– И где вас носило, интересно? – усмехнулась Елизавета Аркадьевна, – И, что-то я не вижу особого повода для веселья.

Улыбка сошла с лица Романа. Он раздражённо поморщился, но огрызаться не стал.

– Не думаю, что ты правильно себя ведёшь, – не унималась Елизавета Аркадьевна, избегая смотреть на Диму, – Пожалеешь, что старших не слушал, вот увидишь, пожалеешь. Выпороть бы вас, а то мало это делали в детстве, – добавила она почти про себя.

После всех недомолвок эта незамысловатая словесная перепалка очень уж сильно напомнила рядовую домашнюю склоку, а Елизавета Аркадьевна до боли стала смахивать на тёщу, воспетую в тысячи анекдотов. Женщина продолжала что-то бухтеть. Диму её слова ни сколько не тронули. Он довольно равнодушно изучил внешность Вероники, развернулся и медленно пошёл в сторону гаражей.

Признаться, у Вероники и в самом деле не было ни малейшего желания оставаться на веранде. Она всё ещё планировала спросить про Ирину, но Елизавета Аркадьевна, если её что-то волновало, обычно выпаливала всё сама. Если она молчала, значит, на то были причины. Улыбнувшись ей, Вероника выпрыгнула на дорожку.

Дима ушёл вперёд, и Вероника оказалась рядом с Романом. Он продолжал что-то бурчать, как и тёща. Вероника задумчиво разглядывала Димину спину.

– Как тебе воскресный вечер? Произвёл впечатление?

Роман приостановился и внимательно посмотрел на Веронику.

– Если честно, мне было очень скучно. Я почти ни с кем там не была знакома.

Возможно, она поспешила с ответом, но это вырвалось само собой.

Дима тоже остановился. Парни переглянулись.

– Знаешь, что…

Роман задумчиво начал изучать облака, постреливая взглядом в Веронику.

– Как насчёт того, чтобы снова немного повеселиться на выходных? У моего дядюшки роскошный дом в деревне, и он давно зовёт меня в гости. Как вы оба смотрите на то, чтобы туда прокатиться? Вероника, ты сможешь отложить свои писульки и вырваться на пару дней?

У Вероники не было в субботу ни одной пары, пока.

– А как же Ирина? – спросила она.

– А что, Ирина? – Роман нахмурился, – Она ещё неделю не будет мне мешать.

Он обезоруживающе улыбнулся.

– Ты совсем свихнулась со своей наукой. Соглашайся. Когда ещё два таких парня сами свалятся тебе на голову? Обещаю, там не будет так же скучно, как в воскресенье. Мой дядя веселиться умеет, ему только повод дай.

У Вероники всё завертелось в голове. Действительно, когда ещё подвернётся такая возможность? Это было похоже на сон наяву. Два дня рядом с Димой! Два дня прекрасной многообещающей неизвестности.

Впрочем, она быстро остыла, осознав всё безумие предложения. Она подумала об Ирине. Очевидно, ей так же грозило впасть в немилость у Елизаветы Аркадьевны. Наконец, соглашаться – это было как-то слишком просто и наивно с тем имиджем, что она себе создала. Этакая неприступная столичная штучка. Дурацкая, раздражающая привычка взвешивать все «за» и «против»!

– Соглашайся…

Роман щурился на солнце, как холёный, загулявший кот.

Вероника улыбнулась. Когда её останавливало чьё-то мнение? А стали бы Ирина или Елизавета Аркадьевна думать о ней, принимая решение?

До утра следующего дня Вероника ещё не совсем отдавала себе отчёт, что согласилась поехать. Это снова как будто происходило не с ней. Но уже в университете она начала по-настоящему дёргаться, и меньше всего её волновали теории личности, о которых приходилось и думать, и очень много говорить. В голове всё словно перекручивалось, как какая-то центрифуга. То она впадала в панику, что наделала что-то несусветное, то покрывалась мурашками, представляя, что планы на выходные могут нарушиться. Парни могли передумать, Дима мог отказаться. Вчера он не проронил ни слова. Позвонить раньше времени она не могла, нетерпение выдало бы её с головой.

После семинара от Вероники долго не отвязывался один нагловатый без меры самоуверенный студент. Ему хотелось спорить и дискутировать до бесконечности, а скорее всего, как и Ване, доказывать, что женщине в науке не место. Наконец, она скрылась в кабинете заведующего кафедрой.

Сев в вертящееся кресло, Вероника набрала побольше воздуха в лёгкие и заставила себя успокоиться. Что это с ней? Это она, давно называвшаяся себя законченной карьеристкой? Стоило «свиснуть», и она готова кинуться с двумя мальчишками, один из которых женат, неизвестно куда? Но ведь ей этого хотелось, хотелось так, что трудно было держать себя в руках. Почему-то очень хотелось потерять свою слишком уж ясную голову. Голова словно давила на плечи, столько в ней накопилось разумности.

Какое-то время Вероника смотрела на трубку телефона. Потом неторопливо набрала номер Романа. Сквозь долгие парные «пик-пик» она отчётливо слышала биение сердца, ухающего по ощущениям где-то в голове, а не в груди. Как будто вся её дальнейшая жизнь решалась именно в эту минуту!

Но планы не изменились. Роман чуть насмешливо пообещал заехать сразу, как освободится, и посоветовал захватить тёплый свитер. Вероника почувствовала несказанное облегчение.

И тут ей вдруг стало смешно. Так смешно, что она едва не расхохоталась вслух. А на что она надеется, если честно перед собой? Ведь надеется на что-то, как бы нелепо это не выглядело.

Рабочий день закончился. Вероника добралась до дома, чувствуя себя полной решимости и обессиленной одновременно.

В комнатах царил чарующий полумрак. Одиночество, кажется, никогда её не тяготило. Вероника опустилась в глубокое кресло, поджала колени и подняла глаза к потолку. Её окутала тишина, нарушаемая лишь расплывчатым лаем соседской собаки. Этот миг был почти блаженством, отвоёванным у жизни.

Вдруг в дверь резко, настойчиво позвонили, безжалостно разбив вдребезги застывшее в комнатах очарование покоя. Вероника вздрогнула. Повисшая после звонка тишина была уже какой-то тревожной, словно готовой взорваться.

Вероника, не спеша, прикинула, кто это может быть, и не вклинится ли этот кто-то в её планы. Впрочем, она была почти уверена, что никому такого не позволит. На ходу заворачиваясь в халат, она направилась к двери.

Перед Вероникой предстал незнакомый молодой парень в бейсболке козырьком назад и спортивной ярко-красной куртке. Он широко и немного глуповато улыбался. Не мешало бы ей хоть иногда посматривать в окно, прежде чем распахнуть настежь дверь. Продолжая лыбиться, парень протянул ей громадный букет ослепительно-алых бархатных роз, которые его едва не перевешивали.

– Служба доставки, – выпалил он, очевидно ожидая вознаграждения.

Вероника в недоумении взяла розы и сама чуть ли не согнулась под их тяжестью. Прозрачная, хрустящая обёртка была стянута розовой ленточкой, а под ленточку поддета записка на красивой с ажурными краями бумаге. Веронике никогда ещё не дарили такое количество цветов в одном букете.

– А от кого? – спросила она.

– Не могу знать.

Вероника сунула парню какую-то денежку, он круто развернулся и пошёл широкими шагами к маленькой старой иномарочке, видневшейся за забором.

Не смотря на то, что розы были обёрнуты, Вероника больно уколола палец. Закрыв дверь, она положила тяжёлый букет прямо на пол в коридоре и с нетерпением развернула записку. «С восхищением и наилучшими пожеланиями». Витиевато, но и всё!

Вероника не нашла подходящей вазы, плюхнула цветы в пластиковое ведро и села всё в то же кресло.

Ну, и от кого розы?.

Всё же это маленькое происшествие помогло ей отвлечься. Весь день она чувствовала себя так, словно вечером сдавала серьёзный экзамен.

И всё же что-то тревожило Веронику. Хуже всего, она не могла объяснить причину тревоги. Это не было связано с поездкой, это просто витало в воздухе. Какой-то дополнительный орган чувств, словно, предостерегал её от чего-то. Внутренний голос как будто знал, что её уже никакими силами не остановить, и слабо, невразумительно ныл внутри.

Возведя барьер между собой и сомнениями, Вероника несколько раз повторила, что всё будет хорошо. Потом достала маленькую спортивную сумку и быстро покидала туда некоторые вещи, пытаясь найти баланс между тем, в чём выглядит эффектно, и что не покажется помпезным и непрактичным. Надела тёмные слегка потёртые узкие джинсы, распустила волосы и, оставшись довольна собой, зачем-то выглянула в окно.