— Все хорошо, — вздохнула Чейз, отряхивая ладони и с сожалением признавая, что чулкам капут, — Знаешь, я уже сбилась со счета, сколько раз должна тебя поблагодарить.
— Не стоит, — словно пытаясь скрыть внезапное смущение, Заккари торопливо убрал руки в карманы, — В конце-концов, ты здесь в такой час из-за меня. Прости, что опоздал: видимо, твой приватный концерт придётся перенести.
Бекки несмело улыбнулась, встречаясь с его взглядом: и как так может быть, что минуту назад в этих глазах горели костры ада, а сейчас в них только очевидная вина? От былого желания высказать Гранту все, что думает о его галантности, не осталось и следа. Она была безумно рада его появлению, и не только потому, что он спас от расистов.
— На самом деле, ты здесь не при чем, — поспешила она пояснить, уже ощущая на уровне интуиции, как он посыпает голову пеплом, — Это я исполнила не ту песню по их меркам. Чертовы расисты, — тихо буркнула себе под нос и зажала рот ладошкой: с каких пор она позволяет себе такие выражения?
— Ого, ты заставляешь меня жалеть о пропущенном выступлении ещё сильней, — вдруг подмигнул ей Грант, тоже безмерно удивлённый злостью обычно милой девушки. Это было безумно забавно, словно крохотный пушистый кролик, пытающийся скалить зубки, — Что же это была за песня?
— Чёрная Бетти, — закатила глаза Чейз, понимая, как глупо выглядел её последний жест, — Это песня афроамериканцев с плантаций, и мне хотелось… А знаешь, неважно, — отмахнулась она от объяснений, не желая больше возвращаться к этой теме сегодня. За глупость надо платить, и она получила на сдачу ободранные коленки и ещё один долг перед Грантом.
— Позволишь проводить, пока ещё какие-нибудь сторонники сегрегации не сочли одинокую девушку удачной жертвой? — максимально учтиво поинтересовался Зак, и перед глазами тут же встала картинка, как несколько дней назад её провожал рыжеволосый бармен, — А что же твой рыцарь тряпок и коктейлей, почему не счёл необходимостью после такой песни проявить каплю заботы о безопасности?
Тон его голоса, как у обиженного ребёнка, у которого отобрали сладкий леденец, произвёл на Бекки небывалый эффект. Грудь разрывало смехом, и, не выдержав, она прыснула в кулачок:
— Арти? Он, скорее, рыцарь-не-пропускающий-ни-одной-юбки, — посмеиваясь, девушка кинула на своего провожатого хитрый взгляд. Пусть она не была искушённой в познании мужских характеров, как Лайла, но уловить явную ревность вполне была способна. И хотелось не идти по тёмной улице, а лететь, не касаясь земли туфельками — он приревновал. А значит, что бы там не было и что бы не говорил — она ему не безразлична. Не просто привлекательная «второсортная певичка», — Значит, тебя моя безопасность волнует больше?
Казалось бы, невинный вопрос, но Заккари не мог перестать нервничать — его словно загоняли в угол каждым словом, причём он и сам успешно справлялся с этой задачей, откровенно наслаждаясь внезапно повеселевшей девушкой. Она светилась, чуть подпрыгивая на каждом шаге, как ребёнок, светлые пряди растрепались в совершенном беспорядке, но такой Бекки нравилась ему даже больше. Что-то тёплое, уютное, до дрожи в пальцах и замирающего сердца настоящее.
— Конечно, меня это волнует. Особенно в свете происходящих событий, я бы не советовал ходить одной по тёмным улицам.
— Почему? — удивилась она, — Ты что-то знаешь, что не известно полиции?
Он колебался меньше секунды, но всё же решил, что «кто предупреждён — тот вооружён», как любил повторять отец. Тем более, пока что никаких зацепок по сегодняшнему трупу в борделе не было абсолютно, зато угроза висела в воздухе. А если учесть, как часто в последнее время Чейз находится опасно близко к нему, да ещё и работает в кабаке, условно принадлежащем Змеям… Сомнений, что нужно сказать правду, быть не может.
— В Клифтоне происходит что-то очень нехорошее, Бекки, — уклончиво начал Заккари, невольно смакуя её имя на языке, прозвучавшее, как нечто ужасно интимное. Торопливо продолжил, пока она не заметила этого, — Змеям поступила угроза, а сегодня мы нашли труп одного из братьев. Возможно, ты его помнишь — это тот парень с «Томми-ганом», Билли. Потому я и опоздал на нашу встречу.
— Какой кошмар, — нахмурилась Ребекка, — Бедный парень. Однако, я не понимаю, как это может быть связано со мной.
— Тут я снова вынужден просить прощения, — Зак опустил взгляд на свои ботинки, словно на них было что-то безумно интересное, — Потому, как угроза конкретно в мой адрес, с посланием Аспиду. А значит, те, кто видели тебя со мной, могут сопоставить… сложить два и два…
«Ты — слабость. Тебя не должно быть. Ты — аномалия, ворвавшаяся в мою жизнь и перевернувшая её с первого вечера, как я услышал этот голос и увидел твои глаза, отливающие золотом. Так хотел погреться, что, похоже, сгорел… Идиот. Какой же я идиот».
Молчание. Долгое, давящее, словно прозвучало вслух то, что никто из них не хотел признавать до этого момента. Казалось бы, слова можно воспринять совершенно по-разному, но тут оба уловили эту вибрацию, пробежавшую между даже не соприкасающимися телами, этот нагревшийся воздух обычно прохладной ночи.
— Я не боюсь, Зак, — уверенно вздёрнула подбородок Бекки, не сомневаясь лишь в одном: она хочет находится сейчас здесь, рядом с ним. И это — правильно, что бы там ни говорила бабушка о коварстве мужчин, — Точнее, если я и испытываю страх, то за тебя и твою жизнь.
— Я не знаю, что ответить, — честно признался Грант, ощущая, как сдавило рёбра неожиданной теснотой. Словно что-то внутри если не появилось, то, определённо, зародилось в этот момент, — Ты или безнадёжная глупышка, что до сих пор не сбежала от меня, или… или просто…
— Просто не хочу бежать, — она вновь улыбнулась, и на этот раз Зак, не удержавшись, повернул голову, чтобы насладиться этим зрелищем и окончательно уплыть в сладкую негу, разливающуюся по венам от таких слов.
Хотелось встать посреди этой чёртовой улицы и просто прижать её к себе, благодаря за этот миг. Но Грант лишь сильней стиснул кулаки в карманах, ускоряя шаг скорее от нервов. Скользкую тему нужно было перевести немедленно, и без того чересчур много откровений принесла эта безумная ночь.
— Можно задать личный вопрос, связанный с твоей семьёй? — первое, что пришло в голову: к счастью, спросить хотелось давно, да еще и сегодняшняя встреча с отцовской подстилкой напомнила о намерениях разобраться. Получив утвердительный кивок, он продолжил, — Кто твоя мать, ты её знаешь?
— Неожиданно, — пробормотала Бекки с лёгкой грустью, не связанной с болезненностью воспоминаний. Не может болеть то, чего нет, — С чего такой интерес?
— Ну, ты ни разу о ней не упоминала. Только отец, — пожал плечами Зак, уже чувствуя, что было глупо спрашивать в лоб, — Не хочешь, можешь не отвечать.
— Отец и бабуля, — поправила Чейз, — Моя семья. Матери я не знала, никогда её не видела. У нас нет ни одной фотографии, а с папой они даже не были женаты.
— Как такое возможно, тебя удочерили? — ещё больше удивился Грант.
— На самом деле, практически так и было. Мама и папа встретились на каком-то приёме у общих знакомых, и, как он рассказывал, напились до беспамятства. После одной-единственной ночи, которая и запомнилась-то урывками, Лили Стоун исчезла. Он вроде и думать забыл о той случайной связи, а потом ему пришло письмо, что в доме сестёр милосердия родилась его дочь. Они с бабушкой кинулись туда, и всё подтвердилось: мисс Стоун неделю назад родила ребёнка и бросила его вместе с запиской для Гарри Чейза. Мне жутко повезло, что они не стали отказываться от «подкидыша» и тут же забрали меня от монахинь, дав свою фамилию и вырастив, ни разу не усомнившись в нашем родстве. Я похожа на папу, так что сомнений у меня нет, — тихо, почти неслышно, закончила Бекки свой невесёлый рассказ, ожидая реакции слушателя.
Заккари напряжённо молчал. Лилиан Стоун — подозрения подтвердились, и он не знал, как поступить и как не выдать своего волнения. Значит, эта сучка завела на стороне дочь, да ещё и бросила её… Навешала отцу на уши макароны из вранья — хах, сколько же лет он ждал подтверждения, что её «верность» липовая и не стоит выеденного яйца. Ещё больше поражал тот факт, что из всего населения Клифтона, да что там, из всей женской половины планеты именно дочь его злейшего врага оказалась способна ворваться своим ароматом яблок с корицей под кожу. Может, они с отцом похожи больше, чем ему бы хотелось?
