– Они работают вместе с Романом. Вернее, это у них так называется. На самом деле у Диминого папочки на побегушках. Но конечно оба мнят себя самостоятельными состоявшимися мужчинами, – рассуждала Ирина с хихиканьем, – Роману он нравится, не знаю чем. Просто кумир какой-то! Даже не представляю, чем эта дружба закончится…

Вероника уловила где-то в воздухе, что у Ирины что-то «было» с этим Димой. Она осмелилась бы даже предположить, что её чары на него не подействовали. Какая-то обида, а затем торжество полыхнули в её глазах. Что ж, свадьба, безусловно, прекрасный матч-реванш.

– Мне пора, иначе я ничего не успею, – наконец решилась выговорить Вероника и потянулась за сумочкой.

– Нет! Ты не можешь меня бросить! – Ирина моментально вскочила.

– Ну, ты почти готова, а у меня даже платья ещё нет.

Обычная деловая непреклонность Вероники таяла в обществе Ирины, но она решила быть твёрдой и не убить остаток дня на милые пустяки и светскую болтовню.

– Это я-то готова? Ещё столько всяких мелочей, голова кругом… – Ирина дёрнулась в сторону Вероники, но потом замерла, – И жемчуг мой так и не привезли… Может стоило выбрать бриллианты? Ладно… – она вздохнула, – завтра встречаемся у меня в семь. Только не забудь, пожалуйста, а то закрутишься со своими бесконечными галочками, что нужно сделать, или перепутаешь дни недели. С тобой это бывает.

– Ни за что не забуду.

Вероника подмигнула Ирине и выскользнула из спальни. Прикрыв за собой дверь, она тихо проскользнула по сумрачному коридору к лестнице. У неё появился реальный шанс внести хоть какие-то изменения в давно придуманный безупречный сценарий свадьбы. Конкретно, в пункт о платье свидетельницы. Алый, как и вообще всё красное, она не любила. О том, что многое внутри неё изменилось, не стоило и говорить. Если бы ей дали волю сейчас и позволили серьёзно спланировать свадьбу, она бы не раздумывая, вычеркнула большинство из того, что когда-то бережно расписывала по минутам.

Матери Ирины Елизавете Аркадьевне принадлежал огромный дом. В нём располагалось так много комнат и узеньких коридорчиков, что впервые попавший в него человек мог легко и надолго заблудиться. Но Вероника в последние две недели предпраздничной суматохи бывала в доме по два-три раза на день, поэтому попасть на улицу без провожатого ей не составило особого труда. Снаружи дом выглядел чересчур массивным, с множеством, как ей казалось, ненужных башенок и пристроек, но в те времена, когда он строился, ещё не было того изобилия архитекторов и дизайнеров, наперебой предлагающих свои услуги, так что это можно было простить.

Окружающий дом участок, простиравшийся на добрую половину улицы, вряд ли мог именоваться двором, это был парк, не больше, не меньше. Засаженный, к тому же, самыми разнообразными растениями, должно быть, требующими колоссального ухода. Больше всего потрясали бледно-сиреневые и белые клематисы, оплетавшие декоративные стены, и вьющиеся розы ярко-малинового цвета, пущенные по резным аркам. Буйствовала петунья всех цветов и оттенков, распространяя терпкий сладкий запах.

Отец Ирины умер полтора года назад. Он занимал пост в городской администрации и, по всей видимости, был близко знаком с новым губернатором и, естественно, с крупным местным бизнесменом Виталием Георгиевичем Казанцевым. Что касается новоизбранного мэра, тот и вовсе был его хорошим другом, можно сказать, протеже. Кроме всего прочего отец Ирины владел сетью продовольственных магазинов и павильонов, которые после его смерти достались Елизавете Аркадьевне. Она никогда не управляла ими, но получала доход, обеспечивающий более чем безбедную жизнь.

Вероника быстро продвигалась по дорожке, выложенной мелкими разноцветными плитками. Дорожка петляла среди увитых диким виноградом беседок, изящных лавочек и выбеленных горшков с цветами. Когда впереди сквозь обильную листву проглянула кованная ажурная решетка калитки, её и окликнула сама хозяйка, словно наблюдала за Вероникой ровно до того момента, как она почти достигла цели. Именно этого Вероника и побаивалась. Женщина часто восседала в одной из беседок с книгой в руках. Или ещё увлекалась вышиванием крестиком, создавая настоящие картины. Полностью взяв на себя организацию свадьбы и, очевидно, решив побить в этом деле все мыслимые рекорды, она стала нервной, раздражительной, вконец вымоталась и стала возникать в самых неожиданных местах. Вероника отчасти понимала её рвение: когда у тебя такая красавица дочь, об этом хочется оповестить весь свет. Но в сети бесконечных разговоров о предстоящем грандиозном торжестве попадались невинные люди.

– Вероника, милая, не могла бы ты уделить мне минутку? – пропела Елизавета Аркадьевна самым приветливым голосом.

Вероника обернулась. Она, как никто другой, хорошо знала, что значит такая минутка. Как правило, она выливалась часа в полтора и заканчивалась чаепитием.

Женщина возвышалась над подстриженными под линейку кустиками. Она была высокой, статной, немного полноватой, всё ещё очень яркой. Её тяжёлые густые волосы были подкрашены из-за седины, но в молодости, судя по фотографиям, она была натуральной блондинкой. Причёски дама всегда делала старомодные, с высоким пучком и обвивающими его толстыми косами. У Ирины были такие же голубые глаза, как у матери. Выглядела Елизавета Аркадьевна свежо, эффектно, но какая-то неестественная суетливая манера держаться прибавляла ей в возрасте. Сегодня её лицо оживляло изумрудно-зелёное платье, нечто среднее между сарафаном и халатом. Она несколько заискивающе, несмотря на разницу в возрасте, улыбалась Веронике. Привыкнуть к такому обращению было трудновато, хотя в последнее время Вероника часто сталкивалась с подобным. После её приезда все самые уважаемые в городе люди наперегонки бросились знакомиться с ней и пытались всячески расположить. Кажется, она уже только и делала, что наносила визиты или сама принимала гостей. В результате на работу и чтение выходило не более двух часов в день. А ведь она, истосковавшись по научной работе, планировала выбираться из-за письменного стола только в университет.

При всём уважении к Елизавете Аркадьевне, Вероника действительно хотела ещё хоть что-нибудь успеть.

– Я не отниму у тебя много времени, – пообещала женщина, не дожидаясь ответа и, заговорщически улыбаясь, увлекла Веронику в беседку.

Среди плетей дикого винограда, свешивавшихся с крыши, было довольно уютно. Солнце, просвечиваясь сквозь листву, отбрасывало на лица причудливые пёстрые полутени. На низком столике стояла ваза со спелыми персиками. Елизавета Аркадьевна пододвинула её Веронике.

– Угощайся.

Но Вероника покачала головой. Она только что подкрасила губы.

– Детка, я просто не знаю с чего начать, – женщина всплеснула руками. Уже с первой фразы Вероника поняла, что это надолго, и так просто ей не вырваться, – Моя проблема не совсем обычна… – в глазах собеседницы мелькал непривычный недобрый огонёк, – Ах, у меня в последнее время вообще одни проблемы!

– Ну, наверное, так и должно быть. Вы выдаёте замуж дочь. Такое бывает не каждый день, – терпеливо заметила Вероника.

– Да, но то что беспокоит меня… Это не объяснить просто словами. Я думала, что полностью подготовилась к разговору, решилась, а теперь, вот, не знаю с чего начать. Ты, наверное, посчитаешь меня выжившей из ума старой дурой!

Елизавета Аркадьевна картинно рассмеялась. Вероника немедленно изобразила на лице сладкое недоумение.

– Что конкретно вас беспокоит? – она попыталась привычно решительно, но не напористо направить разговор в нужное русло.

– Понимаю, ты торопишься, – последовала долгая пауза, – Я хочу поговорить об одном парне… – женщина сжала и разжала пальцы на столе, – про Диму Казанцева. Роман, кажется, пригласил его. Его отца и мать я, конечно, сама пригласила, иначе меня просто сочли бы невоспитанной. Да и, если честно, к Виталию я отношусь спокойно. Он, конечно, резковатый человек, но с его работой… А вот мать и сын… Они такие странные. Я их боюсь.