– У вас нормальные показатели, девяносто один балл. Практически как у половины населения планеты.

Головатко, обидевшись, отвернулся. Потом сказал:

– Странно, мне показалось, что я не справился с картинками.

– Я заменил результаты по кубикам средними показателями, – ответил Пахтакор. – У меня появились сомнения в достоверности. Давайте перейдем к следующему тесту.

Пахтакор решил заменить свой любимый многоаспектный личностный опросник пятнами Роршаха. Они уменьшали возможность фальсификации. Он достал из портфеля пухлую папку с бумагами и сел рядом с обвиняемым.

– Сейчас вам будет предложено высказать свои ассоциации относительно двенадцати клякс. Это своего рода символ ваших дальнейших образов и идей, которые возникнут, если вы будете смотреть на кляксы. Вы можете высказываться в абсолютно свободной форме, а я буду записывать.

Пахтакор аккуратно сложил таблицы в стопку картинками вниз и приготовил бланки локализатора.

– Прошу вас особо не задумываться над изображением, а просто сообщать мне, что, на ваш первый взгляд, изображено на листе. Но для начала скажите, какой ваш любимый цвет?

Головатко, не задумываясь, ответил:

– Красный.

– Что вы видите на этой табличке? – Пахтакор протянул Головатко первую кляксу.

– Двух голых женщин. Они что-то варят в котле. Между ними летает бабочка.

– Что-нибудь еще видите?

– А перевернуть можно?

– Как хотите.

Головатко перевернул таблицу вверх ногами и сказал:

– Теперь я вижу зубра. Старого вислоухого зубра.

– Хорошо. Что вы видите на второй таблице?

– Я вижу морду кабана. Злого кабана…

На следующих таблицах Головатко видел серых летучих мышей, бугристых кошек, двух чудовищ, целующихся пуделей, павлинов, распил черепа, Бэтмена в дымном облаке, туманный китайский замок, красный зубастый рот и светящихся клоунов, вылезающих из черных цилиндров. В последней таблице он увидел желтого дельфина и алого Микки Мауса. Напоследок он признался, что детство у него связанно с голубым цветом, а наиболее противный для него цвет – это серый.

«По цветам получается довольно агрессивный парень», – подумал Пахтакор. Он пронумеровал ответы и сделал пометки на бланке локализатора. Потом предложил пройти все таблицы снова.

– Это не займёт много времени. Только будем делать все наоборот. Я буду зачитывать ваши предыдущие ответы, а вы – показывать мне соответствующие кляксы и рассказывать, что создало такое впечатление.

Головатко кивнул. Он хорошо объяснял свои ассоциации, энергично вычерчивал в воздухе фигуры и даже показал маленькую пантомиму, изображая Бэтмена.

«Прекрасно. Абсолютно никаких признаков диссоциации. Единственно, что смущает, это парочка ответов, связанных с текстурой клякс… Туманный замок, бугристые кошки. По Клопферу, такие ответы свидетельствовали о грубой потребности в любви. Для здорового человека это довольно странный показатель».

Пахтакор улыбнулся Головатко.

– Сделаем перерыв на минут пятнадцать.

Он позвал охранника и попросил принести кофе. Головатко уставился в окно, а Пахтакор принялся кодировать ответы, подсчитать суммы показателей и заполнять психограмму. Он делал это в тысячный раз и видел в пока еще разрозненных формулах готовый материал для интерпретации. «Передо мной сидит агрессивный тип подчиняющегося преступника. Анализ кластеров не обнаруживает ни психоза, ни невроза, ни депрессии, ни посттравмы, ни обсессии. Выявляется пограничная структура личности со слабым эго и нарушением оценки реальности. Расстройства эмоциональной сферы небольшие. А вот первичные потребности у нас в крайнем беспорядке, в протоколе нет ни одного ответа насчет них. Так не бывает. Впрочем, бывает, когда обследуемый врет. Да. Он опять врет! Лямбда 1,01. Ну и зачем он меня водит за нос?! Причем грамотно, будто он эти тесты раньше щелкал как орешки. Так. Опять. Степень депрессивной нагрузки завышенная. Во втором тесте она растет еще больше. Пять ответов подтверждают это. Бедняга живет в состоянии непреодолимой печали. Но я в это не верю! Такие подавленные меланхолики обладают сверхразвитым сопереживанием. Они собачку лишний раз не пнут, не то чтобы баб в лифте насиловать».

Пахтакор сложил бланки в портфель, достал другую папку черного цвета и обратился к Головатко:

– Милейший, последний тест. Уверен, он все докажет, как есть. – Он широко улыбнулся. Пахтакору хотелось, чтобы подозреваемый стал нервничать. Головатко мрачно посмотрел на него.

– Доктор, я тяжело болен. Никакие тесты не помогут вам доказать обратное. К тому же вы предвзято ко мне относитесь. Поэтому я опротестую ваше заключение.

– Это ваше право, – заметил эксперт. – Никто и не заявлял, что я истина в последней инстанции. Тем более я могу ошибаться. Так что вам совершенно не из-за чего беспокоиться. Сейчас я проверю вас по шкале волевых расстройств, и вы будете свободны.

Головатко рассмеялся.

– Как я могу быть свободен в этих стенах?!

– Свобода духа неподвластна никаким оковам, – с улыбкой заметил эксперт и достал очередной опросник.

– Вы издеваетесь?

– Никак нет. Свобода – наличие у человека возможности выбора. А выбор есть всегда! Даже здесь. Свобода немыслима без свободы воли. Мы можем проверить это прямо сейчас, определив ваши возможности свободного выбора в момент совершения преступлений. Если тогда вы были способны выбирать, то вы свободны и сейчас, потому как свободен ваш разум. А если нет, то вы не будете свободны нигде, ибо вы неспособны сознательно управлять своей психикой.

Головатко задумался. Потом с расстановкой произнес:

– Я вам и заявляю, что я шел на эти преступления несознательно. Что-то меня вело. Какой-то внутренний голос. Девушка отказывалась, я продолжал настаивать, и когда я заскакивал в кабину лифта, мое сознание было уже подавленно предыдущими неудачами из-за этой проклятой руки.

– Хорошо. Сознание ваше было подавленно, и вы не могли адекватно оценивать реальность происходящего. Как вы тогда объясните то, что первой потерпевшей вы предложили воспользоваться презервативом?

Обвиняемый растерялся.

– Я… да я просто так предложил. У меня был презерватив. И я решил использовать его… Тем более я полагал, что женщина будет меньше сопротивляться, если я предложу ей заняться безопасным сексом.

Пахтакор рассмеялся.

– Последний аргумент явно не в вашу пользу. Но ладно. Разрешите, я буду разбавлять нашу приятную беседу определенными вопросами. Вот, например, вы увидели нищего. Вы подадите ему милостыню, если его вид вызовет у вас сочувствие?

– Я нищим не подаю, – отрезал Головатко.

– Но допустим, вы решили кому-то помочь деньгами, чем вы будете руководствоваться?

– Внешним видом. Я инвалидам сочувствую. Будь это урод какой-нибудь или калека, я бы ему денег дал.

– Отлично, ваш ответ подтверждает то, что вы анализируете внешний вид человека и, опираясь на это, выбираете тактику поведения. А вот еще один вопрос: вы купили дорогие ботинки, одели их в первый раз и вот опаздываете на последний автобус, вам надо срезать путь и побежать по грязи. Побежите?

– Побегу!

Пахтакор усмехнулся.

– Ваши ответы подтверждают следственные выводы. Вашей первой жертвой была консуматорша из клуба «Синий арбуз». Вы прекрасно об этом знали. Именно поэтому вы воспользовались презервативом. Не по наитию, а для того, чтобы предохраниться.

Головатко уставился на Пахтакора.

– Ну, это же явные домыслы. Нет доказательств, что я был заранее осведомлен о частной жизни потерпевшей, лишь убеждения следователей. Печально, что вы идете у них на поводу. Я на дальнейшие вопросы отвечать категорически отказываюсь.

– Обвиняемый! – сказал Пахтакор более резким тоном. – Если вы будете мешать освидетельствованию, я лично позабочусь, что бы вас отправили в карцер. И поверьте, после этого всю процедуру придется проводить заново. Итак, вам обычно удается держать свои эмоции под контролем?

Головатко злобно ощерился.