– Королева! Богиня моя!
– Да, да, да!
– Ты поведешь их к новым победам!
– Еще, еще..! Я хочу еще!
– Они осквернили Каэр-Ллуд. Они строят там свой Лондиниум.
– Хха! – хищно скалится она.
Мечутся сине-красные отблики по стенам. Словно в брачном танце сплелись тысячеглавый змей с неистовой молнией.
– Ты очистишь город Врана от заморских орлов!
– Еще..!
– Ты сокрушишь римских богов и отдашь их мне!
– Да, да!
Пробегают синие отсветы по тонкому лезвию кремневого ножа, терпеливо ждущего на жертвенном камне.
Кромка битвы: Гай Светоний
Приказываю сдать Лондиниум.
Приказываю отступить с максимальной быстротой.
Что? Мирные жители, которые не успеют? Это не моя забота!
На войне нет мирных жителей. На войне есть победители и побежденные. Победитель – быстр, умен и удачлив. Мне нет дела до глупых и медленных.
На этом проклятом острове мы ведем войну не с народом. Мы ведем войну с землей. Живой землей. В это можно не верить – но она не станет мертвой, пока ее не убьют. А неверившие… это глупцы.
Мертвецы.
Я в их богов верю. Выжигая святилища, я верил – о, как я верил в них! Я верю в силу их священных рощ. Вырубая деревья, сочащиеся кровью, я верил в них сильнее, чем эти раскрашенные дикари. Я верю, всем сердцем верю в мощь друидов. Ни один не ушел от меня живым.
И я верю всем слухам о бессмертных воинах с синим узором. Верю в их силу и ярость. Верю, что есть лишь один способ их убить.
Верю. Пока они есть – я верю в них.
Потом я их уничтожу. Как рощи и друидов на том островке.
И тогда в них верить – перестану.
Синяя волна обрушилась на Лондиниум – чтобы растечься по городу алым морем. Все, кто не успел уйти, были уничтожены.
Не различали не только мужчин и женщин, не различали даже римлян и бриттов. Раз ты жил в городе при римлянах – ты их союзник и будешь казнен.
Пьяные от крови больше, чем от густых иноземных вин, войска Боудикки обрушились на следующий город – Веруламиум.
Бойня повторилась и там.
Кромка поражения: Бендигейд Вран
Соленые капли падают на меня. От резкого запаха крови становится дурно, и хочется бежать… только некуда бежать бренину Прайдена, и не может сдвинуться с места череп.
Андрасте алчет власти. Андрасте алчет крови тысяч, которые сделают ее могущественной.
Как мне удержать тебя, безумная богиня икенов?
Потоки крови дают силу, ты права, но – ей не сравниться с той, которую обретают мирные боги. Они переживут любые нашествия, а ты, Андрасте, ты… ты дерзаешь мериться могуществом с богами Рима.
Андрасте, опомнись! Вслушайся в своих врагов. Ты хочешь помериться с ними числом кровавых жертв?! Ты проиграла это состязание, проиграла не начав его. В их честь веками льется кровь, и кого! – лучших бойцов.
А в чьей крови купаешься ты?!
Мирные жители, не успевшие убежать? Младенцы? Семнадцать тысяч казенных – моя кость дрожит от известия о таком количестве убитых пленных, но, безумная Андрасте, сколько из них воинов?!
Опомнись, молю! Ты учишь бриттов убивать безоружных. Ты приучаешь их тешиться победой над слабым. Даже бойцы этого бешеного Коня – Марха – даже они привыкают не встречать подлинного сопротивления.
Андрасте, не надо! Не стремись к величию. Повели этим двоим, обезумевшим от ненависти, остановить жертвоприношение.
Иначе ты захлебнешься в другой крови.
В крови бриттов.
Кромка торжества: Виктория
Кто-то из этих дикарей возомнил себя мне равным?
Мне, прославляемой легионами?
Мне, летящей от песков Африки до этих болот?
Мне, воспеваемой в тысячах храмов?
Мне, золотом сияющей с миллионов монет?
Мне?!
Кромка леса: Гай Светоний
Убивают всех в Веруламиуме? Не страшно.
Пусть лучше вырежут один город, чем десятки.
Говорят, у них в двадцать раз больше войска, чем у меня. Я не могу защитить от них ни один город.
Но я могу их уничтожить.
Здесь, на этой лесной дороге.
Очень узко.
Всё их огромное преимущество в числе (даже если двести тысяч – это только воины; а мне думается, их посчитали вместе с обозом) – всё это ничего не будет значить перед ударом наших копий и ливнем стрел.
Передать легионам: пусть синетелых бьют в горло.
Остальных – резать как свиней!
Кромка миров: Марх
Они боятся, моя королева.
Дрожат чужеземные воины, символ которых – крылатый конь. Заморское название… никак не выучу. Пегий? пес? что-то такое.
Их разбил еще Каратак – и спустя десятилетия они не могут опомниться от ужаса встречи с силурами.
Они боятся тебя, даже не видев твоей армии.
Ты победишь, я верю.
Их так мало, богиня моя! Их в двадцать раз меньше.
Их символ – кабан.
Одолей его – и станешь истинной Королевой Британии.
* * *
Есть такая богиня – Дисциплина.
Не столь знаменитая и чтимая, как Виктория, но не менее могущественная.
И служители ее – все легионеры.
И не найдется в Прайдене бога, способного сокрушить ее.
…о чем еще говорить? О тактическом преимуществе римлян? О выкрошенных рядах бриттов? О копьях, уничтожавших самых яростных бойцов Боудикки?
О стрелах, летящих из леса с двух сторон?
О том, что воюют не числом, а умением?
Вспоминать цифры: восемьдесят тысяч убитых бриттов против четырех тысяч павших римлян?
Повторять ли слова о том, что Боудикка, увидев разгром своей армии, приняла яд?
Она рухнула в курган, истекая кровью.
Раненая, но сраженная не мечом римлянина, а отчаяньем.
Марх подхватил ее на руки.
– Мы проиграли… – хрипит она, и кровь выступает на ее губах.
– Нет, моя королева, нет! Ты не можешь потерпеть поражение!
– Нас разбили… Мне не по силам Кабан. Их Виктория… я слаба перед ней…
– Богиня моя! Нет. Я клянусь тебе, я даю слово бренина: ты одолеешь Викторию! Она склонится перед тобой!
– Поздно…
– Никогда не поздно!
Он кладет ее на жертвенный камень и кремневым ножом сечет собственное запястье. Густая багровая кровь течет… Боудикка ловит капли мертвеющими губами.
– Пей, моя Победа, пей! Пей, чтобы вернуться к бриттам в сиянии славы! Рано или поздно… но нет, никогда не будет поздно!
С Победоносной спадает смертная плоть. Человеческое в ней умерло, и отныне быть ей чистой яростью и сущей Победой.
Ржут незримые кони. Гремят колеса незримой колесницы. Уйти Победоносной за пределы бытия, чтобы потом вернуться к людям.
И склонится Виктория перед ней.
Навал на вал
Два голоса – через всю Альбу. Два беззвучных голоса.
Их не слышит ни один человек. Да и нелюдь не очень-то слышит их.
Но это неважно.
Голос земли: «Марх, они строят вал».
Голос преисподней: «Знаю. Не нападать!»
Мир людей: «Марх, они возводят каменные стены и башни!»
Аннуин: «Пусть».
Советник: «Эта стена станет неприступна».
Король: «Она неприступна уже сейчас. Ждать».
Порыв: «Терпеть вражью стену на своей земле?!»
Приказ: «Ждать. Передай мои слова всем, кто способен подчиняться. Пусть ждут. Остальные… они станут быстрой победой для римлян».
Гнев: «Сколько ждать, Марх?! Сколько?!»
Твердость: «Столько, сколько я велю. Ждать, пока римляне перестанут нас бояться. Когда они уверятся, что пиктов легко побеждать. Когда их вал обветшает, как ветшает любое творение человеческих рук. Ждать. Я по горло в напрасной крови. Отныне бессмысленные потери будут только вопреки моим приказам. Отныне я верю не в могущество бессмертных и не в отвагу горцев, но только в собственный расчет».
