Заученная фраза слетела с губ скороговоркой, но в первый раз она произносила её не в телефонную трубку.

– Вы запомните или вам записать порядок действий?

Мужчина отрицательно мотнул головой.

– Это очень долго. Я не могу столько ждать. У меня очень тяжёлый случай, – ответил он и обаятельно улыбнулся, что совсем не вязалось с его словами.

– Правда? И что же с вами случилось?

– Я с удовольствием расскажу вам, как-нибудь в больничной столовой при свечах за кружечкой компота. Но сейчас мне нужно поговорить с кем-нибудь из докторов.

Глаза девушки сверкнули за линзами очков. Она поднялась со стула. Ей стало не комфортно, что этот странный мужчина смотрит на неё сверху вниз. Стараясь оставаться вежливой, она изогнула губы в подобие улыбки.

– Согласна, ваша идея, действительно, бредовая, но полагаю, что в нашей помощи вы не нуждаетесь.

Мужчина положил дипломат на стол и придвинулся к девушке. Она увидела, что кожа его правой кисти покрыта белесыми буграми и шрамами, как после глубокого плохо зажившего ожога.

– Почём вам знать? Вы можете залезть мне в голову? Собираетесь отпустить меня на четыре стороны, сочтя за здравомыслящего человека? А я, возможно, тем временем представляю, как аппетитно будет скворчать ваша порезанная ломтиками грудь на сковороде, – осклабился мужчина, переведя бесцеремонный взгляд на внушительный бюст девушки, где висел бейдж с её именем. – И этот навязчивый образ может возбудить во мне непреодолимое желание встретить вас сегодня после работы. Понимаете меня, Анечка?

Рука девушки невольно поднялась, прикрывая туго обтянутую халатом грудь, но Анна тут же одёрнула себя. За восьмилетнюю рабочую практику, она видела много агрессивных и опасных душевнобольных, слышала в свой адрес сонм изощрённых проклятий и угроз. У неё давно выработалась привычка не принимать всё это близко к сердцу. Но Антону удалось задеть в её душе тревожную струнку. Может потому что он не был похож на сумасшедшего? Как бы то ни было, девушка пообещала себе, что если он всё-таки станет одним из её пациентов, она позаботится о том, чтобы жизнь, проведённая в клинике, снилась ему в кошмарах до самой смерти.

Анна ухмыльнулась своим мыслям.

– Ладно… Будем считать, что я поверила, но теперь вам нужно убедить кого-нибудь из наших докторов. Присядьте, я посмотрю, кто на данный момент свободен.

На секунду Антон замешкался, но его голос остался твёрдым.

– Я хочу, чтобы меня принял доктор Кирцер.

Анна нахмурилась и неодобрительно посмотрела на мужчину. Уж больно много условий он ставит. Она и так нарушала заведённый порядок, пообещав ему устроить консультацию психотерапевта. Тем не менее, девушка не удержалась от вопроса.

– Почему именно Кирцер?

– Я читал – он у вас тут самый толковый. Мне кажется, он достаточно квалифицирован, чтобы решить мою проблему.

– Ну, конечно, ведь ваше положение настолько затруднительно, что любой другой психотерапевт лишь в растерянности разведёт руками.

– Именно так.

В серых глазах Антона девушка увидела решительность и отблеск потаённой злости. Он всё больше и больше не нравился ей, но хуже того она почему-то шла у него на поводу. Взгляд скользнул по чёрной трубке радиотелефона. Может пора уже вызвать охрану и распрощаться с назойливым визитёром?

– Тогда вам придётся подождать. Доктор Кирцер сейчас на совещании.

– Хорошо. Мне торопиться некуда.

Мужчина прошёл в противоположный конец холла и уселся на один из металлических стульев, стоящих вдоль стены. Каждый стул был намертво привинчен к полу. Дипломат, в котором лежали документы на имя Антона Дюрана, статьи из несуществующей газеты и кое-какие фотографии, он положил себе на колени.

Анна краем глаза наблюдала за ним. Этот невысокий и в целом ничем не примечательный мужчина, поражал её своей самоуверенностью. Сейчас они были по разные стороны баррикад, и его наглость раздражала, но встреться они при других обстоятельствах, наверняка ей захотелось бы познакомиться с ним поближе.

Антон, наоборот, потерял к девушке всякий интерес. Откуда-то из-под потолка лилась успокаивающая классическая музыка. Стены пестрели репродукциями знаменитых пейзажистов. Антон не разбирался ни в музыке, ни в живописи. Через полчаса разглядывания носков собственных ботинок, несмотря на внутреннее напряжение, он заскучал и начал клевать носом. Поэтому, когда входная дверь резко распахнулась, с грохотом ударившись о стену, он дёрнулся, уронил на пол дипломат и сам едва усидел на стуле.

В холл ввалились два дюжих санитара, таща под руки вырывающегося щуплого мужчину в рваном клетчатом костюме. Где-то он потерял правый башмак. Через дыру в носке сверкала грязная пятка, которой он попытался пнуть отвлекшёгося конвоира.

– Анна, принимай дезертира, – запыхавшись, произнёс полный санитар с рыжей шевелюрой. У него был довольно высокий голос для мужчины такой комплекции. Он раскраснелся, на висках блестели капли пота. Было видно, что ему сложно удерживать хаотично машущего конечностями мужчину, который впрочем, был вдвое меньше его.

Мужчине удалось вырвать руку, и он почти ухватил санитара за рыжие лохмы, прежде чем его опять скрутили.

«Сумасшествие придаёт сил», – восхитился Антон.

– Почему не через приёмник и в таком виде? – зашипела на санитаров девушка, косясь на Антона, с интересом наблюдающего за суетящейся троицей.

– Так сподручней и к палатам ближе, его ведь не надо второй раз оформлять. К тому же кое-кто решил, что укладку брать с собой не обязательно, – ответил рыжий и недовольно зыркнул на своего напарника – лысого богатыря с трёхдневной щетиной и длинным кривым шрамом, бороздящим левую щеку.

– Господин Васильков, как же я рада, что вы решили вернуться, – натянув фальшивую улыбку, обратилась Анна к худощавому мужчине. – Ваша койка всё ещё свободна, но сначала вам придётся успокоиться и подумать о своём поступке в изоляторе.

Продолжая барахтаться в руках санитаров, Васильков плюнул в сторону девушки, за что тут же получил кулаком в живот. Он согнулся, предъявив окружающим содержимое своего желудка. Отхаркнув горькую слюну, Васильков поднял голову и только сейчас заметил Антона. Его глаза удивлённо расширились. В этот момент лысый богатырь с явным удовольствием заломил ему руки и Васильков взвыл. Санитары, как ни в чём не бывало, продолжили тащить беднягу через холл.

– Не позволю больше издеваться над собой! Так или иначе, они прекратят мои страдания! Вы даже не представляете, кто ходит среди вас! – захлёбывался криком Васильков.

Его вопли и брань были слышны ещё какое-то время после того, как закрылась дверь в конце холла, куда его затолкали санитары. Улыбнувшись Антону, Анна покрутила пальцем у виска, как бы говоря: «ох уж эти психи». Девушка взяла радиотелефон, нажала пару кнопок.

– Пришлите уборщицу в холл, – коротко бросила она в трубку.

Разыгравшаяся драма не вызвала у Антона сильных эмоций. Всё-таки это психиатрическая клиника, наверняка, подобные инциденты тут в порядке вещей.

– Вы же говорили, что через эту дверь пациенты не поступают, – сказал он.

– Я сказала – обычно не поступают. Наши постоянные гости имеют некоторые привилегии, – холодно ответила Анна.

Спустя полтора часа Антон начал подозревать, что никакой конференции нет, и Анна водит его за нос, наивно дожидаясь, когда он сдастся и уйдёт сам. Ну уж нет! Или он добьётся желаемого, или его придётся выдворять отсюда, предварительно обколов транквилизаторами. Что впрочем, лишь подчеркнёт его ненормальность.

За спиной девушки располагалась широкая лестница с чёрными чугунными перилами, ведущая на второй этаж здания. Несколько раз сверху раздавался нездоровый истерический смех, но Анна не обращала на это внимания, увлечённо перебирая документы на столе.

– Что это было? – спросил Антон.

– Конференция в самом разгаре, – не отрываясь от бумаг, пробурчала Анна.