— Просто последуй моему совету. И все. В жизни Верховной Жрицы нет места унынию и сожалению. Есть только сострадание, о котором так много говорила Джустиния, и надежда на светлое будущее. И мы построим это будущее вместе.

Они склонились. Обе. Над холодным и вечным камнем. И вознесли свои молитвы Создателю. Внешне такие же ледяные, такие же цельные. А внутри одна горячая мольба о прощении. Мольба и упование на Создателя.

В знак поддержки Эвелин приобняла Лелиану, а затем потянула прочь от Убежища. Прочь от этого мемориала и от этой жизни. И Лелиана охотно пошла за ней. Сначала ведомая по дороге, потом ведущая. Ведущая за собой восторженные толпы. Верховная Жрица Виктория.

В ее жизни еще будут взлеты и падения, но она примет этот совет. Она постарается никогда не оглядываться.

Ведь левая рука должна жить дальше. Левая рука должна сбросить свое бремя. Левая рука должна кануть в забытье…

Больше к этому мемориалу Лелиана никогда не возвращалась.

Конец второй части

========== Развязка ==========

Кровь. Искаженные в муках лица. Красные всполохи. Крики. Пламя.

Он никогда не забудет. Башню, наполненную безумием. Страх. Боль. Отчаяние. Как умирали его товарищи-храмовники. Он всегда будет помнить. Черную смерть. Тьму. И распростертые объятья.

Покои Эвелин были окутаны светом. Ядовито-зеленым, похоронным сиянием.

— Каллен, — из последних сил хрипела она. — Каллен. Пожалуйста, уйди.

Но он не уходил, он не мог сдвинуться с места. Он просто стоял там и смотрел, как Метка медленно пожирает Эвелин. Поглощает ее изнутри. Как магия Тени добирается до ее сердца. Он был беспомощный. Раздавленный. Потерянный. Да он едва видел ее, потому что слезы застилали глаза. А лучше бы совсем не видел. Ее агония была так ужасна.

— Каллен, — прошептала Эвелин в последний раз. А потом ее голова безвольно упала на подушку, и он понял, что все. Конец.

Ее сердце остановилось. Не выдержало. Все. Конец. О нем свидетельствовал зеленый свет. Он больше не мерцал на ее руке. Он больше не потрескивал.

Да, ее больше нет… И черная тоска затопила его душу. За ней пришла боль, которую он не испытывал даже под пытками. Что такое физические муки по сравнению с муками нравственными? С ужасом от потери близкого человека? Когда твой устоявшийся мир рушится перед глазами. Комкается и ломается на куски.

Красная кровь, красный лириум, красная статуя командора Мередит. Эти образы не тускнели со временем. Наоборот, только становились ярче. Теперь к ним прибавился еще один. Образ Эвелин.

И черная тоска затопила его душу. И черное отчаяние плескалось в его глазах.

Лишь образы. В его голове были лишь образы.

Калейдоскоп образов. Вереница кошмаров.

Они взялись за руки. И кружились вокруг него. Водили свой неистовый хоровод.

Они не отпускали.

— Оставьте меня! — выкрикнул он и проснулся. Проснулся и едва не подскочил на кровати.

— Каллен? — сонно спросила Эвелин, повернувшись на бок. — Каллен, все в порядке?

Он не мог ответить. Он просто шумно дышал, вытирая со лба холодный пот.

— Каллен? — снова спросила она и приподнялась с подушки.

— Все нормально, — наконец произнес он бодрым голосом. Во всяком случае, ему казалось, что бодрым.

— Опять кошмары? Совсем тебя замучили.

— Нет, все в порядке. Такое теперь бывает редко.

И думал про себя: «Потому что я редко высыпаюсь».

— Хочешь, я побуду с тобой? — предложила ему Эвелин.

— Нет, не хочу вставать. Все в порядке. Отдыхай, и я тоже попробую снова уснуть.

— Хорошо.

Ей не надо было повторять дважды. Эвелин уткнулась носом ему в плечо и довольно быстро засопела.

Устала, бедная. Столько дел навалилось. Тем более, она привыкла к его кошмарам. К этим выкрикам и неожиданным вскакиваниям по ночам.

Да, она уснула очень быстро, а он так и продолжал лежать в темноте. Лежал и смотрел невидящими глазами в потолок. Обнимал Эвелин и легонько поглаживал ее по спине. Легонько. Почти незаметно.

Вот она здесь. В его руках. Живая и на вид совсем здоровая. И от осознания ее близости ему уже гораздо легче. Или хуже? Что будет дальше? Он боялся ответа на этот вопрос. Что будет, когда он останется наедине со своими кошмарами?

Нет, лириум — это не выход. От него отказался его разум, когда-нибудь откажется и тело. Тогда, возможно, кошмары перестанут его мучить. Ведь это всего лишь ломка. Болевой синдром. Последствия той травмы, которую он пережил. Психологическая жажда его тела. Она преобразовывается в кошмары. Надо просто почаще повторять себе это. А пока он будет жить, как приходится. Жить и бороться с каждым днем.

Он заставил себя заснуть и проспал довольно долго. На этот раз совсем без сновидений. Проснулся уже с первыми лучиками солнца, пугливо пробившимися сквозь прореху в крыше. Осторожно, стараясь не потревожить Эвелин, встал с кровати, оделся в повседневную одежду. И решил спуститься вниз, в свою приемную. Надо выйти из башни. Поразмяться и глотнуть свежего воздуха.

Сегодня должна быть хорошая погода. Солнце обещало наконец согреть промерзлую землю. Сегодня было частью нового утра. И новый день, заполненный делами. И новая попытка жить дальше.

— Доброе утро, командор, — поклонился ему Мишель де Шевен. Едва только Каллен покинул свою башню.

— Доброе. Не ожидал увидеть тебя так скоро. Ты что, шпионишь под моей дверью?

— Никак нет, командор, — невозмутимо ответил Мишель.

— Я пошутил. Что-то срочное?

— Нет, поэтому я не стал заходить и предпочел подождать Вас здесь. Однако Вы просили доложить, как только рыцарь-капитан Райлен прибудет.

— Райлен приехал! — обрадовался Каллен, и улыбка словно лучик солнца сверкнула на его лице. — Где он сейчас?

— Я оставил его с интендантом у главных ворот. Разбираться с делами и расквартировывать своих солдат.

— Отлично! Молодец, Мишель! — Каллен по-отечески хлопнул советника по плечу. — Молодец, что организовал все так быстро. Есть у нас еще какие-то новости? — спросил он по пути к главным воротам.

— Нет, командор, ночь прошла спокойно.

— Есть важные дела на сегодня?

— Кроме отъезда Инквизитора, нет.

— Отлично. Я переговорю с Райленом и вернусь обратно в башню. Постарайтесь сегодня меня не беспокоить.

— Слушаюсь, командор, — отозвался Мишель и поклонился на прощание.

Райлен действительно ждал командора у главных ворот. И день от этого становился все лучше и лучше. Да чего говорить, Каллен буквально расцвел при виде старого друга.

— Райлен! Сколько лет, сколько зим!

— Командор! — Райлен понимающе улыбнулся.

Они пожали друг другу руки. Пожалуй, даже бы обнялись, не будь вокруг них столько стражников.

— Прости, что вызвал тебя из Грифоновых Крыльев. Так поспешно.

— Если честно, то я даже рад приехать. Особенно туда, где лежит снег и где холодно. А то, кажется, песок начал въедаться мне в кожу.

— Ну что ж, тогда давай поговорим. Если ты не против, конечно.

— Что-то случилось? — спросил Райлен. — Я ехал сюда с нелегким сердцем.

— И да, и нет, — уклончиво ответил командор. — Но скоро случится. После того, как Инквизитор покинет Скайхолд.

— Я так и знал, что ты вызвал меня по этому поводу. Уже есть какие-то новости?

— Есть, но все, что я скажу, Райлен, должно остаться строго между нами.

— Конечно. Без проблем.

— К сожалению, Ферелден не оставляет нам выбора. Императрице Селине мы тоже не слишком доверяем. Поэтому леди Тревелиан решила передать Инквизицию Церкви.

— Подожди! Церкви? Ты имеешь ввиду новой Жрице?

— Да, именно. Новой Верховной Жрице, которая будет выбрана из рядов Инквизиции.

— Так вот к чему эти слухи! — воскликнул Райлен. — Что это якобы будет либо леди Кассандра, либо леди Лелиана. В смысле кто-то из наших. Мда… такого поворота, я думаю, не ждет ни Орлей, ни Ферелден.