***

– Будете что-нибудь ещё, – спросил бармен, возвращая Антона из мира воспоминаний.

– Да, повтори.

Он подвинул бармену пустой стакан, в который тут же плеснула светло-коричневая жидкость. Было неудобно рукой в перчатке держать скользкий стакан, но он не любил, когда незнакомые люди таращились на его изувеченную конечность.

Один знакомый бродяга из прошлой жизни как-то сказал ему, дохнув перегаром:

– Знаешь на что похожа твоя клешня? Будто вознамерившись приготовить жирный наваристый супец, ты внезапно осознал, что забыл купить мясо, и не придумал ничего умнее, чем сварить бульон из собственной пятерни.

Ну да, примерно так она и выглядела.

Через два стула от Антона сидел простой работяга, заскочивший отдохнуть в душевной обстановке после изнурительной рабочей смены, прежде чем вернуться домой, где его дожидается вечно недовольная жена, вместо вкусного ужина приготовившая свежеиспечённый набор упрёков. Он заказал пиво. Дюран наблюдал, как по запотевшему бокалу медленно ползут маленькие капельки-слёзы, будто даже у куска стекла сегодня был повод для грусти. Работяга, не вникая в тонкости душевных метаний чувствительной барной посуды, смазал мокрый узор мозолистой рукой.

Проглотив очередную порцию дрянного пойла, Антон расплатился с барменом, сполз со стула и, пошатываясь, вышел на улицу в промозглую сентябрьскую ночь.

Захлопнув дверь, не включая свет, Антон скинул верхнюю одежду с ботинками, перчатки и прошёл в гостиную своей маленькой съёмной квартирки. За окном клубилась ночь. Света фонаря пробивающегося через грязное стекло хватило на то, чтобы Антон смог разглядеть на столе стакан и полупустую бутылку виски, которое было немногим лучше того, чем его поили в баре. Он небрежно бросил дипломат на стул, но промахнулся. С грохотом дипломат завалился под исцарапанный стол, призывно звякнула бутылка. Дюран наполнил не мытый, липкий стакан и плюхнулся на недовольно скрипнувший диван, выплеснув изрядную долю виски на руку. Чертыхнувшись, Антон облизал мокрые пальцы, обезображенные давним ожогом.

Херш был прав. Он, действительно, очень устал. Последние несколько месяцев сильно вымотали его, как физически, так и морально. Было потрачено уйма времени, нервов и денег. Хоть липовое редакционное удостоверение не пригодилось, оно могло понадобиться в будущем. Как бы тщательно он не готовился, всегда оставалась вероятность, что и в этот раз, его поиски зайдут в тупик.

На столе рядом с бутылкой стояла рамка с фотографией. В темноте было не разобрать, кто на ней запечатлён. Антон меланхолично посмотрел на тёмный прямоугольник, почувствовал, как шевельнулась застарелая тоска зазубренным гарпуном застрявшая у него где-то между рёбер, поднял стакан и прошептал:

– За тебя…

Залпом опрокинул в себя виски. Этот стакан явно был лишним. Через десять минут он уже сопел, раскинувшись на диване. Стакан выпал из расслабившихся пальцев, звонко ударился о давно не мытый пол, оскалившись влажными осколками. Антон лишь поморщился во сне и повернулся на бок, уткнувшись носом в пыльную спинку дивана.

В то время как Антон мирно храпел на продавленном диване, Старик широко распахнутыми глазами со смесью страха и восторга смотрел на приближающуюся к нему девушку. На ней как всегда было полупрозрачное просторное чёрное платье, складки которого колыхались, словно обдуваемые призрачным ветром. Шёлк струился по болезненно бледной коже. Пепельные слегка вьющиеся волосы обрамляли красивое лицо с острым подбородком и высокими скулами. Полные яркие губы, в темноте казались чёрными.

Она появлялась каждую ночь, оставляя после себя лишь шлейф тревожного воспоминания. Ей нравилось наблюдать за бурей эмоций разыгрывающейся на измождённом лице Старика, когда она медленно выходила из внезапно зашевелившихся теней. Уходя же, она небрежно, будто грязной тряпкой, не стирала, а размазывала следы своего пребывания в его памяти. В последнее время только так она и развлекалась. Не понимая, что его гложет, Старик мучился весь день, с ощущением, что как только дежурная медсестра погасит свет, и утихнет шум в больничном коридоре, произойдёт что-то зловещее.

Не обращая внимания на неудобства и аромат давно не мытого тела, девушка присела на край кровати и начала отстранённо гладить Старика по почти лысой голове, устремив мечтательный взгляд в окно на мерцающую полосу разлившегося по небу млечного пути. Комнату наполнило еле слышное жужжание, будто где-то неподалёку включили генератор.

– Время истекло. Сегодня наша последняя встреча. Ты рад? – мягко произнесла девушка, и прикоснулась тонким пальцем к губам Старика, возвращая ему голос.

– Ты не настоящая… Это всё таблетки… Уходи… Я не верю… – зашептал Старик и начал хлопать себя ладонью по голове, пытаясь выбить из неё до ужаса прекрасное видение.

Девушка хлестнула рукой по воздуху, Старик захрипел. Раскрыв в немом крике рот, он забился в угол кровати и тощими руками, с которых свисала морщинистая шелушащаяся кожа, вцепился в поручень, до боли напрягая вялые мышцы.

– Не надо… Я слышала это сотни раз. Всегда, одно и то же.

Старик схватился за крестик на шее. Девушка улыбнулась, отчего на её щеках появились милые ямочки.

– Суеверия здесь не помогут. Ты действительно считаешь, что добрый дяденька спустится с небес тебе на выручку? Я твои Альфа и Омега! – Девушка демонстративно кинула тяжёлый взгляд на распятие, висящее на стене. Крест качнулся и сорвался с гвоздя, сухо ударившись о прикроватную тумбочку.

– Я пришла забрать своё. Так что не обессудь. Ты и так прожил гораздо дольше, чем Он тебе отмерил.

Кроме первобытного трепета в глазах Старика появился проблеск понимания. Когда девушка ослабляла хватку, к нему капля за каплей начинали возвращаться воспоминания. Он обхватил горло ладонью, прося дать ему слово. Девушка сделала пас рукой. Старик закашлялся.

– Но это была не жизнь, – проскрипел он.

Девушка печально вздохнула.

– То, что ты провёл её, заливая страх литрами браги, разругался со всеми родственниками и друзьями, до остервенения убеждая их в существовании некой Королевы мух, которая рано или поздно придёт и сожрёт твою душу, – в этом вини только себя. К слову, твоя душа мне ни к чему. Я брезгую. А вот мои подопечные полакомятся.

Старику показалось, что назойливое жужжание стало громче.

– А всё это… – девушка взмахнула рукой. – Не люблю, когда обо мне болтают. Ты вынудил меня принять меры.

– Дай мне ещё немного времени… – взмолился Старик.

Девушка нахмурилась, её карие глаза потемнели. Сколько раз она уже выслушивала подобные просьбы. Люди не меняются. Она исполняет их самые заветные и дерзкие мечты, и хоть бы раз кто-нибудь сказал ей слова благодарности. Им всегда мало, и рано или поздно они перестают контролировать свою жадность. Особо амбициозные развязывают войны, погрязают в славе, которую не могут переварить, рушат жизнь себе и окружающим. И во всех бедах винят именно её, продолжая выдвигать новые требования. Но её помощь не безвозмездна, чем больше они просят, тем быстрее приходит день расплаты.

– Твои песочные часы лопнули… Уже давно.

Она сжала руку, чтобы покончить со Стариком. По его лицу текли блестящие в лунном свете слёзы. Он пытался укрыться от неё, натягивая на себя вонючее одеяло. Девушка раздражённо поднялась с кровати. Её рука разжалась. Вот так всегда. Почему все видят в ней монстра?

– Хорошо, будь по-твоему, – резко сказала она. – Пусть всё вернётся на круги своя. Как думаешь, сколько бы ты протянул, не заключив со мной сделку. Когда болезнь будет пожирать твою плоть, когда будешь биться в агонии, ты поймёшь, что я хотела быть милосердной. Но ты оттолкнул меня. Опять не смог использовать свой шанс. В конце я всё равно приду за тобой, мои питомцы должны есть.