— Она есть в нашем парке, — вставляет Палома, все время водя глазами по залу кафе. Выглядит она еще более дерганной, чем тогда, когда был жив Сэм.

— Хорошо, это очень толстый намек, — киваю я.

— Предлагаю сделать так, — Морис кивает как бы в ответ, — вы наведаетесь к старику философу, а я пока навещу Герти. Попробуем понять, что за ключ достался ей.

Лекс уже рычит от бессильной ярости и хлопает по планшету рукой, отключая связь. Мы все сразу же оборачиваемся к нему.

— Бесполезно с этим придурком разговаривать, — резюмирует друг, сердито насупившись.

По наводке Мориса, мы следуем по, кажется, бесконечным коридорам учебных помещений научной гильдии на тридцать пятом уровне. У нас есть точный адрес кабинета, в котором должен находиться секретарь, но мы все равно умудряемся заблудиться. Шкафы и оборудование непонятного назначения часто стоят прямо на проходе. В некоторые галереи зайти просто так нельзя, так что приходится обходить.

Добравшись наконец до больших облупившихся дверей, плотно зажатых между двумя массивными шкафами, стучим. Не дождавшись ответа, Лекс дергает ручку и, оглядываясь, медленно заходит. Я уж, было, думаю, что внутри никого нет. Прохожу вслед за ним между заваленных документами старых деревянных полок, которыми завешены все стены, и сдвинутых вместе столов, на которых также громоздятся целые горы бумаг. В дальней части комнаты видим еще один большой стол, на котором стоит только компьютер и некоторая мелочевка в идеальном порядке. За столом сидит, уткнув лицо в ладони, уже известный нам пожилой мужчина.

Услышав нас, бывший преподаватель неохотно отвлекается от своего занятия, опускает руки, берет со столешницы и одевает очки. Рассмотрев нас через линзы, Андрас тут же вскакивает с места.

— Зачем вы сюда пришли?! — восклицает он, заглядывая за наши спины.

— Если помните, у нас с вами есть одна общая проблема, — начинает Лекс с усмешкой, но сразу же меняет интонацию на более подходящую, серьезную и участливую. — Не знаю, в курсе ли вы или тоже отключили телефон, как и некоторые другие игроки, но игра продолжается.

— Мне все равно! Я больше в этом не участвую! — выкрикивает Андрас уверенно, но его голос подрагивает.

— Да мы бы тоже хотели, но вот у хозяев игры на нас другие планы. Некоторые из игроков уже убиты, вы не в курсе? Но вы можете понять, что нам позарез нужно найти наших кукловодов. Больше нам ничего не остается…

— Нет, еще есть варианты, — мужчина обессилено садится обратно на стул.

— То есть? — удивленно интересуется Лекс.

— По крайней мере, вариант есть у меня, — с отчаянием проговаривает Андрас.

— Это какой?

— Покончить со всем этим. Раз вы нашли меня, то полагаю, в курсе моей истории.

— В общих чертах.

— Тогда вы можете понять. Случившееся для меня — это просто последняя капля.

Мы с Лексом переглядываемся, и я решаюсь предложить:

— Давайте поговорим об этом?

— Давайте, — Андрас закрывает глаза на несколько секунд, морщится от тяжелых воспоминаний, а потом вдруг спрашивает:

— Равана? Вы сказали, что нескольких игроков уже убили, ее тоже?

— Барменшу? Она… — Лекс беспомощно смотрит на меня. Видимо, мужчина ее хорошо знает, а значит, услышать ответ ему будет больно. Нет, возможно, сейчас как раз тот случай, когда нужно сказать неправду, хотя, кому это поможет? Разве что нам сейчас, чтобы Андрас не отвлекался от разговора. Но потом он все равно узнает.

— Она умерла, — говорю я тихо.

Андрас некоторое время молчит, переживая.

— Как? — произносит он еще тише, чем я.

— Она покончила с собой.

— Ужасно! — Андрас снова закрывает лицо ладонями, несмотря на то, что не снял очки.

— Вы хорошо ее знали? Это она позвала вас в игру? — спрашиваю аккуратно.

— Да, верно, — Андрас опускает руки, находит на столе тряпочку и начинает протирать очки. — Она была акбратом моего друга. — Он грустно усмехается. — До тех пор пока его тоже не понизили. Нас обоих по выдуманным обвинениям, только его за якобы фальсификацию отчета.

— По выдуманным? — Оживает Лекс. — А кто из стражей вел ваши дела?

— Не знаю, я… — Андрас качает головой. — Стражи особо не участвовали, только формально. Наши судьбы решала гильдия. Я помню только, кто вел заседание. В обоих случаях это был старший распределитель Толлек.

На всякий случай записываю себе это имя на том листке, что взяла в квартире Мориса.

Мы еще долго разговариваем с Андрасом. Что за ключ у него может быть, он не представляет. Про Кару, лицо которой изъела кислота, он почти ничего не знает, только подтверждает, что она действительно энтомолог, и я угадала правильно. Зато он пишет нам адрес, по которому можно найти Бракта — случайно видел его в торговом центре, где тот работает охранником. По словам бывшего преподавателя, этот человек действительно имел близкие отношения с Раваной к большому неудовольствию всех остальных ее близких людей. Мы чувствуем, что разговор с последним участником второй команды будет не из приятных.

— Они уже подходят к торговому центру, — нервно оповещает меня Палома, заглянув в планшет, который дал ей Морис.

— А мы уже подходим к твоим апартаментам, — напоминаю я, двигаясь слегка впереди нее. Я хорошо помню, где это, а вот Палома идет все медленнее, так что мне приходится притормаживать. — Кстати, если можно, вопрос… — я прерываюсь, потому что боюсь, что спрашивать это неприлично. Однако мне кажется, что ответ может оказаться важным для наших поисков хозяев игры, а значит, и для спасения наших жизней, так что, вздохнув, все равно спрашиваю: — Как так получилось, что ты живешь на тридцать восьмом уровне, а работаешь на пятьдесят четвертом?

На пятьдесят четвертом расположено днище огромной ямы в центре Муравейника, в которой разбили сады. Палома ухаживает там за растениями, а это, насколько я понимаю, очень хорошее назначение. Тридцать восьмой же уровень, где она живет, не намного выше последнего уровня общежитий — тридцать пятого. То есть туда могли заселить подающих надежды молодых членов гильдии сразу после обучения. Оба этих уровня, конечно, находятся в диапазоне основных, однако как-то не вяжется.

— Ну, как получилось, так и получилось, — Палома наконец обгоняет меня, на ходу убирая планшет в чехол. — Освободилось место посреди года, мой начальник порекомендовал меня, вот и все.

Предварительно заглянув за угол, Палома поворачивает и идет к своей двери. В щель между дверным косяком и стеной, засунута бумажка, на грязно-коричневом фоне ее хорошо видно. Нервно сглотнув, она достает ее оттуда дрожащей рукой и, бегло осмотрев, с двух сторон, отдает мне.

Всего лишь визитка офицера стражи — того самого, усатого, что расследует исчезновение Сэма — Пайама. На обратной стороне — требование ему позвонить, аккуратным каллиграфическим почерком.

— Что мне теперь делать? — спрашивает Палома, уставившись в дверь, которую она так и не открыла.

— Ты не отвечала на его звонки? — уточняю я.

— Не отвечала? — переспрашивает Палома. — Я выкинула телефон в бездну.

— Почему?!

— Почему? — Палома бросает на меня испуганный взгляд. — Они же следят за нами через них! Через телефоны…

— Но если бы тебе позвонили на счет твоего сына, ты об этом бы не узнала. Или вы поддерживаете связь как-то иначе?

— Через телефон, как еще?! Не записки же под мусорными баками оставлять, — Палома сердится, пытается открыть дверь, но с первого раза у нее не выходит. Со второго тоже.

— Другой стороной, — приходится подсказать.

Палома, что-что злобно просипев, вынужденно переворачивает свою карту и по новой прикладывает ее к считывателю. На этот раз дверь разблокируется. Палома нажимает на ручку, тянет дверь к себе и быстро прикрывает снова.

— Нет, я не готова!

Что ж, она не готова войти, а я не готова ждать, когда она войдет. С молчаливого согласия Паломы захожу первой, первой прохожу по помещениям, с опаской оглядываясь вокруг, в том числе осматриваю потолок. Но так, с первого взгляда, ничего лишнего не появилось, так что ободряюще киваю подруге, все еще топчущейся за порогом.