Но об этом страшном происшествии большинство москвичей еще не знало, и праздник коронации нового императора шел своим чередом.

Высокое полуденное солнце светило ярко и необыкновенно ласково дотрагивалось теплыми своими лучами до верхушек заснеженных сосен. Словно богатыри-великаны в блестящих кольчугах стояли они на страже своих владений. Жизнь здесь шла беззаботная и размеренная. Совсем не такая, как в столице, с ее революционными ужасами.

Богоявленское, волость Задонского уезда Воронежской губернии, располагалась на левом берегу реки Дон. Имение это, возникшее в середине XVII века, являлось владением дворянского рода Сенявиных, к которому и принадлежал Петр Иванович.

Род свой князья Сенявины вели от современника Петра Великого, вице-адмирала Наума Акимовича Сенявина. Великая эпоха императора Петра I, когда не фамилиями своими славились люди, а делами, позволила Науму Акимовичу и двум его братьям превратиться из мужиков в прославленных морских офицеров. Они воспитывались в большой семье старика Акима Ивановича, в которой было семь сыновей и одна дочь. Все семь братьев стали военными, но трое из них вошли в историю, будто из русской сказки. Три брата, три богатыря Иван, Федор и Наум прочно вписали свои имена в историю русского флота васнецовскими витязями.

Иван был с детства лично известен царю Петру Великому и пользовался особым его доверием. Службу он начал солдатом Преображенского полка, сюда же в 1698 году солдатом бомбардирской роты, он приводит и своего младшего брата Наума. И уже на следующий год, тот принимает участие в Керченском походе матросом на корабле «Отваренные врата» под командою государя. Наум в отличие от своих братьев Ивана и Ульяна, не попал в состав великого посольства, но не в его характере было опускать руки. Мореходные познания боцман Наум Сенявин приобретает на Воронежских, Добровских и Тавровских верфях, в боевых действиях под Шлиссельбургом, Юрьевом и Нарвой. Наум выдвигается, не сходя с палубы кораблей, и быстро обгоняет в званиях своих старших братьев. Не пропускает он и бой под Выборгом, кровопролитный, геройский бой, в котором получает свое первое, тяжелое ранение.

И в 1708 году, за геройство, проявленное в этом бою, Наум Акимович жалован лично царем Петром Великим званием поручика и княжеским титулом, а так же ему оформляется дача на ничейную деревню не далеко от Воронежа. Но до последнего дня жизни стихией Наума Акимовича будет оставаться море, а не воронежская земля. От этого – то долгие тридцать лет имение это не будет видеть своего хозяина, пока однажды не появится здесь молодой его сын.

Встреча Наума Акимовича с Нионилой Федоровной Языковой произошла, когда отважный капитан-поручик стал уже легендой. Слава об отличившемся в кровопролитном бою у Сойкиной мызы Науме Сенявине прошла по всей стране. На каждой ассамблее из уст в уста передавалась история о том, как уставший, потный, весь в своей и чужой крови Наум, отважно сражался со шведами. Как он, жилистый, быстрый, юркий, виртуозно владел оружием и был храбр в рукопашной схватке, как воодушевлял он своим примером на подвиги моряков, как великолепен он был!

И вот получивший в том бою ранение в ногу Наум Акимович появляется в Москве. Все взгляды юных дев устремлены на него – крепкого, сильного, мужественного. И пусть лицо его, от зноя и соленого воздуха, было усеяно глубокими морщинами, а зубы съела цинга, Наум располагал к себе открытым, легким нравом, любовью к веселью и хорошим аппетитом.

Свадьбу сыграли быстро, шумно и весело, но так – же быстро Наум и покинул молодую жену. Отныне он постоянно сопровождал царя в поездках и подолгу на одном месте не задерживался. Не изменило сложившегося уклада и появление старшей дочери Феодосьи. В это время Наум снарядил и привел в Ревель из Кенигсберга три первых купленных в Голландии корабля, за что получил должность командира одного из этих кораблей «Рандольф». Не видел Наум Акимович и появление второй дочери Евдокии, отправившись по нуждам флота в Англию.

Когда на свет появился Алексей, его отец и дядьки были уже едва ли не мифологическими героями. Дядька Илларион – был воеводой в Нарыме, Иван – большой вернувшись из Амстердама, где по собственному желанию поступил матросом на корабль голландского флота и обошел с ним практически всю прибрежную часть Европы, уже успел отличиться в северной войне, покомандовать в чине лейтенанта шнявой «Лизет», принять в Гамбурге три купленных в Англии корабля, и, добившись чина капитана 2-го ранга, командовал кораблем «Ревель», входившим в эскадру адмирала Апраксина. Дядька Ульян – из потешных солдат дослужился до генерал – майора, командовал строениями в Санкт – Петербурге, внёс наибольший вклад в возведении Петропавловской крепости, восстановлении Шлиссельбурга и всегда рядом со старшим братом, неотступно следовал младший брат – Федр, дослужившийся до бригадирского чина. Дядька Борис – уже носил чин полковника.

И, конечно, главным примером для Алексея являлся отец, не оправдать надежд, которого, он просто не имел права. И пусть сын с отцом виделись редко, но и писем домой о новых успехах, было достаточно, чтобы Алексей старался изо всех сил.

С раннего детства он постигал науки, учился пению и танцам, фехтованию и стрельбе. Уже в шесть лет маленький Алеша уверенно держался на воде, а в девять умел управлять лодкой под парусом, и каждый год с нетерпением ждал Рождества и Троицы потому, что именно в эти праздники домой приезжал отец.

Так прошло детство Алексея и после окончания домашнего обучения, он отправился в школу навигацких и математических наук. И, когда на вступительных испытаниях комиссия попросила Алексея назвать известных ему героев северной войны, он, не задумываясь, назвал имя отца, да еще и добавил пример для собственного подражания, когда отец – Наум Сенявин, по приказу государя Петра Великого, был отправлен в Гамбург для того, чтобы принять в команду корабли и доставить их в Россию, узнал, что капитан гамбургского конвойного воинского корабля отказался салютовать русскому военному судну, якобы по незнанию русского флага, то, не раздумывая выстрелил ядрами из трех пушек по его вымпелу. Пример безоглядного служения отечеству поразил комиссию, и Алексей был принят.

Казалось Алексей рос непохожим на отца – высокий, стройный, спокойный, уравновешенный. Но в характере его стали угадываться такие Сенявинские черты, как упорство в достижении цели, умение преодолевать возникшие трудности.

А тем временем в Петербурге была учреждена Адмиралтейская коллегия, где Наум Акимович незамедлительно был назначен присутствующим в ней. Но и этого было мало старому морскому волку, он продолжал рваться в море. И в том же году Наум получил назначение командующим эскадрой отправленной в крейсерство к Гельсингфорсу. А еще через некоторое время по великой радости государя Петра, по случаю заключения Ништадского мира, был произведен в шаутбенахты, по всем заслугам, первым из русских в ряду иностранцев, занял он высший чин в русском флоте.

Однажды Наум Акимович навестил сына в школе и Алексей его не узнал. Перед ним стоял серый, тяжело больной старик, с глазами полными слез. Это было в декабре 1725 года. Тогда Алексей впервые увидел подлинную душу своего отца, столь тяжело переживающего смерть своего любимого Императора. Вместе они повсюду заказывали панихиды, не жалея, раздавали нищим деньги. В это время сразу обострились боевые раны Наума Акимовича. И Алексей впервые понял истинную цену служения отечеству и государю. С этого момента он по настоящему стал взрослым, уговорил отца отправиться в отпуск на лечение к минеральным водам и всеми силами, по окончании учебы, стремился попасть на службу под его началом.

По заслугам оценила Наума Акимовича и государыня Екатерина I, пожаловав ему орден св. Александра Невского, а за ним последовал и чин вице – адмирала.

Не остановил свою кипучую деятельность Наум Акимович и при грозной Императрице Анне Иоановне. Заступив пост в военно-морской комиссии, стал одним из инициаторов строительства постоянной военно-морской верфи в Архангельске. Уже глубоким стариком, являясь депутатом от коллегии, наблюдает за вооружением и разоружением флота в Кронштадте, исполняет должность её главного командира, принимает участие в военных действиях под Данцигом.