Дверь открыла тёща. Она заканчивала готовить ужин, а тесть играл с моим сыном. Настя вышла не сразу, держа на руках дочь, и поприветствовала меня сдержанным поцелуем в щеку.

– Сейчас бы пройти ещё несколько кругов вокруг пруда! – подумал я.

Дети уложились только в начале первого, и мы с супругой, вымотанные и почти спящие, допивали остывший чай в полумраке маленькой кухни.

Вдруг она встала и направилась в сторону ванны. Я остановил её, аккуратно взяв за руку, и повернул к себе. На ней была домашняя ночная рубашка. Я обхватил руками её ноги под коленями и провёл ладонями вверх, пока под мои пальцы не коснулись её белья. Взглянув ей в лицо, я прошептал:

– Побудь со мной, пожалуйста.

– Я хочу спать, я устала. У тебя случилось что-нибудь?

«Почему что-то обязательно должно было случиться, чтобы мы могли побыть вдвоём?» – подумал я.

А ведь действительно случилось. Я был готов сказать ей прямо о том, что происходило со мной. Но я даже не знал, как это объяснить себе. К тому же я не имел никакого понятия о том, как буду с этим бороться.

Что бы я сказал? Что я внезапно сегодня полюбил другую женщину? Что при виде какой-то девушки, с которой меня связывает в общей сумме один – два часа разговоров за неполные пять месяцев, что мы знакомы, у меня поднимается температура и начинается тахикардия?

– Ничего, просто хочу побыть с тобой наедине, – ответил я.

Я задрал её ночную рубашку и стал целовать живот, а потом грудь. Я закрыл глаза, и внезапно передо мной снова возникла улыбка Ксении и её приветливый взгляд. Я усилием воли заставил себя не думать о ней и всмотрелся в лицо своей жены.

Вид её обнаженной груди и ощущения от поцелуев её кожи возбудили меня, и я прижал её сильнее.

– Дети же только уснули! – возразила она, – И я правда хочу спать.

Я не ответил, просто стал целовать её сильнее. В эту ночь мы занимались любовью очень долго. Близость с женой стала возможностью забыться и не думать о Ксюше.

Следующая неделя не принесла облегчения. С первой минуты каждый мой рабочий день проходил с ощущением, что у меня высокая температура и тахикардия. Голос Ксюши, едва зазвучав рядом, лишал меня способности сосредотачиваться на делах. Я старался почаще отлучаться в другие части офиса, занимаясь документами, а когда она отходила, я пытался максимально набраться сил и просто делать работу.

Календарь подсказывал, что мне оставалось терпеть всего месяц с небольшим, и всё это безумие останется лишь случайным недоразумением в моей жизни. Как наставление, чтобы я был внимательнее в другой раз. Абсолютно чужая женщина, при виде которой моя гормональная система сходила с ума. Она уйдет, и всё вернется на свои места.

Но когда я повторял сам себе эти утешительные слова, вместо ожидаемого успокоения меня всё чаще сковывало новое чувство – страх. Страх, что я никогда не увижу Ксюшу. Она исчезнет, и я больше не смогу её найти. Она никогда не узнает о том, что со мной происходит.

Мне нужно было поговорить с кем-нибудь об этом. Я должен был выговориться, выплеснуть эту энергию, иначе она могла сжечь меня.

Пожалуй, именно тут я обнаружил новую проблему. И заключалась она в том, что у меня не было друзей. Я всегда был сам по себе, а позже стал слишком семейным человеком, чтобы с кем-нибудь поговорить о личном. Осознав такое положение дел, я ощутил одиночество.

Прошло две недели с момента, когда я обнаружил в себе чувства к Ксюше. Я так и не смог найти среди знакомых кого-то, с кем можно было бы поговорить о случившемся.

Оставался последний вариант, который пришёл мне в голову и поразил своим безумием. Он пролежал на задворках сознания вот уже несколько дней, пока я не признал его жизнеспособным: «Я должен поговорить с ней!».

Конечно же это была огромная глупость. Абсолютно чужой, женатый человек, вдруг ни с того ни с сего сообщает, что томится весьма конкретными романтическим чувствами по отношению к ней – несвободной девушке, находящейся в положении.

Не имея, насколько я пытался себя убедить, намерений и оснований сражаться за взаимность своей влюблённости, я ожидал хотя бы капли облегчения своих переживаний, при этом рискуя, мягко выражаясь, смутить Ксюшу.

В то же время мысль, что после нашего разговора она будет понимать, что происходит со мной, казалась пусть спорным, но спасением. Единственное, о чём я не думал тогда – каково будет ей при этом с этим знанием.

Я представлял этот разговор несколько дней, старательно подбирая каждое слово и прорабатывая её возможные реакции.

У меня родился план. Согласно ему, я должен был подождать Ксюшу у выхода с этажа, когда она, направляясь домой вечером, будет проходить мимо. В этот момент я остановлю её и предложу уделить мне пару минут. В случае положительного ответа, я провожу её в находящуюся рядом переговорную комнату, которая обычно была пуста по вечерам, где в двух словах опишу ситуацию, и мы обязательно посмеёмся над всем этим вместе.

Однако исключать внезапное вечернее совещание, которое могло бы меня лишить возможности уединиться с ней, я не мог, и это было поводом нервничать. В таком случае я был бы вынужден отложить разговор на следующий день, а дней в запасе оставалось всё меньше.

Ко всему прочему, мне не хотелось, чтобы моё приглашение засвидетельствовали снующие мимо коллеги.

Это было третье марта. Рабочий день формально закончился, и я уже по привычке готовился ко второй его части. Порядком устав от нескольких сложных встреч с партнёрами и офисной духоты, я шёл в сторону кухни, чтобы утолить жажду, как вдруг заметил идущую навстречу мне Ксюшу. Я оглянулся и не увидел никого, кто мог бы сейчас испортить момент.

«Неужели прямо сейчас?» – теряя уверенность в своих намерениях, спросил я себя и набрал в грудь побольше воздуха. Сердце учащенно билось, ощущение реальности пропало. Я остановился и прошёл к двери, отделяющей приемную от лифтового холла.

«Переговорная комната!» – вдруг опомнился я. Нужно было проверить, нет ли там кого-нибудь. Я быстро приблизился к двери в помещение и приоткрыл её. Пусто. Теперь нужно было успеть занять место у выхода, чтобы поймать Ксюшу.

Я чувствовал себя несколько глупо. Я мог привлечь внимание и спровоцировать кого-нибудь из знакомых заговорить со мной.

Я достал телефон и разблокировал его. Нужно было выглядеть непринужденным и погруженным в какое-то дело, какой-то рабочий или пусть даже личный вопрос, от которого никто не должен сейчас пытаться меня отвлечь. Без всякой цели я открыл список последних звонков.

Список имен и безликих номеров заполнил экран. Среди десятка строк дважды значился контакт «Любимая». Так я много лет назад записал будущую жену и никогда не менял этой записи.

«Что я делаю? Неужели всё то, что происходит, – реальность?» – успел задаться я вопросом, как послышался звук шагов, и из-за угла показалась Ксюша. «Какую глупость я задумал!» – будто бы огромная табличка загорелась перед моими глазами. «Всё к чёрту! Отмена операции! Отступаем!» – разумная часть меня кричала что есть сил. Но другая часть тут же представила обреченность, которая настигнет меня, если я не остановлю её прямо сейчас и позволю ей уйти. У меня не так много времени для сомнений и новых попыток.

Ксюша приближалась и вот-вот должна была пройти в метре от меня. Я бессмысленного водил пальцем по экрану смартфона, как будто бы пытался убедить самого себя, что занят чем-то важным, и это «нечто важное» могло сейчас не позволить мне реализовать план. «Оно» могло меня отвлечь, и тогда я, возвращаясь домой не чувствовал бы, что упустил возможность из-за нерешительности, а списал бы всё на обстоятельства. А завтра, кто знает, может быть, я бы радовался, что не сделал большой ошибки.

«А если нет?» – из глубины души восклицал другой я, который был уже порядком изможден от этих переживаний. «Что, если я буду жалеть об этом всю жизнь?»