– Ты о чем?

– Зодон, не виляй. Ты сам все понимаешь, веры тебе нет. Я помогу тебе, а потом увижу свой народ перерезанным.

– Пуотс, мне не нужен твой народ. И гора твоя не нужна. У меня есть деревня. А большего я не желаю. Тут вопрос чести.

– Вот как?

– Да, так, – кивнул орк.

– Сколько вас? – спросил вождь «Горных яков».

– Мало.

– Что так?

– Так бывает, – уклончиво ответил вожак орков.

– Как ты воевать собираешься? – удивился дворф.

– Поэтому я пришел к тебе.

– Оружие, есть какое? – спросил Пуотс.

– Есть.

– Ну, хоть это радует.

– Когда выступаем? – спросил орк.

– Через семь дней.

– Долго.

– Не гони. Твою спешность я знаю, а дела наскоком не решаются. Тем более, война с эльфами.

Орк согласно кивнул и ушел.

Пуотс присел на корточки и закурил трубку. Табак оказался крепким и мужчину слегка повело. Он поднялся на ноги и привалился спиной к дереву. Перед глазами так и стояла недавняя встреча с эльфом.

***

– Здравствуй Пуотс, – ухмыльнулся при встрече эльф.

– Здорово, – ответил дворф. – Случилось чего?

– А как же, – снова ухмыльнулся парень.

– Говори, чего тянешь.

– Скажи мне, мудрый вождь, как ты мог свою дочку доверить нашему пройдохе?

– Чего мелишь, дурень? Обкурился?

– К твоему сведению, я не курю. И сейчас пытаюсь понять, так ли ты умен, как о тебе гласит Писание.

– Парень, ты напрашиваешься на неприятности.

– Погоди, не горячись, – произнес эльф. – Ты что, ничего не знаешь?

– Знаю что? – удивился дворф.

– Ну, ты даешь, – рассмеялся парень.

– Слушай, я тебя сейчас ударю. Ты вроде Роматис, племянник Аркяла. Так?

– Был племянником.

– Что значит, был? – не понял Пуотс.

– То и значит. Вышел дядька мой, – сообщил эльф. – На своей горе. Как ушел, так и не вернулся.

– Ты бредишь что ли? Куда ушел? Какая гора своя? Ты не в себе?

– А. Так ты вообще ничего не знаешь, – рассмеялся Роматис. – То-то я смотрю, ты спокоен. Сейчас я тебя просвещу.

– Да уж поскорее.

– Дело в том, что дочка твоя ушла за нашим дурачком Иримом. Только он самым умным оказался и забрал у меня Стул Аркяла, который должен был мне перейти по праву. А выяснилось, что Ирим чистой крови, и Стул теперь его. Он править будет нашим кланом, и женится на твоей дочери. А это, как ты сам понимаешь, грозит гибелью всем нам. И если не совсем гибелью, то неприятностями точно. И золотой зуб, который у тебя недавно пропал, он выкрал, чтобы отнести шаману. А тот, потом сведет его с твоей дочерью. У них любовь, понимаешь это, и никто им не указ.

– Если ты мне наговариваешь, – разъярился Пуотс.

– Не оговариваю, – перебил его Роматис. – Они вот-вот прибудут.

– Откуда? – взревел дворф.

– От родни. Так что ты намерен делать?

– Не твое дело. Иди.

– Ухожу, – согласился довольный эльф.

Пуотс запер ворота и помчался домой. Дома у него случился неприятный разговор с женой, после которого выяснилось, что она все знала и молчала. Но, угрозами и криками, он ничего не добился, кроме ссоры с матерью своих дочерей, которая пригрозила, что убьет его.

Так в голове мужчины укоренился план о нападении на эльфийский клан.

***

И вот сейчас, сидя у обрыва, вождь клана дворфов думал и сомневался, сомневался и много думал. Он прожил по соседству с эльфами на горе Катасана не один десяток лет. Бывало, вместе, плечом к плечу, они отвоевывали свои земли у лихих захватчиков, у бродяг и дикарей, у злых троллей. Они вместе, камень к камню, выстраивали могущественный город Асаджун, который теперь славился крупнейшим базаром на всю округу, где происходили не только торговля, но и развлечения, песни, пляски, борьба, игры и многое другое. Пуотс вспомнил, как он, Жилос, Аркял, Бьюч, и Ирим, стояли у берега реки Горуня и спускали первый плот, построенный совместными усилиями. После плота на воду опустили лодку, а позже и их первый корабль, под названием «Эльдво».

Пуотс улыбнулся. Ведь так хорошо жили, дружно. Вроде и хотелось больше земли иметь, но постепенно сроднились, прижились. А теперь, он, защищая честь дочери, вынужден поднять оружие на своих соседей, невинных и наивных существ, который и сами ничего не понимают.

«Может, я тороплюсь? – спрашивал себя дворф. – Лучше ведь дождаться этого засранца, и с ним поговорить. Забрать дочь домой. А что если он ее опорочил? Что если она уже понесла от него? Нет, нужно наступать, пока его нет. Он не посмеет сдать свой народ в рабство, тогда я и заберу эту дрянь домой, а ему уступлю его клан. Да, пожалуй, так я и поступлю».

Пуотс решился на войну с эльфийским народом. И пока в лесу стояла тишина. Слегка потрескивала на морозце кора Олиствы, сосен, елей, пихты и туи. Обледенела крона могучих, многовековых дубов. Солнце слабо проглядывалось из-за серых облаков, нависших над горой. Трава под ногами пожухла и укрылась слоем мягкого, бархатного мха. Вождь посмотрел на реку. Она притихла и спряталась за слоем прозрачного, толстого льда. На морозе от него отходил какой-то таинственный звон. Этот звук завораживал и манил. Будто древний шаман босиком скользил по ледяному зеркалу и постукивал в бубен, бормоча одному ему известное заклинание. Река подо льдом пенилась и бурлила, мелькали мальки, виднелась тина. Только скрыто это и недоступно до весны, которая теперь наступит совсем не скоро. А пока, снег, лед, мороз. И совсем скоро эта живописная картина обагрится горячими, алыми струями.

– Видит небо, я не хотел этого, – произнес вслух Пуотс.

Эхо разнесло его слова на много миль вперед и вернуло владельцу.

– Плохой знак, – снова произнес дворф.

– Хой знак, …ой знак, – вторило эхо.

– Вот так вот, – проговорил Зодон. – И теперь я хочу, чтобы мы порубили этих задавак на куски.

– Отец, ты не прав, – возразила Панелис. – Мы больше не хотим войны. Нам нравится жить здесь. Это наше место. Сюйт плуг смастерил, мы землю весной возделывать будем.

– Дочь, ты себя слышишь? – завопил вожак орков. – Какой плуг? Чего возделывать? Я тебя на войну зову. Плечом к плечу. Ты чего нюни распустила и в бабу превратилась.

– А я и есть баба, – закричала Панелис. – Ты мне сколько раз обещал мужа найти, обряд устроить. А что вместо этого? Я сама себе мужика отбивала, половины зубов и волос лишилась. И да, я больше не ем сырое мясо. Скиталец Сюйт, который прибился к нашему отряду месяц назад, полюбил меня, он научил меня иной жизни. Я Сапата отдала Дижане. У них теперь тоже семья. Мы не пойдем воевать.

– Я прикончу вас всех, прямо тут, – ревел Зодон.

– А ты попробуй, – произнес великан, по имени Сюйт.

Он заслонил Панелис своей могучей грудью и поднял кулак над головой вожака. К нему присоединился орк, по имени Сапат. Он поигрывал топором в руках и медленно двигался на Зодона.

– Ты оставил нас с носом, – произнес орк. – Без монет и еды. Мы в эти месяцы выживали, как могли. И выжили. Без войны и сырого мяса. Мы поняли, что не звери, не дикари, а особи. И теперь ты не втянешь нас в худое дело. Иди и воюй сам, если тебе это надо. Нас не вдохновил твой рассказ, и причина, по которой мы обязаны напасть на эльфов. Они нам ничего плохого не сделали. И мы их не тронем.

– Ребята, да вы чего, зажирели на вольных харчах? – сопел Зодон. – Я же вас не предал ни разу, а вы.

– Что мы? – спросила Панелис.

– Вы предали меня.

– Чем? – спросила дочь.

– Всем.

– Это не ответ. Отец, мы живем мирно. Оставайся с нами. Будем жить, трудиться, честно и тихо.

– Нет, – взревел Зодон. – Не бывать этому. Пока я жив, я буду нападать, воевать и рвать на куски живую плоть.

– Ну, как знаешь, вождь, – проговорил Сюйт. – Раз ты покидаешь наш лагерь, мы выберем другого вожака.

– Что?– заорал Зодон.

– А выбирать и не нужно, – ухмыльнулась Панелис. – Ты, мой дорогой муж, будешь нашим вожаком. У тебя хватает отваги, ума и силы.