— А ты этого не хочешь?

— А кто будет спрашивать мое мнение? Ты что не поняла, что Павел сделает так, как сам сочтет нужным… Да, я этого не хочу.

— Но почему?

— Потому что опасаюсь, что потом может быть еще хуже… Помнишь, ты говорила мне, что люди, увидев твое кольцо, могут подумать, что мне перепало еще и что-то из наследства князя? И тогда кроме презрения они будут испытывать еще и зависть. А сейчас у меня самого перстень, который, я даже боюсь представить, сколько стоит. И Павел настаивает, чтоб я его носил. Но здесь Затонск, а не Петербург, где в свете подобные украшения у множества людей, и я бы не особо этим выделялся. Как не выделялся и тем, что происхожу из высокородной семьи, пусть даже и таким сомнительным способом.

Сейчас, когда больше нет Разумовского, я в Затонске, пожалуй, ближе всех к высшему свету, по крайней мере именно эту мысль попытается навязать жителям Павел. И то, что, хотят они того или нет, они должны относиться ко мне с почтением и даже с благоговением… Ну перед князем они, возможно, и будут пресмыкаться. Но не передо мной. Я не князь, а Павел хочет чтоб меня именно так и воспринимали — не как бастарда, а как равноправного члена княжеской семьи. И он сделает все, чтоб показать, что Ливены — это семья, имеющая власть и влияние в обществе, и что идти против нее — это чревато последствиями. А многим людям навязывание подобных идей может быть совсем не по вкусу… Но проявят они свое недовольство, когда Его Сиятельство покинет город…

Его Сиятельство князь Ливен приехал в Затонск с двумя слугами — с камердинером Демьяном и кучером Трофимом. У заместителя начальника охраны Императора в частной жизни были непростые слуги. Оба они не только прислуживали хозяину согласно своим обязанностям, но и, когда нужно, были его охранниками и соглядатаями. О том, что жалование они получали не только от князя, знал только полковник Варфоломеев. Ливен иногда проверял возможные маршруты поездок Государя, путешествуя как титулованная особа, а не как подполковник. В дороге могло случиться всякое, и оба слуги могли отразить нападение наравне с хозяином. Ливен собирал сведения о местностях, где мог проезжать Император, и простоватому на вид Трофиму и Демьяну, который мог разговорить любого, иногда выбалтывали даже больше, чем удавалось узнать Его Сиятельству… Вот и в Затонске Ливен решил отправить Демьяна и Трофима по трактирам, кабакам да лавкам. Авось, насобирают сплетен о Штольмане, пока их хозяин отдыхает в гостинице после приготовленной камердинером ванны.

Демьян был примерно возраста Его Сиятельства и, как и хозяин, крепок, быстр, расторопен и прозорлив. Князь Ливен, который его когда-то спас, был для него всем. Как-то зимой молодой князь нашел замерзавшего полуживого от побоев мужчину. Тот не был бродягой или нищим, в лохмотьях можно было опознать дешевую, но добротную одежду. Он поднатужился, перекинул его через седло своей лошади и привез в имение. Мужчина поправился, но только физически. Когда он пришел в себя, он не смог вспомнить, ни кто он такой, ни откуда. Память о прошлом так к нему никогда и не вернулась. А вот навыки он не растерял. Речь его была правильной, он был грамотным, имел представление об укладе жизни в усадьбе и о ведении хозяйства, а также знал, как прислуживать господину. Возможно, ранее он был одним из старших слуг в доме или же личным слугой какого-нибудь дворянина. Ливен порасспрашивал в округе, не пропадал ли где человек, но никого не искали. И он предложил ему службу у него в Петербурге и в гарнизоне. Старого слугу он и до этого собирался отправить обратно в имение. Ему был нужен более молодой, выносливый человек. Так у князя Ливена появился Демьян, который к этому времени был неразлучен с хозяином уже четверть века. Для хозяина он был готов сделать все возможное и невозможное. Он научился хорошо держаться в седле, стрелять, фехтовать, драться… Располагать к себе людей, быть глазами и ушами хозяина и держать язык за зубами. Более преданного человека трудно было найти.

Трофиму было около тридцати, высокий, недюжинной силы, с немного наивным лицом, он производил впечатление простачка, но был наблюдательным и сметливым. К князю он попал, когда ему было чуть за двадцать. Его Сиятельству про него рассказал Демьян, который давно присматривался к конюху в имении Дмитрия Александровича, где они с хозяином периодически бывали. Дмитрий Александрович отпустил конюха со своим младшим братом без проблем. А Демьян научил его всему, что умел сам. Трофим был рад своему новому месту, тем более, что его еще и оставили при лошадях, к которым он, будучи сиротой, был привязан с детства. Второй привязанностью в его жизни стал Его Сиятельство.

Оба, и Демьян, и Трофим, хорошо знали своего хозяина и как князя, и как офицера. А Демьян еще изредка имел возможность лицезреть и просто Павла Александровича.

Деньги, выданные слугам, были потрачены в лавках и трактирах не зря. Пока князь отдыхал, Демьян и Трофим насобирали сплетен по всему городу. Итак, каким Штольмана представляли в Затонске? Княжеский ублюдок, сам наплодивший кучу байстрюков… Ходок, не пропускавший ни одной юбки, соблазнитель девиц, любовник фрейлин и клиент борделя — ну прямо не мужчина, а вулкан страсти… Кто бы подумал… Или все же поистаскавшийся ловелас, женившийся на попорченной им девице, потому что искушенной женщине он уже ничего больше не мог дать?

Ливен смеялся чуть не до слез — какой однако многогранной личностью оказался его племянник — от Казановы до недомужчины… Ладно, хоть в мужеложестве не был заподозрен. Но это, видимо, поскольку в провинциальном Затонске подобный вид отношений был в диковинку. А вот в Петербурге могли присочинить и такое. Ну, а что, выпускник Императорского училища правоведения, возможно, приобревший там опыт однополой любви, почти до сорока лет так и не женившийся… Кроме кучи любовниц у него могла быть и череда тайных любовников… Тем более, что в семье такое уже бывало. Гришка, его дядька, кутила, пьяница и распутник, ославивший Ливенов на весь Петербург и Остзейский край (и не только), промышлял и по женщинам, и по мужчинам. Ладно бы тихо взял на содержание какого-нибудь мальчика, а то ведь таскал их, как и легкодоступных девок, с собой по всем злачным местам… Да, многое еще Яков не знает о своих родственниках…

Что ж, он отдохнул, пора собираться к Штольманам. На этот раз Его Сиятельство оделся с помощью Демьяна. Посмотрелся в зеркало и остался очень доволен собой.

Яков и Анна были готовы к появлению князя. Штольман, похоже, надел свой самый… лучший?.. костюм. Скорее всего, лучше этого у него не было. Ну что ж, в Затонске и такой сгодится. Но не в Петербурге. Там Якова нужно будет непременно отвести к портному, у которого одевались Ливены, и обновить ему гардероб. Не хватало еще, чтоб сын князя появился в обществе в таких… обносках.

Анна была в красивом платье — по меркам Затонска и симпатичной шляпке, наверное, купленной в Петербурге. Она выглядела… миленько, но не превосходно. Но это можно было исправить, на это лишь были нужны средства. А у них с Сашей их более чем достаточно. Нужно будет узнать у графини про лучших дамских портных, а то он и понятия об этом не имел. Как, впрочем, и о ценах на наряды. Он не интересовался, у кого его знакомые дамы шили платья и сколько они стоили. Теперь, когда у него появилась племянница, придется следить за дамской модой и выделить для этого статью расходов. И пусть только Яков попробует возразить! Уж единственную племянницу он разоденет так, как и положено одеваться жене княжеского сына.

— Аннушка — ты просто отрада для моих глаз! — Ливен поцеловал Анне руку, а затем щеку. — Я так горжусь, что у меня такая красивая племянница. Все мужчины в ресторане забудут про еду, как только увидят тебя… А где же твое кольцо? У Якова вижу, а у тебя нет…