— Буйный Виттенгер — это продолжение правосудия, но уже другими методами, — сказал мне Шеф. — Подождем до завтра.

Прошла неделя, мы не продвинулись ни на шаг. Я обошел всех знакомых Бенедикта и ото всех раз слышал одно и тоже: полиция с ними уже поговорила, где прячется Бенедикт, они не знают, о Шишке услышали впервые от полиции, во второй раз — от меня. Охота на беглецов перекинулась на Терминалы Сектора Фаона. В расставленные сети попалось несколько лиц, давно числившихся в розыске, но ни Шишки, ни Бенедикта среди них не оказалось.

Вейлинг заезжал домой к Цансу. Проговорили два часа с половиной. Шеф дал добро на прослушивание с опозданием: следующие две встречи между Цансом и Вейлингом и, вероятно, Краузли проходили в офисе «Виртуальных Игр», защищенном от прослушивания. Цеплять жучек к одежде Цанса мы не рискнули. Связь Цанса с «Виртуальными Играми» навела на мысль проверить, есть ли у него алиби на время убийства. Мои отношения с профессором и без того были натянутыми, поэтому я попытался навести справки у Ливей и у его соседей. В понедельник лекция Цанса шла второй парой и заканчивалась в 12:15. После лекции он зашел на кафедру, и там они с Ливей выпили по чашке кофе с круассанами, которые Ливей испекла накануне по рецепту ее прабабушки, приходившейся покойному академику Лиувиллю двоюродной сестрой. Если предположить, что история этого рецепта была известна Цансу до того понедельника и, соответственно, ему не пришлось слушать ее в течение пятидесяти пяти минут, то он вполне успевал заехать к Корно перед тем, как ровно в 13:20 едва не раздавить флаером соседскую собаку, гонявшую шнырьков возле его дома.

В этот понедельник я посмотрел репортаж о выступлении Эдуарда Брубера пред депутатами Законодательного Собрания. Репортаж был почему-то занесен в рубрику «Новости культуры». Писатель выступал полчаса. Депутаты реагировали вяло, два выкрика с места — «Долой моролингов!» и «Глобализм не пройдет!» — не в счет. Постановили подготовить резолюцию, учитывающую мнение всех сторон и партий. В кулуарах Брубер поинтересовался, сколько времени займет подготовка резолюции, ему ответили: месяца три — три с половиной. Брубер не стал спрашивать, почему так долго, поскольку для себя он нашел такое объяснение: вопрос о моролингах крайне труден, затрагивает кровные интересы многих депутатов, причем интересы прямо противоположные, поэтому требуется время для выработки взаимоприемлемого постановления. На самом деле депутатам не было никакого дела до моролингов, а три месяца — достаточный срок, чтобы вопрос забылся или утрясся сам собою.

После выступления, Брубера повезли к губернатору, ибо не везти же губернатора к Бруберу. Губернатор выслушал его внимательно и выкриков с места не допускал. Выслушав, спросил, сколько по мнению писателя на Фаоне сторонников комитета «В защиту договора». Брубер честно ответил, что не знает, но, вероятно, пока не много. Тогда губернатор спросил, сколько же, в таком случае, на Фаоне противников у Брубера. Ответ в точности повторил предыдущий. Губернатор даже переспросил, понял ли Брубер, что ему задали другой вопрос. Брубер, безусловно, понял. Губернатор растерялся, ибо его точка зрения на проблему моролингов полностью зависела от того, кого же все-таки больше — противников или сторонников комитета «В защиту договора». Ошибиться губернатору было нельзя — на носу выборы. Губернатор дал задание службе общественного мнения выяснить соотношение сил, а покуда соотношение сил не выяснено, отделался от Брубера обещанием обсудить, оценить, содействовать и не препятствовать. Заодно губернатор пригласил Брубера на прием, устроенный по случаю его — губернаторского — дня рождения.

Ради точности оговорюсь, что репортер из «Новостей культуры» на встрече губернатора с Брубером не присутствовал, поэтому его рассказ следует воспринимать как чистой воды отсебятину.

В среду вечером стало известно, что на дне рождения губернатора Брубера не будет — он срочно отбыл на Ауру.

В четверг, семнадцатого июля по синхронизированному времени, около полудня я вернулся в Отдел от Амиреса, который вызывал меня по «крайне важному делу». У Шефа сидел Виттенгер. По интеркому я сообщил, что Амиресу приглянулся мой бластер, и я готов был уступить, но цену пускай назначит Шеф. Шеф ответил, что оружием он уже лет двадцать как не торгует. На вопрос «где все?», Шеф сказал, что «все» только что ушли в кафетерий, и что я имею полное право к ним присоединиться.

В кафетерии я двадцать минут выслушивал их шуточки по поводу того, а не наняться ли мне к Амиресу в личную охрану. Огрызался я не остроумно, зато выбирал слова, портящие аппетит. Яна сдалась после чизбургера, Ларсон дотянул до середины второго хот-дога.

От стойки с закусками к нам приближался сотрудник Отдела Стратегического Планирования Нимеш. На ходу он посмотрелся в витрину с пирожными, поправил прическу и воротник рубашки.

— Яна, готовься, — предупредил я.

— Нимеш?

— Ну а кто же!

Нимеш подошел, вежливо поздоровался и попросил у Яны позволения сесть с нами.

Нимеш примерно моего возраста, ладно скроен, высок ростом и лицом, как уверяют дамы, тоже вроде ничего. Несмотря на неплохой экстерьер, сейчас он выглядел нелепо: с такой влюбленной физиономией в руках полагается держать цветы, а не пластмассовый лоток с макаронами, паштетом из кистеперой фаонорели и стаканом кефира.

Яна умоляюще взглянула на нас с Ларсоном.

— Господин Нимеш, разрешение надо спрашивать не у дамы, а у мужчин, данную даму сопровождающих, — Ларсон по памяти зачитал параграф из правил хорошего тона.

— Простите, с вами можно? — дружелюбно спросил Нимеш у мужчин. Ссориться он не хотел.

Данная дама пребывала в легкой панике.

— Прошу, — сказал я, подтверждая слова широким жестом. — Хью, пойдемте, Шеф нас ждет.

Шеф нас не ждал, Яна умоляла вовсе не о том, чтобы мы ушли, но откуда мне знать, о чем, собственно, она нас умоляла.

Ларсона мое решение удивило, однако сходу возражать он не стал.

— Ты с ума сошел? — спросил он у меня в лифте. — Где твой патриотизм?!

— Не до патриотизма — мы вымираем. В том году Отдел потерял двух сотрудников. Надо налаживать контакты с коллегами.

— Да, но не таким же способом! — возмутился Ларсон. — Подумай о Шефе. Кстати, если бы я не вколол тому вапролоку транквилизатор, то Отдел потерял бы не двоих, а троих — и по твоей вине.

— Хозяйка сказала, что вапролок ручной. Меня же он не укусил.

— Ты умеешь найти с вапролоками общий язык. По-моему, вы братья по разуму.

— Правильно! А вапролоки всегда смотрят в перспективу. Яна из Нимеша что-нибудь да вытянет.

Через сорок минут взволнованная Яна докладывала:

— Он пригласил меня на ужин.

— Куда? — спросил я.

— Какая разница!

— Как какая? Если в «Мак-Дональдс», то значит он тебя действительно любит, если в «Рокко Беллс», то значит его начальство выделило деньги на подкуп сотрудников других отделов, и надо немедленно доложить об этом Шефу, — и я нацелился на интерком.

— Только не ему. Вообще-то, он заказал столик во «Фрайдесе».

— Странно, сегодня же четверг… Он рассказал, что они там у себя стратегически планируют? Кроме погоды…

— Федр, какой ты меркантильный! Тут, можно сказать, судьба решается, а ты…

Опять гнев и возмущение, но мне не привыкать.

— Вспомни о нашем соглашении: я прикрываю от Шефа твои похождения, а ты делишься со мною информацией. Итак, я слушаю.

— Ну ты и зануда! Хуже Нимеша. И нет у меня никаких похождений. Ладно, слушай. Есть такая старая проблема — проблема аттракторов… Ты в диссипативных процессах смыслишь?

— Не-а.

— Ну а что такое динамический хаос, знаешь?

— Знаю. Это то, что у меня в квартире.

— А вот и нет! Динамический хаос способен к спонтанной самоорганизации, а хаос в твоей квартире — никогда. Так вот, фазовые траектории динамической системы притягиваются аттракторами. Будущее поведение динамической системы в точности предсказать нельзя, но можно, по крайней мере, теоретически, вычислить аттракторы. Тогда возникает следующая задача — как подтолкнуть систему к нужному аттрактору, имея ограниченный запас времени и энергии? Как из всех возможных возмущений, способных изменит направление фазовых траекторий, выбрать то, которое направит систему к заранее выбранному аттрактору? Эту задача алгоритмически неразрешима. Банальные алгоритмы — вроде перебора — требуют такого объема вычислений, который не по силам самым современным квантовым компьютерам…