— Уф б№%… - выдохнул майор. — Сука! Малютин, твою мать! Что за, сука, гейские удары, твою мать?!

— Виноват, товарищ майор… — повинился старший сержант.

— Молодцом, Чистяков! — похвалил добившего робота полицейского майор. — Помоги мне скинуть эту хреновину!

— Эм… А что происходит? — уточнил интеллигентный дядя, что сидел в камере слева от меня.

— Не твоё собачье дело, людоед… — бросил ему майор и направился на выход.

Ох-хо-хо… Ну ёлки-палки…

//Три часа спустя//

— … и потом я бросил её глаза на сковороду, они так забавно шкворчали… — делился со мной подробностями этот мудак.

— Эй, полисмены! — не выдержал я. — Заберите меня от этого мудака!

Мои молитвы были услышаны. В помещение вошли какие-то дядьки в форме. Ой-ой…

Военная прокуратура.

— Вывести задержанного. — распорядился прокурорский с четырьмя звездами на погонах, это по-военному капитан, а у прокуратуры имеется какое-то своё мудрёное название.

За это время, пока я слушал больного ублюдка-людоеда, в коридоре побывали криминалисты со следователями, всё отсканировали, даже показания у нас взяли, а затем появились уборщики, которые привели всё в более или менее божеский вид.

И вот, через два часа невольного слушания про зверства людоеда, явилась военная прокуратура.

— Задержанный, встать справа от двери, лицом к стене, руки на стену. — приказал мне полицейский из пультовой.

Я послушно выполнил требуемое и меня почти сразу приняли люди военной прокуратуры.

Пока меня вели через отделение, многое успел увидеть. Перестрелка была страшная — весь первый этаж расстрелян и взорван, но кровь уже затёрли. Правда, ещё не успели избавиться от торчащего в здании грузовика, из которого, как я полагаю, попёрли боевые роботы. Странно, что я даже не услышал и не почувствовал столкновения грузовика со зданием. Хотя, мы-то были в подвале, а звукоизоляция у здания отличная.

На улице стояла целая колонна бронетехники — четыре броневика "Арзамаз-40". В один из них меня и засунули. Внутри оказалось отделение упакованных в броню прокурорских силовиков, которые смотрели на меня очень недружелюбно.

На мне была форма курсанта, правда, потрёпанная, но, видимо, они что-то обо мне знают такого, о чём я сам не догадываюсь.

Колонна тронулась, по дороге ни с кем не разговаривал. Странно ситуация развивается. Я однозначно уверен, что роботы искали меня. Это наглёж — в нашей стране нападать на отделение полиции. Вообще нечто невероятное!

А теперь ещё и военная прокуратура! Да эти ребята меня и под расстрел могут подвести, если верить уставу… В крайнем случае скажут, что повышенную боевую готовность, объявленную год назад, можно считать военным временем, особенно в свете последних действий НАТО. Да и позволяет устав, в особых случаях, применять смертную казнь, тут всё от трибунала зависит…

Приехали куда-то. Силовики прокуратуры выдернули меня из броневика и быстро потащили в высокое и красивое здание, которого я никогда не видел до этого.

В холле меня просканировали детекторами, видимо, чтобы взрывчатку в заднице не пронёс. Стало как-то пофиг. Не знаю, возможно слишком долго думал о возможных исходах и сейчас решил не париться.

Всё время до этого никто из прокурорских со мной не говорил, так оно продолжалось и в здании. Просто затолкали в какой-то кабинет с одним металлическим стулом и всё.

Ну, я сел на стул и принялся ждать. Ждал недолго, где-то около тридцати минут. В помещении, выполненном из серой керамической плитки, было довольно мрачно, так как ни окон, ни достаточного света тут не наблюдалось. Только серая дверь и слабенькие лампы с холодным синеватым светом.

— Гектор Мизамидис. — раздался из невидимого динамика самый живой и тёплый из слышанных мною когда-либо голосов. — Сейчас вам будут заданы вопросы. Отвечайте максимально достоверно и правдиво. Первый вопрос: Вы являетесь курсантом Ростовского военного робототехнического института?

— Так точно. — встал я со стула и на всякий вытянулся по стойке "смирно".

— Второй вопрос: Вы имели знакомство с Павловым Дмитрием Сергеевичем? — продолжил голос.

— Никак нет. — ответил я.

Ну правда, не имел.

— Третий вопрос: Вы имели знакомство с Кравчук Мариной Савельевной? — задал следующий вопрос голос.

— Так точно! — с готовностью ответил я.

Марину я знаю, причём, чувствую, мы оба хотим познакомиться ещё ближе, хе-хе.

— Четвертый вопрос: Вы…

И так начал меня этот голос гонять по вопросам. Времени у них, видимо, дохрена, раз они тратят его так неэффективно. Часа четыре меня мурыжили, спрашивая что-то вроде: Если ваша собака сорвётся с поводка и бросится на проезжую часть, вы последуете за ней, зная о нарушении тем самым правил дорожного движения?

Короче, не понял я, чего хотели эти ребята, но озадачен был. Там иногда такие вопросы задавали, что голову сломаешь, пытаясь подобрать правильный ответ. Ещё и это предупреждение держал в голове — "максимально достоверно и правдиво". На такое не забивают, так как сто рублей к одному, что всё тщательно записывается, возможно даже с помощью 3D-установки, чтобы какой-нибудь из подпроцессов городского псевдо-ИИ всё проанализировал детальнейше. Сейчас, как говорят, полиция имеет все возможности для того, чтобы точно понять, когда ты врёшь, а когда говоришь правду.

— … опрос окончен. — сообщил голос в конце нашей беседы. — Покиньте кабинет.

Я вышел из кабинета в узкий коридор этого странного места, которое скорее всего являлось зданием военной прокуратуры, и меня тут же подхватили ребята в военной форме и потащили обратно.

Говорить что-то не было смысла, да и некоторая доля пофигизма всё ещё была со мной. Прорвёмся. Даже после тюрьмы, если меня туда всё же засадят, можно неплохо жить — буду роботов клепать и продавать. И вообще, нахрена я связался с этой военщиной?

Опять на броневике, снова дорога в компании серьезных дядек, которые хмуро поглядывали на меня из-под визоров с автоприцелом и прочей тактической начинкой. Слышал только про такие.

Приехали. В тюрягу, скорее всего. На предварительное заключение. По дороге я уже почти смирился с грядущим сроком. Ну с кем не бывает? Тем более за дело. "Я" там кучу людей покрошил.

Кормовая дверь броневика открылась и меня потащили к новому зданию. Точнее, старому. К институту, точнее сказать. Ну не…

Не бывает так.

— Курсант Мизамидис в ваше распоряжение… — начал я докладывать начальнику института.

— Заткнись. — прервал он меня и показал конвоирующим какой-то планшет. — Бумаги перешлите вот на этот адрес.

Спецназер, ехавший по соседству со мной, молча кивнул и защелкал кнопками на наручном интерфейсе. На планшете генерал-лейтенанта Зверского что-то зазвенело.

— Всё, товарищ. — кивнул он, прочитав что-то на экране. — Надеюсь, больше не увидимся.

— Так точно, товарищ генерал-лейтенант. — козырнул спецназер, произнеся хоть что-то впервые на моей памяти.

— Пошли внутрь, живо. — Зверский прошел мимо целого отряда курсантов старших курсов, вооруженных и снаряженных по полному перечню. — Не отставать!

Я вбежал вслед за генерал-лейтенантом по ступеням. Ходил он быстро, поэтому я едва поспевал.

По пути встречались патрули из вооруженных курсантов, несколько КПП, заграждения, турели — всё по максимуму, будто мы уже с кем-то воюем.

— Товарищ генерал-лейтенант, разрешите обратиться? — задал я вопрос.

— Не разрешаю. — отрезал Зверский. — Молча иди.

Где-то через семь-восемь минут оказались у кабинета начальника института.

— Валентина, чай. На одного. И конфет побольше. — распорядился Зверский.

— Слушаюсь, товарищ генерал-лейтенант. — кивнула секретарь в звании младшего сержанта.

В кабинете генерал-лейтенант сел за свой стол и уставился на меня тяжелым взглядом.

— Говорил же, темнишь ты что-то, курсант… — произнес он с разочарованием в голосе. — Чуял прямо-таки…