Последовала эффектная пауза.

– Я заведусь, если начну говорить на эту тему. Не хочу забивать тебе голову. Я не скрываю и не пускаю пыль в глаза: мы не ладим с сыном. Ты знаешь, я вдруг недавно понял: ему скоро тридцать лет! Тридцать! Полжизни за плечами! А единственный смысл жизни этого человека – делать всё наперекор мне. Мне надоело притворяться, иногда мне кажется, убил бы его собственными руками. Его самодовольная физиономия для меня как «красная тряпка». Он же считает себя умнее и хитрее всех на свете, а что в голове? Ветер! Есть какие-то цели? Нет. Терплю его рядом только из-за жены. Знаешь, Вероника, я всего в жизни добился сам. В тридцать лет я…

Виталий вдруг осёкся. Немного, помолчав, он махнул рукой.

– Нет, не буду переходить на повествование о собственных подвигах. Держись от него подальше – вот мой тебе единственный совет. Совет человека, прожившего жизнь, если хочешь. Поверь мне, от него никогда не знаешь, чего ждать. Вот уж не думал, что он привлечёт твоё внимание. Впрочем, никогда не сомневался, что один талант у него всё же есть – и это как раз морочить людям головы. И этим он владеет в совершенстве, будь уверена.

Вероника давно не слышала столь высокопарной чуши. Передохнув, она решительно поднялась.

– Я всё-таки пойду. Моё такси приехало. Спасибо за приятный вечер.

Виталий поднялся вслед за ней.

– Ну, что ж. Надеюсь, ещё увидимся. Если ты так спешишь, я провожу тебя.

– Нет, нет! Не стоит. Занимайтесь своими гостями, – поспешно затараторила Вероника, – И ещё раз – мои поздравления.

Пожав Виталию руку, она кинулась к выходу.

Уже на улице она поняла, что забыла попрощаться с Ариной Сергеевной. Получилось некрасиво, но не возвращаться же было.

Вероника сунула в рот мятную жвачку и села в такси, зачем-то по привычке обрисовывая максимально безопасный маршрут до дома.

6.

Следующий день начался сумбурно. Вероника ни на чём не могла сосредоточиться. Всё валилось у неё из рук, за что бы она ни бралась, пытаясь убить время до начала занятий. Мысли разбегались. Ей так и не удалось направить их в нужное русло. В результате она вынуждена была признаться самой себе, что о чём бы ни пыталась думать, постоянно возвращается к мыслям о Диме. Плохо это было или хорошо – не имело значения. Это было так, и всё остальное оттеснилось на задний план. Начинался долгожданный первый рабочий день. Злая шутка!

Из всего потока информации о Диме Вероника зацепилась почему-то за одно – ему около тридцати лет. Она ни разу не задумалась, что это меняет, но была обрадована, что они примерно ровесники. Ей казалось, что он моложе. Он не тянул на тридцать. Хотя и ей её лет никто не давал. Иногда даже злило, что важные дамы-педагоги считают её девчонкой. Возможно, она почти не пользовалась косметикой и редко подкрашивала волосы. А, может, делала своё дело её совершенно детская способность постоянно ждать от жизни чудес и приключений. Она заглядывала в новый день с неугасающим интересом и оптимизмом ребёнка, что словно заморозило неподдельную живую юность её лица. Веронике уже давно хотелось, чтобы её уважали и воспринимали, как серьёзного человека. В это утро она подумала, что не так уж плохо выглядеть вечной девушкой без возраста.

Интерес к Диме был разожжён до предела. Но примечательным было то, что после стольких неоднозначных суждений он ухитрился остаться в её сознании чистым листом. Она так и не смогла составить о нём собственное мнение.

После кое-как приготовленного завтрака Вероника огромным усилием воли заставила себя прочистить мозги. Она знала, что если сразу не войти в ритм, можно на любом начинании поставить крест. Она убедила себя, что это проверка на крепость, испытание, искушение. Что угодно, лишь бы сбить её с намеченного пути. Не выйдет, она слишком долго сражалась за стабильность.

Просмотрев свои наброски для предстоящего дня, Вероника бережно сложила их в солидную папку, пожелала себе «ни пуха, ни пера» и отправилась в университет.

Выдержала Вероника до четверга. За эти несколько дней в круговороте новой работы и новых впечатлений её расплывчатые, не успевшие обрести какие-то конкретные очертания чувства подстушевались. Но забавным было то, что ей стало жаль терять их совсем. С непонятным самой упорством она рисовала в мыслях какие-то наброски случайных встреч с Димой.

В конце концов, отправилась с визитом к Елизавете Аркадьевне. Ничего лучше в голову не пришло. Она не знала, на что надеется. Может снова услышать какую-нибудь сплетню. Может получить какую-нибудь связующую нить. Она понимала, что это более чем глупо, но ничего с собой поделать не могла.

Елизавета Аркадьевна сидела на веранде и читала книгу. У неё был такой умиротворённо-домашний вид, что расскажи Веронике кто-то теперь о том, что произошло на свадьбе и в последующие дни, она бы и не поверила. Однако при её приближении женщина вздрогнула всем телом.

– А, детка, это ты…

Женщина натянуто улыбнулась и оглядела Веронику.

– Присаживайся. Такая жара! По всем приметам осень в этом году будет поздняя. Хочешь холодного чая с лимоном? Я сейчас принесу…

Женщина быстро настроилась и начала привычно щебетать.

Вероника прошла на веранду.

– Спасибо, ничего не надо, – сказала она поспешно, – Вам хватает волнений. Я, наверное, не во время и без предупреждения. Но я проезжала почти мимо и решила вас навестить.

– Что ты оправдываешься, Вероника?

Елизавета Аркадьевна картинно всплеснула руками.

– Ты, наверное, единственный человек, которого я рада видеть сейчас. Я уже так устала от злости и зависти тех, кто якобы считается друзьями…

Дальше Вероника потерялась. Повисло тягостное молчание. Всё получалось довольно абсурдно. Про Ирину спросить сама она не решалась, про свои успехи в университете рассказывать было неуместно.

Елизавета Аркадьевна вдруг загадочно округлила глаза и наклонилась к Веронике.

– Он позвонил сегодня утром. Ты понимаешь, о ком я говорю. Сказал, что у него срочное дело. Роман тут же подхватился и уехал, хотя по четвергам обычно валяется в постели до обеда. И его до сих пор нет. Так продолжаться больше не может. Он не должен проводить с ним столько времени. Может, ты поговоришь с Романом?

– Я думаю, Роман в состоянии разобраться, что ему делать, – мягко заметила Вероника, – Тем более, теперь это ваши дела семейные.

– А что ты скажешь о нём? Какое твоё мнение? Помнишь моё маленькое поручение?

– Ах, да…Ваше поручение. Не разглядела ничего необычного. Но в обаянии ему не откажешь.

Вероника внимательно смотрела на лицо Елизаветы Аркадьевны. В нём что-то вспыхнуло на секунду, но тут же затмилось слишком приторной улыбкой.

Что-то было не так. Вероника успела приобрести достаточно опыта в работе с людьми и пропустила через свои уши большой поток лжи, маскирующий, порой, серьёзные проблемы, а иногда и страшные тайны. Но она по-прежнему не горела желанием вникать.

– Ты была на юбилее? Я отказалась от приглашения, – вставила Елизавета Аркадьевна как бы между прочим.

Вероника кивнула.

– Расскажешь?

Вероника пожала плечами и начала довольно подробно описывать состав гостей, блюда и прочее, опуская всё, что касалось Романа. В какой-то момент она вдруг поняла, что женщина её не слушает. Она смотрела мимо неё широко раскрытыми застывшими глазами.

– Вот он, лёгок на помине…– выговорила она со странной смесью отвращения и едва ли не вожделения, не моргая.

Вероника быстро обернулась. В калитку входили Роман и Дима. Они о чём-то возбуждённо разговаривали и быстро шли по дорожке к дому. Они то появлялись, то исчезали за бурной растительностью. Что ж, она приехала по назначению, ведомая каким-то непонятным животным чутьём.

Роман первый заметил Веронику. Впрочем, её машина стояла за калиткой.

– Вероника! – крикнул он, – Иди к нам. Давно ты не появлялась.