянца не появилось на щеках виконтессы де Леруа. Она ответила холодно, уже безо всяких эмоций:

— Лес рубят, щепки летят — вы разве не знали? К тому же, я не видела, как они погибли. Я всего лишь запустила вихрь, который устроил камнепад. Я даже не была уверена, что камни попадут на карету.

Она почти ничем не рисковала. Вряд ли кто-то мог заподозрить убийцу в скромной молоденькой фрейлине, которая старалась быть незаметной.

— И всё-таки, виконтесса, — прервал ее речь герцог Ламанский, — я не могу понять, как убийство их величеств могло помочь вашему возлюбленному?

Амели заметила, как улыбнулась Элинор, когда Антуана назвали ее возлюбленным. Даже такая мелочь ей была приятна.

— Ну, как же, ваше высочество, — снова подал голос Фернан, — у Роланда Седьмого не осталось наследника мужского пола. Для сохранения независимости и отражения возможных нападок соседей Анагории нужен был мудрый и опытный правитель. Чтобы не допустить паники среди народа, многие придворные вспомнили бы об Антуане. Поскольку законных претендентов на престол не оставалось, то почему бы было не пригласить того, кто уже правил страной на протяжении стольких лет?

— Всё именно так и произошло бы! — с жаром подтвердила виконтесса. — Если бы…

— Если бы вдруг не появился герцог Ламанский, — эти слова сказал сам герцог и грустно улыбнулся.

— Да, ваше высочество, — прохрипел едва державшийся на ногах герцог де Тюренн, — о том, что существует вторая ветвь королевского рода, знали только самые близкие советники его величества. Сам я никогда не обсуждал дома этот вопрос.

Элинор наградила дядю отнюдь не родственным взглядом.

— Представляю, как вы расстроились, ваша милость, когда узнали, что есть законный наследник анагорийского трона, — покачал головой Фернан. — Но ваше стремление стать королевой была настолько велико, что вы придумали новый план. К тому же, вам повезло — принц тоже был не женат и искал себе невесту. А вам, похоже, было всё равно, за кого выходить замуж — за Антуана или за Армэля.

— Нет! — взвизгнула Элинор. — Вы не смеете так говорить! Я никогда не променяла бы его величество Антуана даже на десяток таких, как Армэль!

— Но, тем не менее, вы согласились участвовать в отборе, — напомнил герцог Ламанский. — А значит, всё-таки собирались стать королевой.

— Да, собиралась! — подтвердила виконтесса. — Но лишь для того, чтобы помочь Антуану вернуться на анагорийский трон.

Фернан хмыкнул:

— Думаю, ваше высочество, участь принца Армэля при такой жене была бы незавидной. Возможно, виконтесса дождалась бы рождения наследника и отправила бы супруга туда же, куда чуть раньше отправила Роланда Седьмого. А сама, став регентшей при малолетнем сыне, вернула бы возлюбленного из ссылки и назначила бы его первым министром. Или даже не постеснялась бы выйти замуж второй раз и разделить бразды правления с Антуаном.