Анна достала перстень из шкатулки. Теперь у всей троицы были перстни Ливенов. Павел мысленно потер руки. Можно было начинать операцию по взятию штурмом Затонска.

По дороге к дому родителей Анны он не мог налюбоваться на племянника и его жену. После смерти брата он был очень удручен, что в семье нет лада, и что кроме него самого у юного Саши не осталось никого. Ему бы хотелось, чтоб у них с Сашей были еще родственники — такие милые люди, как Яков и Анна.

— Как же я рад, что у меня и Саши теперь есть вы. А то после смерти Дмитрия мы с ним остались вдвоем…

— Дядя Павел, а почему Вы говорите, что у Саши никого нет кроме Вас? Даже если Ваши братья не хотят поддерживать отношений, наверное, у него есть какие-то родственники со стороны его матери. Или они так же не интересуются им?

— Вот именно. Не интересуются. Да это и хорошо, не нужны Саше такие родственники. Лиза была внучкой знакомого нашего отца. Приданое, очень хорошее приданое, Лизе дал именно дед — со стороны ее матери. У Лизы были два брата, лет на пятнадцать старше ее, они никогда не были близки, а с замужеством Лизы все стало еще хуже. Братья посчитали, что дед отдал Лизе деньги, которые по праву предназначались им. Ведь даже старшему, который позже унаследовал титул графа, от их отца досталось, возможно, даже меньше, чем Лизе от деда. Мать Лизы вышла замуж по любви, но за человека, который оказался жадным, но не умел разумно распоряжаться деньгами, и сыновья пошли в него. И дед решил выдать Лизу замуж до того, как он отойдет в мир иной и братья смогут ее обобрать. Он сговорился насчет ее брака с нашим отцом, и они решили, что из двух его сыновей, которые были не женаты и имели хорошую репутацию, лучше будет выдать Лизу за старшего — Дмитрия, который сам потом унаследует большую часть отцовского состояния. Как говорится, деньги к деньгам… Оба решили, что Дмитрий будет ей самой выгодной партией.

Еще дед завещал одно из имений, с очень приличным доходом, первому сыну внучки, и это их, естественно, тоже разозлило. Единственный раз, когда я видел их, было на похоронах Лизы. Они ругались с Дмитрием из-за Лизиного и Сашиного наследства чуть ли не на ее могиле… Говорили, что перед смертью сестрица сумела еще раз подложить им свинью — родила мальчишку…

— Какой ужас… — покачала головой Анна. — Да, от таких родственников лучше держаться подальше.

— Помню, как они возмущались, что Ливены их обобрали… Мол, задурили голову их деду, и он не знал, что творил… Дмитрий тогда сказал мне, что он бы вполне обошелся без Лизиного и Сашиного наследства, но рад, что оно не досталось Лизиным братьям-крохоборам.

Штольман о чем-то задумался, а затем спросил:

— Павел, а когда стало известно, что дед решил оставить имение сыну Лизы?

— Не могу сказать. А какое это имеет значение?

— Возможно ли, что этот вопрос обсуждался еще при обговаривании ее приданого? Что Лизин дед уже тогда сказал вашему отцу, что оставит имение правнуку?

— Кто его знает. Почему бы нет…

— Тогда это объясняет, почему отец буквально требовал от Дмитрия Александровича внука… Он был нужен не только для продолжения рода Ливенов, но и чтоб заполучить богатое имение.

Павел посмотрел на Штольмана так, как будто тот открыл Америку.

— Да, при его алчности отец бы ни за что не расстался с желанием заполучить это имение. А значит, ему обязательно был нужен внук — как ты сказал… И еще теперь я понимаю, почему мне не дали никакого шанса с Лизой. Вряд ли бы Лизин дед согласился отдать такое имение сыну самого младшего из братьев, да еще военного, занятого своей службой. Он явно рассчитывал, что мужем Лизы будет старший сын, у которого у самого большое наследство и который сможет уделять внимание этому имению, когда потребуется.

— Значит, бедная Лиза пострадала из-за того, что ее дед хотел отдать это имение в надежные руки? — вздохнула Анна. — Как это печально… А ведь он хотел, как лучше…

— Да, прямо как в выражении — благими намерениями дорога в ад вымощена…

— Кстати, про дорогу. Мы уже подъезжаем. Дядя Павел, видите, на крыльце мои родители. Заждались нас. Но мы, кажется, не опоздали.

— Князья не опаздывают, они задерживаются. Или их задерживают важные дела, — пошутил Его Сиятельство.

========== Часть 5 ==========

Получив записку от зятя, Мария Тимофеевна разразилась тирадой.

— Что еще удумал Штольман? Какие хождения по ресторанам? К чему это? Зачем лишний раз показываться на людях? Могли бы дома отужинать. Тем более, что он никогда нас раньше никуда не приглашал… — ее совсем не радовала мысль идти куда-то вместе со Штольманом, на которого криво смотрело полгорода.

— Ну, может, у него повод какой сейчас есть?

— Какой? Еще одна сплетня на тему его подозрительного родства с князьями или его бесконечных интрижек с женщинами?

— Маша, ты несправедлива к нему. Что касается его родства с князьями — так это не его вина. Он сам — жертва обстоятельств и не несет ответственности за деяния своего отца. А насчет женщин — разве здесь в Затонске он вел себя так разгульно, как о нем сейчас ходят слухи? Доподлинно известно только то, что у него была связь с Нежинской, которая, кстати, сама к нему приехала. Он был холостым мужчиной и мог позволить себе иметь любовницу. А затем он женился на Анне. И, насколько я могу судить, с того времени он остепенился. Или ты слышала о нем какие-нибудь слухи, порочащие его, до того, как в городе стало известно, что он — незаконный сын князя?

— Ну только те, что ходили с его приездом, что он — дамский угодник и дуэлянт… Больше не припомню, — призналась Мария Тимофеевна.

— Вот видишь.

— Виктор, Виктор! Кто это?? — она кивнула в сторону приближавшейся к ним кареты.

— Ну не Штольман же! Наверное, ехали в усадьбу Разумовского, но свернули не туда. Сейчас узнаем.

Карета остановилась, лакей открыл дверцу и помог выйти из нее своему господину. За ним появились Штольман и Анна. Господин был похож на Штольмана, но в отличии от него был настоящим франтом. Мария Тимофеевна выглядела так, словно увидела явление Христа народу…

— Мария Тимофеевна, Виктор Иванович, добрый вечер! — поприветствовал родственников Штольман. — Вы просили меня кланяться моему дяде Павлу Александровичу. Но он изъявил желание познакомиться с Вами лично.

Князь подошел к госпоже Мироновой и поцеловал ей руку:

— Мария Тимофеевна, очарован! Поистине очарован! Теперь я вижу, в кого Анна — такая же прелестница как ее матушка, — сделал он дежурный комплимент. — Надеюсь, я не очень помешал Вашим планам на вечер, и Вы с Виктором Ивановичем не откажетесь присоединиться к скромному семейному ужину?

— Как можно, Ваше Сиятельство! Как можно! Это такая честь! — Мария Тимофеевна расплылась в улыбке.

— Для Вас я — Павел Александрович, дорогая Мария Тимофеевна. Ни к чему между родственниками титулы…

Ливен и Миронов обменялись рукопожатием, и Виктор Иванович пригласил гостя в дом. Анна пошла за отцом и Павлом. Мария Тимофеевна чуть задержалась:

— Яков Платоныч, что же Вы не предупредили? Мы же не готовы к визиту такой высокопоставленной особы…

— Мария Тимофеевна, — Штольман приложился к руке тещи. — Не сердитесь… Павел Александрович хотел сделать сюрприз. Я не мог его испортить…

Теща впилась взглядом в перстень на руке Штольмана. Выражение на ее лице было подобно тому, когда она впервые увидела у него обручальное кольцо и узнала, что он — муж ее дочери.

— Яков Платоныч… — пробормотала она. — У Вас такое же кольцо, как у князя… Я не понимаю, как это возможно…

— Мария Тимофеевна, я говорил Вам, что князья Ливены считают меня равноправным членом семьи. Этот перстень я унаследовал от Дмитрия Александровича, своего отца. Павел Александрович привез мне его сегодня.