– Ну почему ты так быстро ушел? – прошептала она.

***

– Любимая, почему ты так резко убежала? – разговаривал сам с собой эльф.

Он спешил вниз по скользкой тропинке. Нужно было успеть до темноты добраться до того места, где они оставили Якса, и отвязать его. Кирма просила оставить у себя гиппогрифа. Ведь дворфы не выносят этих существ. И чтобы не подвергать того опасности, было решено поселить детеныша на стороне эльфов, где их любили и почитали.

– Я так хочу к тебе. Быть с тобой. Не выдержу я этой пытки, родная моя. Мне нужна твоя любовь, твоя поддержка. Я ничего не хочу, если ты не рядом.

У эльфа все клокотало внутри. Он до того сильно переживал, что его руки тряслись как в лихорадке, а мысли в голове метались. Глаза у Ирима щипало от непролитых слез, которые он сдерживал в себе. По лесу носились ночные птицы, крались лесные жители, разбегались зайцы, но парень ничего вокруг себя не слышал и не замечал. Все его чувства притупились и притихли. Он перестал слышать лес, говорить с природой. Мальчишка перерос во взрослого рассудительного мужчину, короля клана «Тени леса», Орлиного когтя. Только в душе у него сейчас затаилась, будто детская обида, на то, что отобрали самый сладкий медовый леденец. Ирим тер воспаленные глаза, и упрямо шел вперед, а перед глазами стояла она, его любимое рыжее солнышко.

Разрывает грудь боль,

Это к тебе любовь.

Позови я приду,

За собой уведу.

Я укрою тебя от обмана.

Заслоню я собой от тумана.

Мою милую, славную.

Девочку самую главную.

И пусть многие против нас.

Я люблю тебя, здесь, сейчас.

А на душе тоска.

Съедает она.

Разрушает судьбы и жизни.

И любви она капризней.

На ходу Ирим сложил несколько строк о своей нелегкой доле. С мыслями о любимой девушке, парень добрался до того места, где они оставили гиппогрифа Якса. Полуконь уже заметно подрос и пытался взлетать. Это пока у него выходило не очень хорошо, и, опираясь на лошадиные копыта, он забавно злился, махая орлиными крыльями.

– Ну что, дружище, ждешь? – обратился Ирим к полуживотному – полуптице.

Якс заворчал, всем своим видом показывая, что он обиделся.

– Не злись, – продолжил Ирим, – так было надо. Ушла наша любимая хозяйка сердец. Теперь мы будем с тобой вдвоем. Я думаю, ты не будешь возражать?

Гиппогриф снова заворчал, но уже не так строго. Он раскрыл стального цвета крупный клюв, высовывая розовый язык, и тем самым давая понять, что проголодался.

– Пойдем, Якс, домой. У нас много дел.

И пошли вдоль заснеженной тропинки два одиночества. Эльф опустил голову и ссутулил плечи. Якс гордо вышагивал, поднимая голову и вращая апельсиновыми глазами. Как только Ирим приблизился к лагерю, услышал громкие крики.

– Слышишь, Якс, кого-то окричали? – удивленно обратился эльф к гиппогрифу.

Он поспешил к своим собратьям, чтобы узнать, в чем дело. Как только парень переступил порог высоких металлических ворот, которые почему-то были не заперты, он будто оказался сам заживо погребен. Картина, которую вождь увидел, повергла его в ступор. Эльфийки сновали с тряпицами, мазями и различными склянками. У главного входа в поселок, в ряд лежали погибшие мужчины, и так сразу было невозможно перечесть сколько их. Их окрикивали эльфийки постарше. Воины уже были переодеты и омазаны ледяным маслом от священного для эльфийского народа, дерева Олиствы.

– Ирим, как хорошо, что ты успел, – вскрикнула одна из женщины, и подскочила к вождю. – У нас тут такое.

– Я вижу. Что случилось Касси?

Женщина смутилась.

– Ты знаешь мое имя? – удивилась она.

– Конечно, знаю. Если я вел образ жизни оболтуса, это не значит, что был таким на самом деле. Расскажи мне все.

Женщина начала описывать события, и к ней подскочили остальные жители эльфийского поселка. Когда они прояснили картину увиденного, Ирим привалился к стене амбара и усталой рукой потер красные глаза.

– Ирим, иди, отдохни, – предложила Касси. – А потом приступим к погребению.

– Нет. Воины не должны ждать своего вождя. Все сделаем сейчас.

– Хорошо. А твою коронацию тогда проведем через три дня, – предложила женщина.

– Нет. Никакого обряда не будет. После таких страшных событий будет жестоко и подло, устраивать праздник.

– Спасибо, вождь. Ты будешь мудрым правителем.

– И несчастным, – произнес Ирим, передергивая плечами.

– Почему ты так говоришь? – спросила другая эльфийка.

– Зуси, ты же сама видишь, в какое время я прибыл. А это плохой знак. Я воздух слышу.

– Не думай об этом. Ты теперь обязан нас защищать и не падать духом. В этом сражении погибли наши мужья, отцы, братья и дети.

– Да, я вас понимаю. Теперь я с вами. Моя корона – моя кровь, омывающая раны народа. Я кости, и дух отдам, за солнце над вашими головами.

– Вождь, зачем ты это сделал? – вскричала Касси. – Ты произнес слова обряда, так буднично, рядом с телами наших собратьев. Мы бы позже могли сделать это за кружками эля.

– Не время, мои дорогие, короноваться за элем. Пора приступать к делам. И я счел нужным, стать королем рядом со всеми мной любимыми жителями нашего поселка. Дух павших мужей еще здесь, с нами, значит, они имеют право присутствовать при таком важном событии как коронация нового вождя.

Женщины, обступившие Ирима, горестно вздохнули, и согласно кивнув, расступились и пропустили нового молодого короля вперед. Так, без обряда и почестей, эльф Орлиный коготь, вступил в свои права. Теперь ему предстояло выяснить суть войны, урегулировать разные вопросы и определиться с дальнейшим ходом событий. Дела завертели парня с неистовой скоростью.

***

Когда Кирма подошла к воротам родного городка, то увидела спущенный герб и траурный знак.

– Что это такое? – удивилась дворфка.

Девушка подошла поближе, постучала кулачком в металлическую створку. Стук вышел тихий и какой-то жалкий. Дворфка с удивлением осмотрела свою руку, которой стучала в дверь. И каково же было ее удивление, когда обнаружилось, что руки похудели и вытянулись, а маленькие толстенькие пальчики стали гибкими и длинными. Осмотрев всю себя, Кирма пришла в ужас. Она осунулась, похудела всем телом и вытянулась в рост.

– Что со мной? – прошептала она самой себе. – Неужели поэтому так болит мое тело, каждая косточка? А я думала, что это от тоски ломает мои хрящики, и причиняет дикую боль суставам.

Тут раздался лязг засова.

– Кто? – раздался мужской голос.

– Кирма, дочь вождя «Горных яков», Пуотса, Громового голоса.

– Докажи, что ты, это ты.

– Ты, баран безмозглый, открывай, а то я тебе потом так докажу, век помнить будешь.

– Столько не живут, – проворчал голос, по ту сторону ворот.

– В твоем случае и того, что отведено, будет меньше. Отворяй, – разозлилась девушка.

– Не положено.

– Где Жилос, – закричала дворфка.

– Его нет.

– Отца позови.

– Он ранен.

– Дурень, открой, пока прошу по-хорошему. Если я зайду, а я зайду в любом случае, тебе хуже будет.

Заскрипела створка и в щель просунулась рыжая голова.

– Ты чего обманываешь? Ты эльфийка, – завопил рыжий.

Кирма приложила усилия и ударила дверкой по лицу дворфа.

– Яшан, какой же ты дурак. Своих земляков не признаешь.

Мужчина сплюнул на землю кровь, из-за того, что от удара дверью прикусил язык.

– Кирма, ты?

Со стороны амбаров на девушку неслась маленькая девчушка в распахнутом кафтане и с растрепанной косой.

– Рисса, сестренка моя, – выдохнула Кирма. – Как ты? Что случилось в городе, почему герб приспустили?

– Кирма, тут такое было, – заплакала девочка. – Папа на войну ходил. Всех воинов убили. Осталось мало мужчин в городе. А папа сильно ранен. У него кровь и он хрипит. А сам синий весь.