— Так кольцо-то на фотографии появилось, а из кармана у меня пропало… Я думаю, дух Ульяны его себе забрал…
Штольман скептически посмотрел на Карелина:
— Может, Вы его выронили где-нибудь? Или вытащили у Вас из кармана, пока Вы в поезде ехали?
— Я его в платок завязал, на два узла. Платок в кармане, так на оба узла и завязан, а кольца в нем нет, пусто… Да не смотрите Вы на меня так, не пил я… и в поезде не засыпал, чтоб кто-нибудь незаметно платок вытащил, а потом снова в карман положил… Значит, его дух взял, так получается?
— Господин Карелин, в любом случае я не могу завести дело о краже кольца духом Вашей жены…
— Так это и не кража, если это дух Ульяны был…
— Хотите, я попытаюсь еще раз дух Ульяны вызвать, спросить, приходил ли он за кольцом? — предложила Анна.
— При всем моем уважении к Вам, Анна Викторовна, не хочу… Лучше не трогать его, не беспокоить, пусть угомонится на этой фотографии… Я пока карточку поставлю в своем доме в пустой комнате и запру ее… Вы извините, что я Вам про это рассказал, не нужно, наверное, было… Просто подобное я понять не в состоянии…
— Нам не дано того понять… лишь остаются размышленья… Иного духа проявленья… нам легче попросту принять… — профилософствовал Штольман.
— Да, лучше и не скажешь, — вздохнул Карелин. — Что ж я сам-то еще сказать хотел? Анна Викторовна, Вы выглядите бесподобно. Наверное, с Вашего приезда первый раз удалось пойти куда-то вместе. Я тут со своим… Покорнейше прошу меня простить… — Карелин поцеловал госпоже Штольман руку и откланялся.
— Не ожидала от Вас, Яков Платоныч, таких поэтических талантов, — улыбнулась Анна.
— Сам от себя не ожидал. Это, верно, присутствие моей очаровательнейшей спутницы тому виной. Настолько восхищен ее красотой, что меня потянуло… на прекрасное…
— Яков, тебя на прекрасное, а духа на ужасное, если предположить, что духи теперь стали еще и промышлять воровством… — пошутила Анна.
— Аня, скорее всего, этому есть самое банальное объяснение. У нас дома Карелин положил кольцо просто в карман, я сам это видел. А завязывал его в платок, возможно, в пролетке по пути на станцию и, будучи в волнении, не заметил, как обронил его при тряске…
— Может, так, как говоришь ты, а, может, и не так…
— Анна, я догадываюсь, о чем ты. Но я тебя очень прошу, не вызывай больше духа Ульяны. Дай мне слово.
Анна, нехотя, произнесла:
— Хорошо, я не буду больше вызывать дух Ульяны…
— И давай больше не будем об этом. Поговорим о чем-нибудь более приятном… Тебе понравилось вино?
— Да, очень.
— Надеюсь, что и блюда, что мы заказали, нас не разочаруют.
Котлета де-воляй Анну не разочаровала, и седло барашка, что выбрал Яков, было приготовлено отлично. Кофе с пирожными также были превосходного вкуса.
По пути домой им встретилась одна из трех любовниц Куницына, нарядившихся Коломбинами, чтоб проучить чрезвычайно любвеобильного кавалера на маскараде, оказавшемся для него последним развлечением — на нем он был убит. Даже она не преминула сказать Анне Викторовне, как та хороша. И поинтересовалась, откуда такая прелестная шляпка, не из Петербурга ли. Поскольку Марфа, которая ее соорудила, была из Петербурга, Анна не сочла за ложь сказать, что это изделие от столичной шляпной мастерицы.
Дома, помогая жене снять платье и целуя ее шею и плечи, Яков Платонович вновь высказал свое восхищение:
— Анна Викторовна, Вы сегодня произвели в Затонске фурор! Даже дамы обратили на Вас внимание, что уж говорить о мужчинах… И я даже не ревновал, ну почти не ревновал, когда они смотрели на Вас с таким интересом… Должно быть, они действительно завидовали мне, что у меня такая обворожительная спутница… Я хотел бы видеть Вас такой снова…
Анна отшутилась:
— Яков Платоныч, не надейтесь, что завтра, когда мы пойдем стрелять, я буду той же дамой, что сегодня приходила к Вам на свидание.
— А я и не питаю таких надежд. Не будет Марфы, которая уговорила тебя надеть это платье, да и, собственно говоря, заниматься стрельбой в таком наряде совершенно неразумно, в нем тебе было бы очень неловко. Я бы посоветовал тебе надеть более удобное платье, хоть и буду разочарован — мне не нужно будет помогать тебе надевать и снимать его…
Следующим утром, когда после чая с пирожками, испеченными Марфой, они собрались в тир, Анна была в простом платье, которое надела сама. Она отклонила просьбу Якова снова побыть ее горничной, иначе до оружейной лавки бы они не дошли, а ей очень хотелось поупражняться в стрельбе.
Штольман привел Анну в оружейный магазин торгового дома Панкратов и Бирюков.
— Добрый день. Я хотел бы приобрести для дамы…
— Дамский револьвер, — обрадовался владелец магазина.
— У дамы уже есть револьвер — бельгийский «бульдог». Я хотел бы купить к нему две коробки патронов, а затем истратить их в Вашем тире. Такое возможно?
— Отчего же нет… Вы ведь в полицейском управлении служите, не так ли? Ко мне как-то приходил за консультацией молодой человек из полиции.
— Да, мой помощник Коробейников. Я — Штольман Яков Платонович, начальник сыскного отделения.
— Приятно познакомиться, Бирюков Никандр Евграфович. Сейчас принесу Ваши патроны
Анна отошла посмотреть кольчугу, и Штольман сказал более тихо:
— Господин Бирюков, можно пройти с Вами?
— Ну хорошо.
В комнате, которая была отведена под склад, из запираемого шкафа Бирюков вытащил коробки с патронами. Яков Платонович попросил его:
— Если госпожа Штольман придет, Вы ей патроны не продавайте, скажите, что для ее «бульдога» их нет.
— Как нет? Я не далее как две недели назад ездил в Москву, привез хороший запас.
Штольман отметил: еще один господин был в Москве, список жителей из городов, откуда были гнусные письма, пополнился еще одним именем. Хотя, благодаря Коробейникову, который насобирал сведений по Затонску, он уже не был коротким…
— Без меня не продавайте — от греха подальше. А то мало ли… попадет пуля куда не надо…
— Понял, понял… Из начинающих, значит. Или меткость не ее сильная сторона?
— Из начинающих.
— Я могу поинтересоваться, зачем Вы жену вообще стрелять учить взялись? Не женское это дело — стрельба…
— Да если бы я, — вздохнул Яков Платонович. — Это мой дядя князь Ливен. Видно, не знал, чем племянницу занять, когда она у него в гостях была. Он ей «бульдог» и подарил… Хочу к Вам еще пару раз с ней прийти, чтоб она на мишенях потренировалась. Все же в специальном помещении лучше.
— Совершенно согласен. Приходите, когда Вам будет удобно. Я провожу Вас в тир.
Штольман был удивлен, что Анна знала, как правильно стоять при стрельбе, как правильно держать револьвер и целиться. Видимо, подполковник Ливен обладал большим терпением. Возможно, ранее учил стрелять Сашу. Для более прицельных выстрелов у Анны было недостаточно практики. Она могла, как говорится, набить руку. Но вот этого ему совсем не хотелось, он бы предпочел, чтоб Анна не занималась стрельбой. Но он обещал. Он снова перезарядил револьвер:
— Аня, у тебя хорошо получается. Но лучше не так напрягать руку и на спуск нажимать плавнее.
Анна впомнила, как Павел сказал ей, что с оружием надо обращаться нежно, как с женщиной, точнее, как с кошкой. На ее лице появилась улыбка.
— Я попробую.
На этот раз она попала почти в центр мишени. И затем сделала еще несколько довольно точных выстрелов.
— Анна Викторовна, Вы делаете успехи! — похвалил жену Штольман. — Но на сегодня все, патроны закончились. Как ты себя чувствуешь?
— Рука устала, — призналась Анна.
— Конечно, устала. Пойдем-ка прямо домой и проведем остаток дня в более спокойном времяпрепровождении.
Анна пропустила мужа вперед и, пока он прощался с хозяином лавки, успела с помощью шпильки выковорить из мишени две пули и положить их в карман платья — для того, чтоб рассмотреть их в микроскопе у доктора Милца.
