Саске сделал шаг к Обито, чтобы убедиться в его смерти. Но тут по реальности прошла рябь, и голова, лежащая на земле, исчезла. Исчез и Обито, чтобы появиться, целым и невредимым, в нескольких метрах от Саске. Исчезла даже прореха в его плаще. Саске ни на миг не деактивировал чакраброню, так что это не могло быть гендзюцу. И для произошедшего имелось одно-единственное объяснение.

— Клан Учиха считал Изанаги величайшей из возможных техник, дарящей обладателю неуязвимость, — сказал он. — Но большей ошибки представить невозможно. А знаешь почему, Учиха-сан?

Противник молчал, прожигая Саске активированным Шаринганом.

— Если член нашего клана столкнётся с превосходящим противником, тому всего лишь придётся убить его ещё раз. Похоже, под твоей маской скрывался ещё один Шаринган. Что же, давай посмотрим, рискнёшь ли ты вторым глазом? Что скажешь, Обито-кун?

* * *

Обито замер. Саске знал, что тот ошарашен, застигнут врасплох. Поэтому не терял ни мгновения. Он помчался вперёд, активируя Проклятую Печать и все доступные Врата, чтобы использовать полученное преимущество. Наруто и Сакура помчались вслед за ним, приготовив самые сильные дзюцу. Саске знал, что должен покончить с Обито сразу, или хотя бы сильно его ранить. Самым быстрым дзюцу было Аматерасу. Оно не требовало ни печатей, ни времени на атаку, возникая сразу в месте, куда был направлен взгляд.

Пламя полыхнуло вокруг Обито, охватывая чёрным костром. В этот костёр ударил Разенсюрикен Ветра, а после того, как сфера разрушения опала — волна Гелель и густой частокол деревянных шипов.

К сожалению, именно атака отрезвила Обито и помогла справиться со ступором. Это было закономерно — любой шиноби умел реагировать на опасность и действовать на рефлексах.

Обито прошёл сквозь многочисленные шипы и пристально уставился на Саске. Не воспользоваться шансом Саске не мог и тут же применил Цукуёми. Он не любил пытки, но знал, когда их следует применять. А сейчас Обито следовало сломить, сделать неспособным на сопротивление. И для этого у него было полных трое суток.

Тысячи тонких стальных нитей выстрелили из чёрно-белой земли, охватили Обито многочисленными кольцами и сдавили, разрывая плоть. Обито вскрикнул. Нити превратились в цепи, чьи звенья повторяли привычную форму того самого первого инструмента, обретённого после столкновения с Братьями-Демонами.

— Ты считаешь, что победил? — прохрипел Обито.

— Пока нет. Но у нас с тобой много времени, — ответил Саске. — И я сделаю всё, чтобы после возвращения ты не смог сражаться.

Цепи стянулись чуть сильней и начали движение, превращаясь во множество исполинских цепных пил. Они резали одежду, человеческую и нечеловеческую плоть, впивались в оранжевую маску, почему-то не в силах её даже поцарапать.

Саске поднял руку и медленно сжал в кулак. Цепи натянулись и разорвали Обито на множество кровавых ошмётков. Следуя пожеланию Саске, куски плоти собрались воедино, восстанавливая Обито в целости и сохранности. После этого пытка повторилась. Несколько повторений спустя, Саске всё больше хмурился от беспокойства. В этом мире он был богом, так почему же не мог расколоть эту дурацкую маску?

Учиха решил закончить дело быстрее. В этом мире он не мог воздействовать на физическое состояние жертвы, ему подчинялись лишь память и чакра. По сути, единственным фундаментальным отличием Цукуёми от Каге Буншин являлась невозможность развеяться в случае опасности. Поэтому Саске требовалось сломить Обито, чтобы с новым пластом памяти он не думал о сопротивлении.

Задача была сложной. Человек, потерявший тех, кого любит, потерявший себя не только психологически, но и буквально лишившийся половины тела, может выдержать очень многое.

Цепи обернулись у Обито вокруг рук и ног, растягивая в воздухе, словно на дыбе. Вновь поползли тоненькие проволочки, вонзаясь в его тело.

Шаринган не мог увидеть тенкецу, но в этом мире для Саске достаточно было пожелать, поэтому каждая из 361 нитей нашла свою цель. По проволоке пробежали голубоватые разряды молний, и тело Обито выгнуло дугой. К сожалению, половина тела была протезом, поэтому пытка оказалась недостаточно эффективной.

— Ты… Не думай, что у тебя получится! — подтвердил опасения Обито.

Засиял его Шаринган, и границы мира начали дрожать. Их покрыли волны искажений, и как Саске ни пытался удержать технику, ничего не вышло — мир мигнул и вернулся в реальность.

— Откуда ты знаешь это имя? — требовательно спросил Обито, словно только что ничего не происходило.

— Откуда я знаю имя напарника своего сенсея? Того, кого он оплакивал вот уже пятнадцать лет? Откуда знаю имя предателя, который плюнул на то, что ему было дорого?

— Ты ничего не знаешь, глупец! Не знаешь, через что мне пришлось пройти, не знаешь о великой цели. Этот мир полон ненависти и лжи, его…

— Его не спасти? — рассмеялся Саске. — И ты, конечно, сделал всё для его спасения. Почти уничтожил свою родную деревню, убил собственного учителя, человека, относившегося к тебе, как к сыну. Ты собственноручно уничтожил свой клан. Ты приносил только боль, страдания и смерти, делал мир намного более отвратительным местом, чем он был бы до тебя. И это ты называешь спасением?

Наруто и Сакура слушали диалог, затаив дыхание. Они не пытались атаковать, позволив Саске вести сражение тем оружием, от которого не защищает Мангекё Шаринган.

— В конечном итоге, — сказал Обито, — это всё перестанет иметь значение.

— О да, новый мир бесконечного гендзюцу. Чушь, написанная на дурацкой плите каким-то старым пердуном тысячу лет назад. Прекрасный, прекрасный план. Вот только знаешь, в чём неувязка? Даже если у тебя всё получится, даже если удастся поработить весь мир, боль и страдания ты уже причинил. Как считаешь, если долго пытать человека, заставлять испытывать невыносимую боль, а затем запечатать его память, можно ли считать, что пыток не происходило?

— Не тебе говорить о пытках, Саске.

— Для меня пытки были не целью, а средством. Средством, чтобы остановить безумца. И я был очень удивлён, что тебе удалось вырваться из величайшего гендзюцу Шарингана.

— Для меня боль, смерти и страдания тоже были лишь средством. Так что мы очень похожи, Саске-кун, больше, чем ты думаешь. Я не знаю, что ты сделал, почему не работают мои техники, но знай, что я вернусь, приду тогда, когда ни ты, ни твои друзья не будут готовы.

Саске очень не понравилось, что Обито перехватил инициативу. Ещё меньше понравилось, что он задумался о побеге. Барьер Шиши Энджин был надёжной штукой, но, даже если Обито не мог передвигаться в полностью нематериальном виде, у него бы получилось его преодолеть — да хотя бы воспользовавшись инерцией прыжка. Покинуть же область пространственного искажения не представляло трудности — достаточно было сделать лишь несколько шагов.

Саске был благодарен Обито за то, что тот поступал как Мао в многочисленных сериях «Принцессы Фуун». Если бы тот не использовал киношный штамп, не говорил: «Я вернусь!», а сразу бы ушёл, в этом случае у команды возникли бы серьёзные проблемы. Разумеется, Наруто сделает всё возможное, чтобы не дать Обито выйти за пределы барьера. Вот только Саске не был уверен, подействует ли Баншо Тенин на нематериальную форму. В этом не был уверен и Обито, но Наруто не использовал дзюцу лишний раз, ведь в этом случае особенности техники узнали бы не только коноха-нины, но и сам предатель. Так что Саске предпочёл бы, чтобы дзюцу осталось загадочным и непостижимым.

— Вернёшься? — усмехнулся Саске. — Для того, чтобы вернуться, нужно, прежде всего, суметь уйти. Угадай, почему тебе не удалось воспользоваться Камуи?

— Придурок даже не знает о барьере! — подыграл Наруто. — И что ему отсюда не уйти!

— Наруто, не перебивай! — беззлобно оборвал его Саске. — Но вообще-то он прав. Внутри барьера не работают пространственно-временные дзюцу, включая твоё Камуи. Эту технику разрабатывал сам Сарутоби Хирузен, а помогал ему Сенджу Тобирама. Знаешь в чём особая ирония? Чтобы победить тебя понадобился твой же глаз. Какаши-сенсей на тебя довольно зол.