— А дед Лизы вспомнил, кто гостил у него в то время…

— Возможно. Но, судя по всему, тот человек свою связь с женой лесника отрицал.

— То есть, он предполагал, что Марк мог быть сыном того мужчины, но абсолютно в этом уверен не был. Не так, как если бы он был похож на отца, как, к примеру, Яков похож на Дмитрия Александровича… И тем не менее думал, а что если его подозрения верны, поэтому и решил принять участие в судьбе мальчика?

— Да, Аня, на мой взгляд, именно так и было. Доказательств нет, признания тоже, одни подозрения… И еще совесть, которая не дает бросить ребенка. Вот и взял его в дом, а потом оставил ему хорошую сумму.

— И все же, если это его родственник, на кого бы ты поставил?

— Аня, у нас что, скачки, что мы делаем ставки? Мы говорим о людях… Честно, не знаю… Если б один из внуков Альфреда Францевича, тогда бы Марк приходился ему правнуком, хоть и незаконным, но старшим. Знаю, что оба брата Лизы, когда она умерла, еще не были женаты, видимо, средств на женитьбу не было ни у того, ни у другого. Правнук — родная кровь, прямая линия, но от одного из внуков, которым он даже денег не оставил, зная их мотовской характер… Оба пошли натурой в своего папашу… Мог оставить правнуку большую сумму, но побоялся, что он пойдет по стопам родителя и тоже пустит деньги по ветру?.. Отец Лизы? По крови Крейц ему никто, но его сын был бы тогда братом его любимой внучки… и, к сожалению, ребенком еще одного кутилы… Один из племянников или их сыновей? Марк в этом случае был бы Альфреду Францевичу внучатым племянником. Возможно, для такого не столько близкого родства тысячи достаточно… а чтоб сделать из мальчика воспитанника — нет.

— А почему Марк не воспользовался этими деньгами? Он ведь мог выучиться, поступить на хорошую службу или начать свое дело, а не быть в слугах… Или Дмитрий Александрович ему не позволил?

— Анна, как Дмитрий мог ему не позволить? Марк — свободный человек. Мы ему предлагали это, но он отказался. Сказал, что у него никого нет, просил, чтоб его не отрывали от семьи Альфреда Францевича, от наследника… Вот тогда мы и предложили ему стать камердинером Саши… если он не посчитает это ниже своего достоинства… И он принял это предложение с радостью, сказал, что век будет благодарен.

— То есть выбрал тех людей, к которым он был привязан и которым доверял, а не новую жизнь… которая его, возможно, пугала?

— Да.

— Или же он знает о своем происхождении больше, чем говорит, и из-за этого не хотел расставаться с семьей барина, поскольку это и его родственники тоже… Может, Альфред Францевич рассказал ему что-то и попросил держать это в строгой тайне. Например, от его любимой внучки и ее мужа, князя…

— Кто его знает, — неопределенно сказал Ливен, хотя такая мысль приходила в голову ему самому. Сказать Марку о возможном родстве, если такие имело место, мог, но не хотел, чтоб расстраивалась Лиза, и чтоб об этом знал Его Сиятельство.

— Но если так, то получается, что Марк — камердинер своего родственника?

— Да, получается. Но в этом случае для него было важно остаться с Александром Дмитриевичем в любом качестве, ведь кроме маленького князя у него никого больше нет… Но я в большей степени допускаю, что Альфред Францевич ничего Марку об его отце не говорил, просто попросил его приглядывать за правнуком, если будет такая оказия, и Марк пообещал ему это… Кстати, я говорил Саше, чтоб он относился к Марку с уважением, а то он человек со средствами, плюнет и уйдет.

— Саша будет относиться к нему с уважением, а Марк не уйдет.

— Ну постращать-то Сашку надо было… В отрочестве некоторые такое могут выкинуть, что пиши пропало. Но, слава Богу, Саши это не коснулось… А про Марка ты права, не уйдет. Очень любит Александра Дмитриевича, жизнь за него отдаст. И это не пустые слова.

— А Саша понимает, что Марк… не такой, как обычно бывают слуги?

— Аня, ну он же не дурак, мозги есть, следовательно, и понимание вещей тоже… Спрашивал как-то мое мнение. Мы с ним говорили примерно о том же, что и с тобой… В итоге я сказал ему, что Марк сам выбрал, как ему поступить. Что если бы он хотел иной судьбы, воспользовался бы возможностями, но этого не сделал, а предпочел остаться с Ливенами. Что такую преданность нужно ценить. И кроме того, ни в коей мере не давать человеку почувствовать, что он… не на своем месте…

Этот разговор у них с Сашей произошел после того, как он узнал, что его настоящий отец не Дмитрий Александрович, а он, его младший брат. Через несколько недель после смерти Дмитрия, когда он был в Петербурге между служебными поездками, Саша пришел к нему:

— Павел, а Марк — он такой же как я?

Сначала Павел не понял, о чем речь. Саша имел в виду, что у Марка другой отец, а не тот, который был им записан. Судя по его внешности, какой-то дворянин, а не лесник.

— Ну у тебя-то оба отца — дворяне, князья, да еще так похожие друг на друга, — попытался отшутиться Павел. — А уж какой был у Марка, мне неведомо.

— Неведомо? Или ты не хочешь мне говорить?

— Саша, я не знаю. Да, как ты и сказал, судя по внешности Марка, настоящий его отец не из простых, но кто он, такой информации я не имею.

— Но имеешь мысли по этому поводу, предположения. Это был бы не ты, если бы у тебя их не было…

— Конечно, предположения у меня есть. В том числе и те, что это мог быть какой-то родственник твоего прадеда.

— Я почему-то так и думал. Что не просто так прадед взял его в дом и оставил ему деньги… Поделись своими мыслями, пожалуйста.

Павел рассказал сыну практически то же, что потом Анне. Саша согласился, что если бы отцом Марка был прадед, то он забрал бы его к себе раньше и сделал своим воспитанником. И оставил ему больше тысячи. Не иметь сына и получить его в семьдесят лет, пусть даже незаконного, от такого счастья он бы не отказался и сделал все, чтоб обеспечить ему достойное будущее. Какой-то родственник прадеда — более вероятно. Но тогда Марк приходится родственником ему самому. А это очень… щекотливая ситуация… Как тут быть?

Павел ответил, что Марк сам выбрал свою судьбу. И это решение нужно уважать, а преданность ценить. И не заводить с Марком разговоров, при которых он может почувствовать себя поставленным в неловкую ситуацию, сконфуженным или хуже того оскорбленным.

— Павел, мне Марфа рассказала, что однажды к тебе в усадьбу без приглашения приехала дама и пыталась соблазнить Марка… — хихикнула Анна.

— Аня, вот тебе весело, а Марку, думаю, было не до смеха… Особенно когда она пожаловалась об этом мне.

— Но ты не поверил.

— Нет, конечно. Я знаю и Марка, и эту вертихвостку тоже… Марк явно не давал ей никакого повода для того, чтоб она решила, что он… мог помогать раздеваться не только своему хозяину, но и незнакомой даме…

— А знакомой? — засмеялась Анна. — Дамы у него были?

— Аня, я не знаю. Он никогда не афишировал своих отношений с женщинами. С кем он встречался, мне не известно. Но если бы среди них оказались женщины более высоко происхождения, я бы не удивился. И у дам из высшего общества бывают любовники далеко не равные им самим, другое дело что в большинстве случаев они это скрывают. Не так, как если бы их амантом был аристократ.

— Как ты — кавалер Натальи Николаевны и был возлюбленным Амели?

— Да, как, например, я, — согласился князь Ливен.

========== Часть 25 ==========

— Аня, после нашего разговора в усадьбе я задумался над тем, что ты спросила, почему я считаю свои отношения с Амели не любовью, а влюбленностью. Я тогда ответил что-то вроде того, что раз не боролся за свои чувства, значит, они были не настолько сильные, не любовь, а только влюбленность. А потом поразмыслил — ты была права, назвав мои чувства любовью. Это была моя первая любовь, настоящая любовь, просто тогда я умел любить только так… и по молодости не имел опыта отстаивать свою любовь… Воспоминания о просто влюбленности… не были бы так дороги моему сердцу… Анюшка, ты была абсолютно права. Ты разобралась в моих чувствах лучше, чем я сам… Я благодарен тебе за это, девочка моя… — Павел переложил книгу, подвинулся ближе к Анне и поцеловал ей ладонь.