РАПОРТ

После проведенного служебного расследования, мною установлено, что исчезновению задержанной предшествовали следующие события:

20:00. На дежурство заступает офицер Перкинс. Задержанная, проходящая по внутренним документам как Шишка, сидит в изоляторе, отбывая второй срок предварительного задержания.

23:50. Дежурный офицер Перкинс обходит все десять камер изолятора. В камере под номером пять он обнаруживает задержанную Шишку. Шишка уныло сидит на койке и грызет ногти на руках. Перкинс знает, что за Шишкой не числится никаких преступлений, что она не наркоманка и не женщина легкого поведения, поэтому смело заходит в камеру и говорит задержанной, что ногти грызть не гигиенично.

«Держать порядочных людей в клоповнике куда более негигиенично», — отвечает ему Шишка. Перкинс, видимо расчувствовавшись, говорит, что Шишка на шишку вовсе не похожа, и почему бы ей не назвать своего настоящего имени. Шишка говорит спасибо за комплимент, имя свое она не помнит, затем она предлагает расписать пулю. Перкинс не отвечает ни «да», ни «нет» и уходит.

1:30. Прихватив колоду карт, Перкинс приходит в камеру к Шишке. Третьим он приводит биоробота Фердинанда — сантехника и уборщика. Играть Перкинсу не слишком хочется, но сама Шишка ему определенно приглянулась. Играют двадцать по маленькой. Перкинс тасует, Шишка снимает, Перкинс сдает, игра начинается.

2:30. У Перкинса десять в гор и ноль в пуле, он нервничает. Шишка кокетничает и успокаивает Перкинса. Спровоцированный Перкинс в очередной раз сдает. Фердинанд играет девять червей.

3:30. Перкинс сыграл мизер и потерял самоконтроль. Сдает Шишка. Распасы.

4:20. Фердинанд закрылся.

5:00. Шишка закрылась. Перкинс взял четыре на мизере, от нервного напряжения он готов упасть в обморок, но Шишка его опередила: она бледнеет и падает в обморок первой. Перкинс до крайности обрадован: внезапный обморок у задержанной позволит ему не отдавать карточный долг. Он не спеша идет в кабинет, где есть аптечка. Радость его переполняет, вследствие чего и дверь в камеру, и дверь в изолятор остаются не запертыми. После ухода Перкинса, Шишка вскакивает как ни в чем ни бывало, выходит из изолятора и прячется в ближайшем темном углу. Робот Фердинанд ей не препятствует, ибо не обязан.

5:05. Перкинс возвращается в камеру. В этот момент Шишка захлопывает дверь в изолятор, запирает ее и убегает в неизвестном направлении. Перкинс колотит в дверь, но его никто не слышит, ибо таковы двери в изоляторах. Он вспоминает об интеркоме, находящемся внутри изолятора, в коридоре. Однако воспользоваться им он не может, поскольку интерком предусмотрительно выведен из строя Шишкой.

8:00. Дежурный офицер Перкинс обнаружен и выпущен на свободу дежурным по служебной столовой, который пришел узнать, почему никто не забирает завтрак для заключенных.

8:05. Перкинс уведомляет меня, младшего инспектора Ньютропа, о побеге задержанной по имени Шишка, начинаются ее поиски, и по сей час безрезультатные.

12-е июля с.г.

Подпись: м.и., капитан Ньютроп.

— Ибо таков Ньютроп, — ответил Шеф Виттенгеру.

Когда он закончил разговаривать с инспектором, я поинтересовался:

— Как ей удалось выбраться из Департамента?

— Через окно в кабинете дежурного по изолятору. До земли там метра три, но почва мягкая, поэтому вряд ли Шишку следует искать в травматологических отделениях.

— Мягкая почва на Фаоне?! — не поверил я. — Быть такого не может. На Фаоне даже вода твердая, потому что покрыта льдом.

Шеф терпеливо объяснил:

— Они недавно завезли пятьсот тонн рыхлой плодородной почвы, хотят насадить лес — такой, как у нас вокруг Редакции. Разровнять почву еще не успели, и под окнами Департамента до сих пор лежит несколько куч.

— В рапорте Ньютроп называет Шишку Шишкой. А позавчера Виттенгер мне сказал, что Шишку придется переименовать, прежде чем засадить на следующие трое суток.

Шеф пожал плечами.

— Вы сколько тогда выпили? Мало ли что он сказал. Насколько мне известно, вчера утром Шишку выпустили и тут же снова арестовали. Вот и все. Обошлись без переименований. Главный теоретик Ларсон, какого ваше мнение?

Ларсон надулся и пропыхтел:

— Когда младший практик Ильинский бессилен, наступает черед главного теоретика Ларсона. С позволения господина Амиреса, я подключил наш центральный компьютер к компьютеру Корно. Результатов пока нет, но мы надеемся. Что касается времени, необходимого для сборки расквантованных файлов, то первый прогноз, к счастью, не оправдался.

— А яснее?

— Амирес ошибся на семьдесят пять процентов.

— Хью, я устал…

— Оценочное время сборки — два с половиной года.

— Почему Амирес так сильно ошибся? — удивился Шеф.

— Он не учел ожидаемый в ближайшие годы прогресс в вычислительных технологиях.

Яна прыснула в кулак. Ларсон и Шеф не нашли ничего смешного.

— Шеф, можно еще один прогноз? — спросил я. Получив кивок в знак высочайшего позволения, я продолжил: — Через неделю или через две Краузли и его помощник Вейлинг придут к нам в офис и попросят найти того, кто нашел убийцу Корно, но за деньгами не явился. Предлагая прямо сейчас разработать план, чтобы потом быстренько найти… ну хоть вас. Ведь о вашем существовании ни Краузли, ни Вейлинг не подозревают. Дадут вам полмиллиона, треть — мне, процентов пять дадим Ларсону… или десять, — Ларсон показал средний палец, и я удвоил ему гонорар.

— Все сказал? — рыкнул Шеф.

— Все.

Ларсон полез в какие-то технические детали, я сказал, что вопросов нет, зато есть идеи, которые я могу обдумывать только в одиночку.

Вторым исчез Бенедикт. Исчез между часом дня — временем, когда его выпустили под залог, и тремя часами, когда он должен был явиться в Департамент Тяжких Преступлений на очередной допрос. Не дождавшись подозреваемого, Виттенгер отправил к нему домой усиленный наряд полиции. Наряд вернулся целым и невредимым, но без Бенедикта.

Виттенгер позвонил адвокатам и сказал, что им это дорого обойдется. Но, похоже, исчезновение клиента стало для адвокатов полной неожиданностью. Нанимал их Цанс, нервный клиент стоял у адвокатов поперек горла, и сообщение Виттенгера их не огорчило, напротив — они вздохнули с облегчением. Залог перешел в казну. Его источник остался неизвестен даже адвокатам.

Старший инспектор был вне себя от злости. Всю пятницу Виттенгер боролся за то, чтобы не отпускать Бенедикта из изолятора. Ссылаясь на прежние правонарушения, он уговаривал судью продлить Бенедикту срок содержания под стражей.

«Ваша честь, Бенедикта Эппеля признали психически больным, — говорил он судье. — Только что совершено убийство, и мы не можем оставить Эппеля на свободе.»

«Ваша честь, — с иезуитской улыбочкой вступил мэтр Ойшвиц, адвокат Бенедикта. — Раз старший инспектор, против всяких правил, упомянул то забытое всеми дело, я хочу предъявить суду один документ, подписанный светилами отечественной психиатрии. В этом документе черным по белому написано: Бенедикт Эппель не представляет опасности для общества. Теперь, с вашего позволения, вопрос к инспектору. Старший инспектор Виттенгер, скажите суду прямо и честно, чем вы готовы подтвердить, что вы — лично вы — не представляете опасности для общества?»

Виттенгер онемел от неожиданности. Справки о том, что ему дозволено жить среди людей, у него, конечно же, не было, да и кто б ему дал такую справку!

В общем, Бенедикта отпустили на все четыре стороны.

После исчезновения Бенедикта Виттенгер навсегда лишил себя шанса получить справку о «безопасности для общества»: его грохочущий голос был слышан даже в изоляторе; прокурор, не отспоривший свидетеля у адвокатов, не смог понять, куда Виттенгер его послал — так далеко находилось это место, и так странно оно называлось. Мэтр Ойшвиц велел семье эвакуироваться загород, а дежурный офицер Перкинс вылетел из полиции без выходного пособия.