Рыжик, насупившись, прожёг товарища взглядом, но промолчал. В чём-то Сим был прав.

Сим посмотрел на порез на руке Рыжика и невольно провёл пальцами по шраму на щеке. Эту красоту он получил от отца на своё десятилетие. Отец заметил, что ребёнок не особо сильно рад металлическому конструктору, который он с трудом стащил в «юном технике» и, достав опасную бритву, решил оставить сыну более памятный подарок. Навещая отца в психушке, Сим иногда видел других пациентов, в глазах которых была лишь холодная пустота. Он их боялся и ненавидел. Ему было страшно, что однажды он тоже может стать бессмысленно прожигающим жизнь куском мяса. Именно страх в старших классах гнал его каждые выходные в дом престарелых, где он по шесть часов работал волонтёром. Позже он устроился санитаром в психбольницу. Когда постоянно видишь людей, в которых душа еле тлеет, понимаешь, что у тебя не так уж всё и плохо и страх притупляется. Можно жить дальше.

До встречи с Хершем Сим сменил три места работы. Всякий раз его выгоняли со скандалом из-за грубого обращения с пациентами. Видимо давал о себе знать буйный характер, унаследованный от отца. Херш обычно закрывал глаза, когда Сим начинал перегибать палку, но иногда взамен просил санитара о небольших одолжениях. Вот, как сейчас. Велел по-тихому привезти в клинику пациента, сказал, что тот пойдёт добровольно. Что ж, по-тихому и добровольно не получилось.

– Поищи какие-нибудь документы и давай пошустрее, неизвестно надолго ли наш клиент отключился, – сказал Сим.

Рыжик беглым взглядом осмотрел маленькую квартирку. Увидел на столе бутылку с недопитым виски и рамку с фотографией какого-то мальчика облокотившегося на кирпичную стену, на которой баллончиками какой-то не особо талантливый художник нарисовал кривобокого сердитого Винни-Пуха, жадно слизывающего с лапы оранжевый мёд. Мальчик улыбался, но его лицо было бледное и осунувшееся, будто он только начал выздоравливать после тяжёлой болезни.

– Под столом какой-то чемодан или как там это правильно называется.

– Это называется дипломат, – буркнул Сим, нагибаясь за находкой.

Щёлкнули замочки.

– То, что надо, – сказал Сим, порывшись в содержимом дипломата. – Бери клиента под руки. Грузимся.

– Подожди.

Следуя слепому порыву, Рыжик взял со стола фотографию, вытащил её из рамки и бросил в дипломат к остальным бумагам.

Дюрана окружала тьма – космос, в котором забыли включить звёзды. Обычно говорят: так тихо, что слышно биение сердца. Тут было тише.

Он ничего не чувствовал. Тело будто растворилось, как сахар в горячей воде. Осталось лишь сознание, обременённое воспоминаниями о том, что когда-то у него были ноги, руки, плохо подвешенный язык… Он мог мыслить, но ничего не помнил о себе. Перед внутренним взором всплывали замыленные несвязные образы, доводящие до отчаяния попытки поймать за хвост хоть одну здравую мысль способную ослабить нити опутывающего его лихорадочного кошмара. Возникло острое ощущение, что кто-то пристально рассматривает его. Нужно было укрыться, спрятаться от любопытных невидимок. Сознание трепыхалось, не зная за что зацепиться, и медленно погружалось в зыбучие пески безумия.

Он не знал, сколько прошло часов… лет… когда прорезались первые звуки. Каждый звук отдавался эхом в его замороженном мире. Он не успел обрадоваться, что обрёл слух, как уже хотел оглохнуть вновь. Постепенно какофония тональностей начала приобретать упорядоченность, выстраиваясь в слова. А вскоре до него начал доходить их смысл.

***

В какой-то момент в темноте наполненной ватой, Антон начал различать голоса. Один из них он узнал сразу.

– Кого это вы притащили?

– Ездили проверять анонимный звонок. Взломали дверь, а он там уже вены режет, – ответил хриплый спокойный голос.

Антон почувствовал, как его хватают за запястья.

– Да? Вы на его руки смотрели? Где порезы? Безграмотные дуболомы!

– Не закипай. Мы свою работу сделали. Среагировали на вызов, обнаружили клиента в крови, обездвижили и привезли сюда. А чего он там резал – сами разбирайтесь.

– Анна, сделай ему анализы, на всё что можно. Этот ублюдок меня порезал. Вдруг он сифилитик или ещё похлеще, – раздался третий плаксивый голос.

– С твоим образом жизни, скорее ты его чем-нибудь заразишь. Не переживай, сделаем тебе сорок уколов в живот от бешенства. На всякий случай. Постойте… Я его знаю! Как же его… Антон! Он вчера приходил… – девушка запнулась. – Чего уставились? Давайте ближе к делу. Что вы ему вкололи?

В ответ тишина.

– Сим, ты опять за старое? Я тебя больше выгораживать не собираюсь. Будешь сам объяснять докторам, откуда у пациента синяки на лице.

Сим не считал Анну той птицей, перед которой нужно оправдываться.

– А чего объяснять? Скажу, так и было.

– Я тебе когда-нибудь так врежу, что твою ехидную рожу перекосит – мать родная не узнает. А если кто спросит, скажу, что так и было, – Анна раздражённо выдохнула. – Повнимательней с ним. Я думаю, что это не просто очередной пациент.

– В каком смысле?

– Вчера он напросился на консультацию к Хершу. Беседовали они достаточно долго. Не знаю о чём, но клиент остался доволен результатом. Улыбался до ушей, когда уходил, как шестилетняя девчонка, получившая на день рожденье настоящего единорога срущего радугой. Интересно, что он наплёл директору, раз так быстро оказался здесь.

– Если это дружок Херша, то у тебя Сим точно будут проблемы.

– У меня? А ты что, Рыжик? Я, между прочим, твою шкуру спасал.

– Не факт, что была необходимость.

– В следующий раз, когда на тебя накинется какой-нибудь психопат, я так и рассужу…

– Заткнитесь! – рыкнула девушка и продолжила задумчиво: – Любопытно… Почему Херш просто не положил его в клинику. Зачем было делать анонимный звонок? Хм… Или это не связано?

Сим прекрасно знал, что никакого анонимного звонка не было. И ему было всё равно, кого он доставил в клинику. Просьба директора выполнена, а остальное его не касалось.

– Анна, ты о чём? – с невинным видом спросил он.

– Я не собираюсь вам ничего разжёвывать. К тому же сама ничего толком не понимаю. Отвезите его на первичный осмотр. Пускай его оформят, вымоют и подлатают. Если начнёт очухиваться, вколите нормальный транквилизатор, – с нажимом произнесла Анна. – Хотя нет, сразу вколите.

– Да, хозяйка, – заискивающе прогнусавил Сим.

– Всё, пошли с глаз долой, клоуны.

Антон лежал на чём-то жёстком и холодном. Постепенно к его организму возвращалась чувствительность, но вместе с ней проснулись и не самые приятные ощущения. В правой ноге зарождалась тупая боль, саднила левая скула, в голове начали стучать барабаны. Резкий укол в руку, заставил Дюрана приоткрыть глаза. Он находился в ярко освещённой комнате, но видел только двух громил склонившихся над ним.

– Эй, оклемался, засранец, – сказал Рыжик. В руке он держал пустой шприц. – Это ненадолго.

Разговор Анны с санитарами наконец-то заставил мозг Дюрана работать и анализировать. Вспомнился вчерашний день, разговор и сделка с директором. Как и планировалось, он попал в клинику, но зачем было нужно устраивать весь этот цирк с санитарами.

Антон ужасно себя чувствовал. Его тошнило, то ли от выпитого вчера, то ли от удара головой о кулак. Скорее – от всего в совокупности. Картинка кружилась, будто он нёсся на бешеной карусели. Ему казалось, что он вот-вот скатится со своего лежбища. У него не было сил терпеть всё это. В порыве слабости он решил отказаться от своей затеи, лишь бы кто-нибудь помог ему. С огромным трудом он прошептал:

– Позовите Херша…

– Мне показалось, или он пытается что-то сказать? – откликнулся один из санитаров.

– Что ты промычал? – спросил Рыжик, склоняясь над Дюраном.

Антон не смог ответить. Начала действовать психотропная отрава, и он провалился в спасительное ничто.

Двумя этажами ниже коренастый кругленький мужчина с пышными седыми усами, как у заправского гусара, позвякивая тяжёлой связкой ключей, открывал двери морга. Петра Ивановича уже предупредили о накопившейся за ночь работе, что никоим образом не улучшало его и так поганое настроение. С определённой долей злорадства он смаковал различные матерные эпитеты, которыми наградит опаздывающих помощников.