Момент везения всё же был, поскольку неожиданно в городе самоорганизовалось небольшое войско, и оно незамедлительно было направлено разведывать местность. Конкордийцы разработали и утвердили специальный кодекс воина, которым теперь руководствовался каждый, присягнувший на верность городу и миру. Эхна знал, что первейшей задачей было найти зачатки чужих цивилизаций и по возможности ослабить их, дав преимущество развитию Конкордии. Так уж устроен мир, что каждое человеческое племя пытается выжить по одиночке, подавляя инородцев, – в устах историков это называется «покорять», то есть делать другие народы покорными.

Эхна понял, что добиться спокойной жизни хоть на какое-то непродолжительное время ему не удастся, когда появился вражеский лазутчик. Эх, он, конечно, все равно появился бы, но было бы лучше, если б это случилось позднее. Большеголовый, необычайно подвижный, он походил на огромного муравья. Тело его было выкрашено природной зелёной краской, для того чтобы лучше маскироваться в лесу, спасаясь от хищников. Благодаря встрече с этим первым разведчиком соплеменников его конкордийцы первоначально прозвали «зелёными муравьями».

Племя зелёных муравьёв жило, по всей видимости, на северо-востоке, а воины Конкордии к тому времени ушли на запад, оставив город совершенно без прикрытия.

Разведчика, по мнению Зву Раба, на правах старейшины управлявшего городом, следовало немедленно убить. Правда, с этим «мероприятием» чуть замешкались. Было понятно, что в разведку не ходят поодиночке, наверняка чужеземца поджидали его товарищи, и расположение города теперь скрыть не удастся. К отрядам конкордийцев тут же отправили гонцов с приказом вернуться, а тем временем старейшина Зву Раб завёл беседу с разведчиком.

Тот был молод и глуп. И казалось, что он хвастается географическими открытиями, поскольку попытался изобразить на бумаге нечто, похожее на карту. Однако разобрать что-либо в его каракулях было невозможно.

– Кто ты и откуда держишь путь? – пытался спрашивать его Зву Раб.

Но тот не понимал языка конкордийцев. Его занимало изображение воинов на выделанной бычьей шкуре, висящей над входом в жилище старейшины в качестве своеобразного штандарта. Тогда, для того чтобы запугать чужеземца могуществом Конкордии, Зву Раб знаками пояснил, в чём заключается сила конкордийских воинов, а потом для чего-то рассказал об их моральном кодексе, дающем стойкость и позволяющем выигрывать сражения.

Зелёный разведчик, видимо, мало что вынес из беседы с Зву Рабом, но все равно пришёл в восторг от рассказа и нелепо замахал руками, словно пытался выразить удивление. Он что-то говорил, яростно жестикулируя, при этом едва пробившиеся над верхней губой усики смешно двигались в разные стороны – абсолютно несимметрично, чем вызвали умиление у женщин, пришедших понаблюдать за незнакомцем. В отличие от мужчин, они не видели в нём грозного воина. Скорее, он напоминал им восторженного ребёнка.

– Отведай доброй еды, чужеземец, – предложил Зву Раб, приглашая его за стол.

Тот принял предложение, но когда подали яства, казалось, был чем-то расстроен. Он стал объяснять что-то Зву Рабу. Старейшина, уже давно вслушивавшийся в речь молодого человека, стал понемногу понимать его и разъяснил собравшимся:

– Зелёный человек удивляется, почему у нас нет посуды, которую можно делать из красной земли, что прямо под нашими ногами. Чудной какой-то!

Разведчик радостно закивал и объяснил, как из глины делаются горшки и затем обжигаются на огне.

Приступили к трапезе. Молодой человек был явно голоден, но чувство собственного достоинства не позволяло ему выказывать это. Он неторопливо откусывал куски хорошо прожаренной говядины, не забывая нахваливать гостеприимство хозяина.

Ничто не предвещало трагедии. Но в самый разгар пиршества Зву Раб подошёл к молодому человеку сзади, вытащил из-за пояса острый клинок и быстрым движением мясника с ловкостью перерезал ему горло.

Хотя собравшихся и ужаснуло убийство нелепого, но милого на вид юноши, они с любопытством наблюдали за агонией чужака. А тот не терял сознания и жизненные силы не спешили покинуть его, несмотря на то, что кровь била фонтаном из раны и ручьями стекала с пиршественного стола. Чужеземец хрипел и красными, окровавленными руками пытался зажать рану на горле. Зрителей бессмысленного жестокого убийства удивило, что кровь разведчика оказалась не зелёной, как они предполагали, а точно такой же, как и у них самих, – цвета увядающей вечерней зари.

Когда всё было кончено, Зву Раб сказал:

– Это война.

Его короткая речь не вызвала радостного отклика. Наступило молчание. Конкордийцы поняли, что вместе с горлом зелёного разведчика Зву Раб перерезал и путь к мирному сосуществованию с соседним племенем, в то время как город был абсолютно не защищён, а хозяйственная структура его оставалась неразвитой.

Спешно возвратились военные отряды, мрачные полководцы выслушали объяснения Зву Раба. Для поиска племени зелёных муравьёв было решено разделиться на два отряда. Один направился на северо-запад, откуда появился чужеземец, другой, чуть помедлив, взял курс на юг. И вновь город остался без прикрытия.

9. Дирус

Первый отряд конкордийцев подвергся неожиданной атаке. Впрочем, нападавшие оказались плохо вооружены, поэтому были с лёгкостью отброшены, а воины Конкордии получили столь необходимый опыт сражения. Южный отряд немедленно перебросили на север, и теперь конкордийцы, обладая более мощной силой, стали пробираться вглубь неизведанных территорий, сплошь покрытых девственным лесом. С одной стороны, это обеспечивало скрытность передвижения, но с другой – и враг мог легко маскироваться в густой листве, и можно было нарваться на засаду. Понадобилось сделать несколько дневных переходов, пока воины не вышли на открытое пространство и не увидели возделанное поле. Где-то далеко за ним высвечивались на ярком солнце крыши городских строений.

Люди, работавшие в поле, оказались беспечны, позволили незаметно приблизиться к себе и немедленно были захвачены в плен. И тут стало понятно, что они не из племени зелёных муравьёв, а из мирных до сей поры хиулков. Хиулки, не оказавшие никакого сопротивления, искренне удивлялись, почему неизвестно откуда взявшиеся воины ограничивают их передвижение. С трудом удалось объяснить им, что они теперь пленники.

Полководец Сутяга, которого Эхна поставил первым среди равных в Конкордии, возглавлял северный отряд. Он был ранен в бедро при стычке с зелёными, однако мужественно совершил переход – плечом к плечу с воинами, – ничем не выказав испытываемых страданий. И только сейчас Сутяга позволил себе расслабиться. Его знобило, поскольку глубокая рана загноилась. Увидев это, один из хиулков – высокий, жилистый молодой человек с иссиня-черными волосами – рукой отодвинул в сторону оторопевших от небывалой дерзости охранников, отлучился в лес и вернулся с какими-то сочными листьями. Обеспокоенные воины преградили ему путь, когда он попытался приблизиться к раненому полководцу, однако Сутяга знаком приказал пропустить его. Хиулк осторожно очистил рану, выжал на неё сок таинственного растения и обмотал повреждённую ногу листьями. Сутяге полегчало в тот же вечер. Опухоль спала, рана стала затягиваться, и он осознал, что хиулки – отличные лекари.

– Как звать тебя? – спросил Сутяга лечившего его черноголового юношу, даже не надеясь, что тот поймёт чужую речь.

Но тот понял.

– Ценна, – сказал он. – Меня зовут Ценна.

– Да, ты действительно ценный, – подтвердил Сутяга. – Надеюсь, нам ещё удастся свидеться.

Сутяга оказался на удивление щедрым и подарил хиулку нож, который изготовил собственноручно ещё в Конкордии. Рукоять ножа имела нехитрое изображение летящей стрекозы – тотемный знак его рода. Острый широкий клинок блеснул на солнце, и молодой хиулк залюбовался подарком.

– Найдёшь в Конкордии моего сына и покажешь ему этот нож, – сказал Сутяга. – Он всё поймёт и не даст тебя в обиду.

Ценна молча кивнул – проницательный взгляд хиулка свидетельствовал, что его ум заточен не хуже острого клинка Сутяги.