***

Дождь сыграл с Лилиан злую шутку. Её машина все-таки увязла в грязи на грунтовой дороге, уже у самой трассы. Ругаясь, как сапожник, она выскочила из Форда, снова промокнув до нитки: блузка липла к телу, узкая юбка до колена затрудняла передвижение, а каблуки застревали в глине. Но ей было плевать. Нужно вернуться в Клифтон, к Зету. Было невыносимо оставаться рядом с этой девчонкой, кидающейся обвинениями (которые Лили и сама себе высказывала в течении восемнадцати лет). В глубине души она знала, что ей нет оправдания, что были другие варианты. Но ни один из них не включал Гранта, чего Стоун не могла пережить ни в прошлом, ни сейчас. Непонятная тревога гнала ее вперед, и Лили вышла на трассу в надежде на помощь.

Тут ей повезло: относительно быстро остановился небольшой грузовичок, и водитель согласился вытянуть автомобиль из грязи. Вот только времени это заняло уйму. К моменту, когда Форд снова был готов к дороге, Стоун уже промокла чуть ли не до костей, а наручные часы встали от переизбытка воды на цифре «12». И черт его знает, как давно это произошло. С трудом разбирая дорогу, Лили неслась к поместью Джонсов, а тревога все нарастала, как катящаяся с горы лавина, набирала скорость, сметая все остальные чувства в плотный тяжелый комок. Увидеть его. Убедиться, что он в порядке. Обнять и вдохнуть аромат любимого одеколона. Большего не нужно.

Дом встретил её холодом, и продрогшее тело покрылось мурашками. В туфлях противно чавкало на каждый шаг, и Лили с раздражением скинула их прямо в холле, оставшись в чулках. Оставляя влажные следы по мраморным плитам, она бесшумно летела к его кабинету, молясь, чтобы у ее Змея хватило ума самому не ехать на поиски маньяка. Негромкие голоса заставили ее ускорить шаг.

— … Все твои громкие слова были ложью. Не смей обмазывать ею даже те хорошие моменты, что у нас были, — черт побери, как же ей знаком этот писк! Какого дьявола эта сука забыла в кабинете Зета?!

— Грета?! — вопросительно воскликнула она в спину ненавистной женщине, безошибочно узнав гриву каштановых волос. И для миссис Грант это оказалось слишком большой неожиданностью, она вздрогнула всем телом, теряя контроль над собой.

Палец соскользнул со спуска дамского пистолета, отправляя пулю по единственно возможной траектории. Оглушающий звук выстрела, разрывающий барабанные перепонки. Откровенное потрясение в карих глазах Большого Змея, и попавший четко в сердце холодный металл. Бумеранг судьбы, запущенный его руками, вернулся к Гранту, заставляя с хрипом откинуться на кресле, ловя ртом исчезающий воздух.

— НЕТ!

Лили метнулась к нему, не веря в происходящее. Если бы только увидела пистолет в руках Греты… Если бы машина не увязла, и она могла вернуться раньше… Если бы судьба не вела ее в этот миг столько лет, ожидая момента для свершения кармы… Пытаясь зажать руками рану, из которой хлестала темными сгустками на пиджак кровь, Стоун отчаянно ловила мутнеющий взгляд своего мужчины. Это не случится, нет, она промахнулась, конечно, промахнулась, а как же иначе?! Она же не убила смысл всей ее жизни, центр всего мироздания…

— Милый, говори со мной, пожалуйста, говори, — звала Лили, уже чувствуя, как кровь пропитала рукава ее блузки, — Нет, нет, нет, не сдавайся, слышишь?! Ты же никогда не сдаешься, черт тебя дери! — всхлип, и зеленые глаза встречаются с карими в последний раз. На небритом лице Большого Змея навечно застыла печать удивления. Рот приоткрылся в предсмертном хрипе, и больше Заккари не шевелился, раскинувшись на своем кресле, как на троне.

Грета выронила пистолет из похолодевших пальцев. Металл стукнул об пол, но никто этого не был способен заметить. Она думала, что испытает радость. Или, хотя бы, удовлетворение. Нет, жалости к бывшему мужу не было, и даже вид его крови не заставлял раскаяться в произошедшем. Случайности не случайны… Но и торжества ни капли. Только полная пустота внутри, будто с каждой секундой из вен вытекает яд. Теперь они свободны. Её сын свободен.

Всхлипывания Лили становились все громче, трясущиеся окровавленные ладони обхватили мертвое лицо Змея, и она оставила на его губах прощальный поцелуй, впитывая последние крупицы тепла. Верить было невозможно, но пульса не было, а остекленевшие глаза смотрели прямо перед собой. Глубокий вдох, новый приступ рыданий сжал горло когтистыми лапами. Сердце разрывалось на куски, когда Лили, практически не отдавая отчет своим действиям, подняла руку и прикрыла веки погибшего, оставляя красные полоски от своих пальцев на его щеках.

— Ты не можешь меня оставить…

Сил держаться больше нет, и она медленно оседает на пол, складывая голову на его колени. Бессознательно гладит его руку, снова и снова подносит ее к губам, вдыхая аромат табака. Самый сильный, единственный. И вдруг пал от рук жалкой женщины. Лиил сжалась в комок, подтягивая к себе ноги, снова чувствуя себя брошенной девочкой, никому и никогда не нужной. Всегда был только он. Её Змей. А сейчас — чик-чик. Отрезали все ниточки, которые притягивали ее к земле. Оставив внутри только выжигающую легкие боль и отчаяние. Тихое скуление рвется из груди, словно побитый щенок у ног своего хозяина.

Грета наблюдала за этим с откровенным потрясением. Она никогда и не подумала бы, что этот сукин сын мог быть кому-то настолько дорог. И вот тут уже в душе поселилось мрачное удовлетворение. Что ж, все получили по своим поступкам. Плюнув на пистолет, она шла к выходу из кабинета, и уже у самой двери обернулась, запоминая момент. Истекающий кровью садист и его сучка, безумным потерянным взглядом мечущаяся из угла в угол, словно пытаясь зацепиться хоть за что-то, удержаться. Прижимающая к губам его безжизненные пальцы, будто так можно вдохнуть в них свои силы.

— Стоило подождать восемнадцать лет ради такого зрелища, — тихо констатировала Грета, уходя из этого проклятого дома. И если изначально хотела стереть с лица земли их обоих, то теперь не видела в этом необходимости. Ненавистная Лили Стоун все равно уже мертва.

***

Софа в охотничьем домике оказалась безумно скрипучей и продавленной. Вдвоем на ней было спать тесновато, но Бекки категорически отказалась от того, чтобы Заккари лег на полу или в кресле. Без него ночью было слишком холодно — такой аргумент оказался весом, но больше всего ей хотелось проснуться в его руках. И пожелание было исполнено.

Первые лучи рассвета просочились в крохотное окно высоко на стене, и Ребекка открыла глаза. Где-то снаружи заливались песнями на елях птицы, разрушая тишину леса. Тело затекло от неудобного положения: на боку, едва умещаясь на софе, но зато с тесно прижимающимся теплым телом позади. Накрывшись пушистым пледом, они даже не стали утруждаться одеждой, и теперь Бекки могла чувствовать приятное трение его торса о ее кожу с каждым глубоким вдохом. Улыбка сама заиграла на губах при воспоминании о прошлой ночи и понимании, что никто так и не потревожил их сон — а значит, ее Грант в безопасности. Никогда еще она так не радовалась утру.

Теперь он, и правда, ее. Больше нет никаких сомнений. Он любит. Сердце трепетало от счастья, и даже легкое неудобство не помешало ей испытывать эйфорию. Коварно закусив губу, она осторожно придвинулась к нему еще ближе, прижимаясь бедрами к паху. Ой.

— Осторожно, малышка: иначе мы здесь останемся на весь день, и твоя бабуля отрежет мне что-то лишнее, — промурлыкал Заккари ей в шею, крепче сжимая объятия, — Доброе утро, Бек.

— Доброе… — рассеянно прошептала она, нежась в окружающем тепле. Чувствуя легкие поцелуи за ушком, вызывающие мурашки, и его эрекцию, все явственней вжимающуюся в ягодицу. Дыхание участилось, и тут она вспомнила кое-что важное, — Зак, а ведь мы вчера… Черт.

Он усмехнулся, без труда поняв, почему девушка залилась краской до самой шеи. Втянул в себя ее аромат, и рука сама скользнула на упругую грудь, живописно покрытую его узорами.

— Мне нравится, когда ты ругаешься. Звучит так смешно, словно ребенок в песочнице. Девочка моя, неужели ты думаешь, что я откажусь от ответственности при любых возможных последствиях?