Они приближались к центру. Дороги стали шире, бездомных стало больше. Улицы были доверху набиты бездомными. Бродящими, сидящими, не знающими что делать бездомными. Каждый угол здания был занят человеком, каждая подворотня захлёбывалась от эмигрантов, каждая стена поддерживала чью-то спину. Практически каждый сантиметр тротуаров был занят чьей-то задницей.

– Неужели всё так плохо? – обратился Пит к Форесту, выглядывая за борт.

Форест уже успел отойти от размышлений, поэтому без труда ответил другу.

– Думаю, это ещё цветочки. Если в самом городе такой ужас, то боюсь представить, что происходит в портах.

Неоновые вывески и рекламные шиты на небоскрёбах уже не светили так ярко. Электричество было необходимо всем. Потребность в рекламе оказалась на втором месте. Первым делом свет пустили во временные лагеря.

– Говорят, все офисные помещения очистили от коммерсантов и заселили туда людей, – сообщил сидящий рядом солдат, когда грузовик проезжал одну из самых оживлённых улиц города.

Пит, сидящий у борта, с интересом разглядывал улицы. Он высунул голову наружу, чтобы поглядеть на верхние этажи зданий, но не увидел там ничего, кроме темноты.

Он тут же протянул:

– Ну и мрак же.

– Этот квартал вроде ещё не заселили, – снова отозвался солдат. – Клерков-то они выселили, а вот с распределением пока всё сложно. Не хватает людей, которые бы следили за порядком. Поэтому дома пока пустуют. Поэтому нас и забросили сюда, чтобы помочь япошкам справится со всем побыстрее.

Закурив сигарету, в разговор вступил Форест:

– Интересно, что они планируют делать дальше. Это, конечно, хорошо, что они так заботятся о человечестве. Но что будет потом?

– А что потом? – спросил солдат. И тут же сам ответил на свой вопрос: – Потом как пойдёт. Будут действовать по ситуации.

– Кажется мне, господа, что ситуация хуже некуда. – сказал Форест и сделал глубокую затяжку: такую, что буквально за раз испепелил полсигареты. Глядя на него, сложно было предположить, что это хоть как-то его покоробило. Он даже ни разу не кашлянул. – Думаю, назад мы не вернёмся.

– И что же ты хочешь этим сказать? – поинтересовался солдат.

– То, что спустя пару недель остров будет полностью оккупирован войсками соединённых штатов. А ещё тут будут миллионы людей, которых быть не должно. Поэтому вряд ли японцы хоть слово нам скажут, если что-то пойдёт не так.

Теперь интересно стало не только одному солдату их роты. Теперь в разговор вмешался другой:

– Как это не так?

– Ну-у… – протянул Форест, пытаясь подстегнуть интерес сослуживцев. – Если начнётся серьёзная паника, определённо начнётся стрельба. Возможно, кто-то кого-то случайно заденет… Возможно, это будет даже солдат японской армии. И, вероятнее всего, не один.

– И как же твой расизм относится к тому, что мы больше не вернёмся домой? – возмутился один из солдат.

Пожалуй, Форест добился своего. Все смотрели на него. Всем было интересно, как этот самоуверенный тип который, за год службы, уже успел всех порядком подзадолбать, выкрутиться из данной ситуации.

Наш герой уселся поувереннее, после чего начал свою речь:

– Года два назад, когда мы с Питом служили в другом подразделении, мы охраняли один секретный объект. Этим объектом был бункер. В бункере была лаборатория, в которой создавали новое оружие массового поражения. Посерьёзнее всех этих ваших ядерных бомб. Тамошние учёные конструировали боеголовку, способную выборочно поражать определённые участки озонового слоя. Представьте себе испещрённую огнём землю, которая больше ничем не защищена от солнечного давления. Именно это и произошло с одной из стран ближнего востока.

– Что за хрень ты несёшь? – вмешался один из солдат. – Сказки хуже этой я ещё не встречал.

– Да погоди ты, – перебил его кто-то. – Пускай договаривает.

Солдаты ждали продолжения с таким вниманием, какое не повстречаешь ни в каких боевых действиях. Ты ведь понял о чём я? Когда ведутся боевые действия, всегда нужно быть готовым к тому, что в тебя полетит пуля. Поэтому внимание – это один из важнейших факторов на поле боя. Ты уж соберись там, читатель, а то мне не охота объяснять тебе каждую строчку. Я конечно постараюсь сделать всё, что в моих силах, но не рассчитывай, что я буду распинаться перед тобой в убыток себе. Как никак, пишу я для собственного удовольствия. А всё остальное – это дело второе. Обидно будет, если и эту книгу не издадут, но что поделаешь…

Форест продолжал:

– Но как всегда, всё пошло не по плану. Один испытательный выстрел привёл к непредвиденным последствиям. Спустя несколько недель в Европе начали гибнуть люди. Смертельные дозы ультрафиолета пробивались туда, куда их совсем не приглашали. И всё что вы видите сейчас – это результат того неудачного испытания.

– Ахринеть можно! – воскликнул один из слушающих

– Я думал, такое возможно только в боевиках, – добавил другой.

– Чушь собачья, – отозвался солдат, принявший рассказ Фореста за сказку. – Неделя-две и мы будем дома. Просто власти решили развести панику, чтобы избавится от нежелательных элементов общества. – он улыбнулся злобной улыбкой. – А вот что касается расстрела – это я согласен. Думаю, мы тут для того, чтобы устроить массовый геноцид. Будем отстреливать китайцев и русских, пока их страны не ослабнут совсем. Тогда-то нас и закинут в самую настоящую жопу – отправят на третью мировую. Или четвёртую. Хрен его знает, какая она там по счёту.

– Вот у тебя-то ни разу не сказка, – заявил ещё один солдат. – Ты то, блин, прям фактами разбросался. Да ещё такими реалистичными, что пиздец как сложно не поверить во всю ту херню, что ты тут болтаешь.

Но Форесту уже было всё равно. Он своего добился. Он знал, что всё, рассказанное им – правда. Дело времени, когда всё подтвердится. Вот тогда-то он и сможет завербовать их полностью. Ему нужно было как можно больше солдат для предстоящего замысла. Одной роты будет маловато, думал он. Таким составом планету не захватишь. Не планету, а остров… хотя какая разница, если совсем скоро от планеты останется пара-тройка островков, и захватывать придётся только их.

Браун не был идиотом и знал, как давить на человеческую алчность: он собирался предложить этим солдатам лучшие места в новом мире. В мире, погружённом в хаос и разруху. Но только тогда, когда всё подтвердится.

А ждать оставалось совсем не долго.

Задумался ли он о словах парнишки на это раз? Нет. Это вряд ли.

Стоя посреди засранной подворотни заснеженного города, я пытаюсь понять, что за херня произошла в прошлый раз.

Передо мной парень в капюшоне. Он старается не показывать лица, но выходит у него хреново. Наконец он отколупывает нужное количество травки и отдает мне маленький её кусочек. Себе оставляет большой.

Он информирует:

– С тебя пять сотен.

Если честно, я просто в шоке.

И это ещё мягко сказано.

Я протягиваю ему пять сотен мятыми сотками, а про себя думаю, откуда у моего знакомого столько денег. У того, который научил меня ловить кайф. Тот самый знакомый, который и привёл меня в это место впервые. Который показал, как надо затариваться травкой.

Было это буквально вчера.

В общем… тот самый знакомый, которого сегодня нет рядом. Просто потому, что мне нужно сделать всё наедине с собой и своим внутренним миром. Разговоры с богом – это тебе не хухры-мухры. Но, если откровенно, сомневаюсь, что в прошлый раз я разговаривал с богом. Просто это был мой первый раз и наверняка подобное – не феномен. Наверняка многие в первый раз разговаривают с богами, Наполеоном или ещё кем покруче.

Парень в капюшоне не жмёт руку, не говорит хороших слов на прощание – нет, он просто выхватывает деньги, засовывает их куда-то в трусы, разворачивается и уходит.

«Ну хрен с тобой, – думаю я, – вали куда подальше. В следующий раз я воспользуюсь услугами нормального барыги: приветливого и вежливого. А ты беги-беги, пока не споткнёшься и не шлёпнешься носом об асфальт».