========== Часть 1 ==========
По пути в Затонск Павел Александрович Ливен размышлял, какую маску надеть… Пожалуй, лучше всего будет предстать перед жителями провинциального городка в образе князя, имеющего немного от подполковника. Перед полицмейстером — заместителя Варфоломеева. А перед людьми, близкими Якову — князя и чуть-чуть Павла Александровича… Он мог быть совершенно разным — в зависимости от того, в каком качестве он был и каким его ожидали видеть. Он, наверное, мог бы стать незаурядным актером, если бы не был князем и офицером… Но вся его жизнь и без сцены была театром. Из трех личностей, которые в нем сочетались, две ему приходилось играть ежедневно.
От Его Сиятельства у него было немного. Властность — вот, пожалуй, что в нем действительно было от князя. Видимо, это было у него в крови, ведь определенный с детства для военной карьеры, он не получил должного воспитания носителя высокого титула, которому положено повелевать. Князь Ливен не был деспотом и тираном как его отец, но не терпел неповиновения. Как хозяин князь был суров, но справедлив. Челядь барина любила, уважала, но побаивалась… Как потомственный аристократ он был человеком требовательным, где-то даже привередливым и немного высокомерным. Он окружал себя роскошью и не скупился на вещи, которые могли доставить ему удовольствие. Он по возможности появлялся в свете, но само светское общество не любил. Не любил именно потому, что в нем ему больше всего приходилось соответствовать образу князя, а это требовало усилий. И все же он позволял себе некоторые послабления. Ему были чужды условности света, чужое мнение о себе его мало волновало, он был выше этого. Знакомых у него была масса, но с большинством из них отношения не заходили дальше ни к чему не обязывающей светской беседы за рюмкой коньяка в клубе или за карточным столом. Близких друзей среди знати у него не было. А вот любовницы бывали, как без этого. Дамы, несомненно, обращали внимание на приятной наружности титулованного холостяка, галантного кавалера с безупречными манерами, не скупившегося на комплиенты, одетого по последней моде да еще прекрасно танцевавшего. С ним было замечательно проводить время, но надежд на то, что он поведет какую-нибудь даму к алтарю, не было никаких. Поговаривали, что в молодости он был страстно влюблен, но его невеста умерла. И больше ни одна женщина не смогла растопить его сердце.
Офицер Ливен в чине подполковника был ему гораздо ближе. Он был человеком долга и чести, неподкупным, надежным, бесстрашным, но не безрассудным. Про такого говорят: с ним и в огонь, и в воду. Подполковник был строгим, но справедливым начальником, не переносил разгильдяйства, трусости и лизоблюдства. Его уважали сослуживцы и им тайно восхищались низшие чины. В быту он был неприхотлив и мог довольствоваться малым. Вне службы он был приятным в общении, интересным собеседником, но ни с кем близко не сходился и уж тем более не раскрывал никому душу. Он флиртовал с дамами, но никогда не давал авансов. Говорили, что он посвятил всего себя службе, и брачные узы и семейная жизнь не для него.
Сам же Павел Ливен по натуре был добрым, чутким, эмоциональным и веселым человеком. С теми, кого он впускал в свое сердце, он мог позволить себе быть самим собой. Он часто шутил, улыбался, ухмылялся, иногда делал саркастические ремарки и позволял это делать другим в отношении себя. Но таким его мало кто знал. И еще меньше было тех, кто знал подробности его личной жизни. Разве что его брат Дмитрий, сын Александр да пара близких друзей. Одним из немногих, кто видел его без маски и знал некоторые его тайны, был его недавно обретенный племянник Яков. Ради близких людей Павел был готов пойти на все…
В управление полиции Затонска вошел богатый элегантный господин с армейской выправкой.
— Любезный, полицмейстер у себя? — спросил он у дежурного.
— У себя. Только у него начальник сыскного отделения Штольман.
— Замечательно. Доложи, что его хочет видеть князь Павел Александрович Ливен, подполковник, заместитель начальника охраны Его Императорского Величества. Все запомнил?
Дежурный вытянулся по струнке:
— Все как есть, Ваше Сиятельство!
Ливен последовал за городовым. Через минуту полицмейстер, которому доложили о посетителе, выскочил из кабинета.
— Ваше Сиятельство?? Князь Ливен?? Заместитель полковника Варфоломеева?? — не мог поверить Трегубов, глядя на мужчину, похожего на Штольмана, стоявшего у него за спиной.
— Все правильно. Имею честь представиться, князь Павел Александрович Ливен, подполковник.
— Полковник Трегубов Николай Васильевич. Пройдёмте в мой кабинет, Ваше Сиятельство.
Штольман не знал, куда ему деться. То ли остаться у Трегубова, то ли идти к себе. Ситуация была, мягко сказать, нетривиальная… Хоть бы Павел не назвал его Яковом Дмитриевичем в присутствии полицмейстера…
— Яков Платонович, ступайте к себе. Я зайду к Вам позже, — распорядился Ливен.
Штольман удалился.
— Полковник, я здесь неофициально, поэтому о нашем разговоре я докладывать не буду. И я надеюсь на Ваше благоразумие, что содержание беседы не покинет пределов этого кабинета.
Трегубов кивнул.
— Что за бардак творится у Вас в городе? Уже до Петербурга дошли слухи, что у вас здесь чуть ли не демонстрации протеста и неповиновение властям…
— Вы о чем? — не понял полицмейстер.
— Я о том, что ваши жители открыто выражают недовольство полицейским чином и требуют убрать его из города. Вы хоть понимаете, что это не имеет прямого отношения к Штольману? Что кто-то просто пользуется ситуацией, чтоб проверить, насколько далеко они могут зайти в следующий раз? Что это не просто спонтанное недовольство, а что за этим стоят определенные люди? Те, кому выгодно, чтоб в городе было неспокойно, неважно по какому поводу. В этот раз им под руку подвернулся незаконный княжеский сын, на которого можно ополчиться всей толпой. Что будет в следующий раз? Недовольство губернатором, потому что у него якобы есть любовница? А потом Сенатом, в котором заседает когорта распутников?
Трегубов с испугом уставился на заместителя начальника охраны Государя, и его лицо покрылось испариной.
— Вы… Вы что же хотите сказать, что это не просто недовольство поборников морали сомнительным происхождением Штольмана?
Ливен посмотрел на полицмейстера так, словно тот сказал несусветную глупость.
— Поборников морали?? С каких пор в Затонске такие высокие понятия о морали? Полковник, Штольман — не частное лицо, он — чиновник на государственной службе, причем имеющий по меркам Затонска высокий чин, в этом все и дело. Этим людям нужно было посмотреть на Вашу реакцию. Станете ли Вы что-нибудь предпринимать… или сделаете вид, что ничего не происходит…
— Откуда Вам все это известно? Неужели Штольман…
— Имеете ввиду, что он нажаловался, а я приехал за тридевять земель, чтоб разобраться с ситуацией? Если Вы так думаете, то Вы очень плохо его знаете. Он человек гордый. Не в его характере просить кого-то решать его проблемы. Да и я не стал бы вмешиваться в дела племянника, хотя теперь уже это больше семейные дела Ливенов, нежели только Якова. Нет, полковник, у нас информация из другого источника. Вы вообще в курсе, что со времени убийства Разумовского, ситуации с Брауном и полигоном, ваш город находится на особом контроле? И Штольман, кстати, давно не имеет к этому никакого отношения.
— Тогда кто же?
— Ну Вы же понимаете, что я не в праве Вам этого сказать. Я и так, воспользовавшись своим визитом в город по семейным делам, встретился с Вами и раскрыл Вам больше, чем следовало бы. И то только из уважения к начальнику моего родственника.
— Благодарю Вас за откровенность, Ваше Сиятельство. Мне и в голову не приходило, что за подобными дрязгами в городе может скрываться что-то другое…
