Грета лишь крепче сцепила зубы, собирая все возможные силы, чтобы только не нажать спуск немедленно. Эта расслабленная поза, этот наглый взгляд были ей слишком хорошо знакомы. Как же она ненавидела эту скотину. Безнаказанный, творящий все, что ему заблагорассудится. Возомнивший себя богом, способным кроить из человека что-то по своему образу и подобию. Из, черт возьми, ее единственного сына.

— Что-то ты не выглядишь напуганным. Я рассчитывала на более эмоциональную встречу, — прошипела она, не опуская руки с пистолетом. Наблюдая с тихим бешенством, как бывший муж закуривает сигарету и лениво расстегивает свой черный пиджак. Она хотела все сделать не так. Хотела покаяния, мольбы и преклоненных коленей. Видимо, не получит…

— А я рассчитывал, что ты сидишь дома и, как сказал Зак, нуждаешься в защите этой ночью, — хмыкнул Грант, затягиваясь дымом. Наведенное на него дуло не вызывало и капли страха, ведь он знал, что эта женщина не Лили. И на поступки не способна. Именно поэтому он так легко смог вырвать ее из сердца, — Что, прибежала сама, почуяв жареное? Или… погоди, откуда ты могла знать, что сегодня опасно оставаться одной? — первое понимание заставило его застыть, приоткрыв рот. В голове складывались два и два, с каждой секундой делая лицо мрачней, — Не может быть…

— Может, Зет, — твердо заявила Грета. Поздно, слишком поздно отступать. Она шла к этому моменту слишком долго, чтобы сейчас давать слабину, — Это я. Давила твоих шавок, как мух, одну за одной. И знаешь, мне не жаль. Они сделали свой выбор, когда встали под знамена такого ублюдка, как ты.

— Тупая сука, неужели ты настолько конченая тварь, что угрожала собственному сыну?! — забыв про сигарету в руке, Грант напряженно ждал ответа. Хотелось прояснить все до конца, и он точно не мог ждать, что его ночная гостья вдруг рассмеется. Звонко, разрушая тишину холодного поместья. Но при этом не опустив оружие ни на миллиметр, не сводя глаз с цели.

— Нет, дорогой, это ты и твои шавки тупые, как полена. Первый же мой шаг, первая же угроза заставила тебя вернуть мне Зака. Я знаю тебя слишком хорошо, Грант. Тебе всегда было дорого то, во что ты вкладываешь силы. А в свое творение ты их вложил очень немало. Пытаясь слепить из моего сына монстра…

— Я сделал из него мужчину. Сильного, крепкого. Какого никогда бы не вырастила ты.

Тупой укол в области груди заставил Грету стиснуть рукоять пистолета до онемевших пальцев. Столько времени она мечтала об этом. Как выскажет ему все, всю свою боль. Боль пролитых слез от предательства любимого мужчины, который предпочел молоденькую девочку. Боль разрушенной семьи. Боль сына, терпящего удары и порезы — эта еще хуже, вдвойне. А понимание собственного бессилия вовсе превращало когда-то вполне самодостаточную и гордую женщину в мечущуюся из угла в угол птицу с подрезанными крыльями. Пока она не решилась действовать.

— Нет, больной ублюдок. Ты издевался над ним год за годом, ломал его. Превращал моего тихого мальчика в чудовище, которое нужно тебе, в свою адскую гончую. Но всему приходит конец. Разве ты не понял, что Зак уже тебе не принадлежит? — она победно улыбнулась, вспоминая, как это — видеть сына счастливым, — Я и не собиралась причинять ему малейший вред. Лучше меня твои действия не предугадает никто. Дай предположить: Зак, его девочка и твоя шлюха сейчас в охотничьем домике, верно? — нервно дернувшийся Змей, раздраженно раздавливающий пальцем окурок в пепельнице, стал лучшим подтверждением, — Им ничего не угрожает, даю слово. В отличии от твоих свадебных клятв оно нерушимо.

— Как, ради всего святого, как… — только и простонал Зет, понемногу сопоставляя факты. Как же он сразу не подумал… Да просто не ожидал, что у столько лет молчавшей женщины окажутся такие стальные яйца. Он помнил ее, как довольно мягкую и добрую особу, любящую возиться на кухне и признающую секс только при выключенном свете. Видимо, годы ее все же изменили… Или это сделал сам Змей.

— Ну, раз тебе так интересно, — безразлично пожала плечами Грета, — Я наняла своих же механиков, подбрасывая им записки в шкафчики. Кто-то отказывался, кто-то нет: денег я не жалела, пару лет назад получила наследство от тетки из Огайо. Давала им подробную инструкцию, рисовала картинку с аспидом. Никогда не использовала одних исполнителей дважды. Труп у Бакстер было подкинуть элементарно: парни залезли в окно, подкараулили, пока в бордель не зайдет Змей, и быстренько прирезали его. Возле клуба тоже не возникло проблем, ведь после того, как ты его взял под крыло, твои шавки стали там часто ошиваться. Тут я не учла одного: что, оказывается, «Полночь» оказалась в твоих лапах из-за Зака, а он, в свою очередь, нашел там Бекки. Иначе бы точно не стала кидать труп так опасно близко к ним, — Грета тяжко вздохнула, глубоко сожалея, что о симпатиях сына узнала уже после второго убийства.

— Но ты просчиталась, — Зет сложил руки на груди и ехидно заметил, — Третий труп всплыл слишком быстро, и Зак взял след. А потом еще и получил на орехи от твоих работничков — и кто же из нас родитель-садист? Я хоть не делаю независимую морду, как ты.

— Это случайность, — Грета сморщилась, вспоминая, как увидела в мусоре окровавленный бинт и чуть не упала в обморок от ужаса, — Я дала ему разобраться с исполнителями, ведь знала, что они без понятия, кто наниматель. Но ребята взбесились, и я не успела предупредить Зака об опасности. Они сами решили его наказать. И все уже уволены к черту. Ты не представляешь, с каким удовольствием я смотрела сегодня на твою панику… Твой страх. Непобедимый Большой Змей испугался, как дитя, — хищно усмехнулась Грета, кормя свою жажду мщения.

— Что ж, если ты собралась так стоять всю ночь, то советую соображать быстрей. Скоро вернутся мои капитаны, и клянусь, я им дам разорвать тебя на куски, как требует закон Змей, — спокойно пообещал Зет. Вся картина уже встала перед его глазами, и даже дополнения о смерти Фила не нужно: Грета жила когда-то в этом поместье и прекрасно знала все его тайные ходы. А уж от гаража вполне могла иметь оставшийся дубликат ключей, ведь замки со времен деда не менялись. Больше всего интересовало, что она собирается делать теперь, когда последний аккорд ее романса сыгран. Когда женская рука уже дрожит от тяжести оружия. Или от нервов?

— Мне плевать, — откровенно заявила миссис Грант, сверкнув глазами, — Все равно, что станет со мной. Но я освобожу своего сына от его проклятья. От тебя, — глубоко вдохнув, она прицелилась точно в грудь мужчины. Тот даже не дернулся. Не в первый раз смотрел в черное дуло, пахнущее смертью. И точно был уверен, что та веселая девчонка с вечно спутанными волосами и пахнущими жасмином руками, на которой женился когда-то, не способна выстрелить. Нанять людей для убийства из жажды мести — да. Но не выстрелить самой.

Видимо, Грета тоже начала это сознавать. В глазах застыли слезы, и она ругала себя на все лады, пытаясь растравить все свои обиды, вспомнить каждый раз, когда сын уворачивался из ее рук. Вспомнить, как ее выбросили на улицу, отобрав ребенка, лишь за то, что она хотела сохранить семью. Смотря на небритое лицо, которое, как знала наверняка, расцветает улыбкой, если начать целовать скулы. На грубые руки, очень давно, в прошлой жизни, любимые. Которые принесли столько страданий Заку… Закусила губу, чтобы сосредоточиться. Нельзя. Отступать. Сейчас. Рука дрожит до самого локтя.

— Опусти пистолет, Грета. Ты знаешь меня, ты это использовала, — вкрадчиво начал уговаривать Зет, видя ее сомнения, написанные на лице, — А я знаю тебя. Ты же все помнишь. Ту ночь на реке, когда согласилась выйти за меня. Как мы ждали нашего сына, как хотели его. Как…

— Ты предал меня, — оборвала она, громко всхлипнув и стиснув пистолет еще крепче, — Ты выкинул все это в дерьмо. Растоптал меня, как ненужную вещь. Все твои громкие слова были ложью. Не смей обмазывать ею даже те хорошие моменты, что у нас были.

А в груди с каждым ударом сердца бьется понимание — она не может позволить этой пуле долететь до цели.