На всякий случай мы с Морисом придерживаем дверцу, пока Лекс осторожно просовывает в нее голову, вертит ей оглядываясь. Смотрит даже на потолок, потом вытаскивает голову и садится.

— Следующая новость будет неприятной, — предупреждает он.

— Не томи, — понукает Морис.

— Там девушка… — лицо Лекса несколько раз меняет выражение, — там шарики. Помните, в одном из заданий были наполненные гелием шарики под потолком? Мы хватались за веревочки, подтягивали шарики к себе и отвязывали от них подсказки.

— Конечно, мы помним, — шипит Морис.

— Вот там под потолком тоже шарики, — продолжает Лекс. — Эта девушка, наверное, подумала, что они часть игры. Наверное, дернула за веревку, но она была не от шарика с гелием.

— А от чего? — слышим из динамика голос Паломы, которая внимает ему издалека.

— Предположу, что от спрятанного за шарами резервуара с кислотой.

Мы все потрясенно молчим.

— Кислота видимо вылилась ей на голову, верхняя часть девушки выглядит довольно неприятно.

— Может быть, она еще жива, может быть, просто потеряла сознание от боли? — тараторю я. — Нужно скорее вызвать медиков.

— Нам нельзя никого никуда вызывать! — увещевает Морис, обнимая меня за плечи. — Нам тогда самим несдобровать!

— Тогда надо попросить кого-нибудь, — лепечу я.

— Кого? Кота?

— Да людей, прохожих. Напишем записку.

— На чем?!

Я уже опорожняю карманы. Там маркер, мыльные пузыри и шарики. Отлично, что нужно, есть! Морис со вздохом вынимает из своего кармана перчатки и, одев их, начинает надувать шары.

— Палома, пожалуйста, пару минут не смотри на экран, хорошо? — просит Лекс и снимает у уха Мориса камеру. Просовывает ее в дверцу и снимает все, что увидел за ней. Хорошо, потом посмотрим, вдруг что-нибудь нужное заметим.

Но Лекс замечает уже сейчас. Закончив снимать, он снова залезает в отверстие, стараясь пропихнуть туда не только голову, но и руку. С трудом дотягивается там до чего-то, потом я помогаю ему вылезти обратно. В руке у него блокнот. Но его и позже можно посмотреть.

Пока что быстро пишу на надутых Морисом шариках адрес и просьбу вызвать медиков, пока он стирает отпечатки с дверцы и с пола. Закончив, как ошпаренные выбегаем из блока, в коридорах которого людей сейчас не встретить, из-за выступа выпинываем шарики на платформу. Почти под ноги идущим по своим делам людям. Услышав удивленные возгласы и убедившись, что медикам позвонят, убегаем.

— Не, ну они совсем озверели! — Лекс выглядит еще более шокированным, чем полчаса назад. Мы вернулись к Морису, тот жадно пьет воду из чайника, а я пытаюсь разобрать записи в блокноте. Погибшая или только обезображенная кислотой Кара похоже ответственно подошла к нашей назначенной встрече и попыталась восстановить события заранее. Но заметки она составляла чисто для себя, так что понять многое просто невозможно. Отдельные слова, которые мне ни о чем не говорят. Зато есть адрес девушки-бармена.

— Нельзя так с женщинами! — Злится Лекс, но все равно просматривает запись, которую сделал. — Если уж так приспичило убить, неужели нельзя было сделать это менее мерзким способом?!

Морис тоже пытается посмотреть на это видео из-за плеча Лекса, но и пяти секунд не выдерживает.

— Вот он, — Лекс тыкает пальцем в экран. — Резервуар каким-то образом прикреплен к потолку. Опять робот, наверное, постарался или летающий дрон. В дверцу для кота пролезть может. И шарики через нее пропихнуть можно.

Я представляю себе убийцу с охапкой шариков, сидящего под дверью и пропихивающего их внутрь один за другим. Злой клоун, бродящий по Муравейнику по ночам. Грим, кричащих цветов одежда, гипертрофировано большая улыбка до ушей. Улыбается и пропихивает шарики, представляя, что будет с той, что потянет не за ту веревочку.

Сволочь.

Долго восстанавливать душевное равновесие возможности нет, так что через пару минут мы уже вылетаем по следующему найденному адресу. Хозяева игры, похоже, навострились убивать, и теперь получают удовольствие от того, как мы носимся от одного трупа к другому, Конечно очень не хочется подыгрывать им в этом их мерзком развлечении, все же теплится надежда, что мы успеем помочь хотя бы одному. Кроме того, мы можем узнать что-то новое, что наведет нас на самих хозяев.

Кстати до прихода поезда, который нам тоже ни в коем случае нельзя пропустить, остается всего около часа, но и апартаменты девушки-бармена расположены недалеко. Тоже неплохой блок, просторный и светлый, хотя и без общей зоны для домашних питомцев. Стены возле нужной нам двери сплошь исчерчены граффити, но, что хотел сказать этим художник не ясно. В первые секунды отвлекшись на эти письмена, мы не сразу замечаем, что дверь закрыта неплотно. Между нею и косяком застряла бумажка.

Лекс не сразу, но толкает дверь в сторону. Понятно, что мы встретим за нею нечто не слишком приятное, и спешить не хочется. Морис, предварительно снова надев перчатки, поднимает и разворачивает сложенную в несколько раз записку. На ней размашисто от руки записан телефонный номер и, должно быть, имя — Эларм.

— Ну что, пойдем дальше? — тихо предлагает Лекс, и мы, крадучись, заходим внутрь.

Хотя апартаменты перед нами и не продвинутого уровня, но их хозяйка явно постаралась с оформлением, чтобы они выглядели выше классом. Выкрашенные в сочные цвета стены приятно гармонируют с тщательно подобранной мебелью местного производства, возможно даже произведенной на заказ. В зале выстроен подиум, где под ярким светильником в виде испещренного кратерами небесного тела расположена стойка вроде барной и гостиная зона. Художественные фотографии в рамках все из одной космической серии и сюжетно продолжают друг друга, пока мы идем по коридору. По этому коридору мы, в конце концов, и добираемся до ванной, не обнаружив в других комнатах ничего криминального.

— Как думаете, откуда у нее это все? — интересуется Лекс, положив втянутую в рукав руку на ручку двери.

— А какая разница? — нервно шепчет Морис. На самом деле мы все в напряжении.

— Ладно, — говорит Лекс посерьезнев и открывает наконец дверь. Он сразу делает несколько шагов вперед, так что основную картину я вижу всего секунду, прежде чем ее заслоняет от меня его спина. Хотя этого достаточно, чтобы впечатлиться. Морис покачивается и буквально оседает мне на руки. Поддерживая его, я отвожу его в сторону, а потом уже даю опуститься на пол. Он в предобморочном состоянии.

Мне самой тоже что-то нехорошо, хотя за последнее время мне довелось видеть картину и похуже. Но это видимо последняя капля для моего организма.

Или предпоследняя. Секундное недомогание проходит. Поднявшись с корточек, я возвращаюсь в ванную, где Лекс фотографирует лежащее на полу фото в разбитой рамке. Я подхожу к нему, стараясь думать, что то, чем заполнена ванна и пятна на полу — это краска. На фото хозяйка помещений, улыбаясь, обнимает пожилого мужчину. Красивое фото и тоже заляпано краской.

— Она покончила с собой или…как Ворчун? — взяв себя в руки, я стараюсь внимательно осмотреться вокруг. Девушка перерезала себе вены и лежит в собственной крови. Совсем не так как показывают в фильмах, совсем не эстетично.

Волосы аккуратно забраны наверх, как будто она собралась принять нормальную ванную с пеной и уточками, только вместо уточки складной нож. На лице странное выражение, больше всего похоже на брезгливость. Следов борьбы я лично не вижу.

— Она умерла, наверное, — Лекс осторожно подходит к ней близко, чтобы рассмотреть тело, — ну час назад или два. А может сразу, проснулась с утра, пошла в ванную…

— И убила себя?

— Все говорит об этом кроме надписи, — Лекс пальцем показывает на стену. Это в нише, так что от входа не видно, а потом я уже сосредоточилась на погибшей, так что надписи до сих пор не замечала. А она большая и неприятная, во-первых, потому что начертана кровью, а во-вторых, потому что обращается конкретно ко мне. "Вета, включи телефон", — сказано кровью на стене, — "или они все умрут".