Эти альфы! Во взглядах, которыми обменялись Кабуто и Амару, столь явно читалась эта пренебрежительная мысль, что Наруто не стал напоминать ни первому, ни второй омеге, об их статусе. Этот проклятый статус… Плечи Намикадзе на секунду поникли. Руки сжались, сжимая поверхность стола. Кто — то когда — то говорил ему… Забывшись на минуту, Наруто шепнул в никуда:

— Главная сущность любви — доверие.

— Что?!

Якуши Кабуто, ушедший в воспоминания, вздрогнул и перестал протирать очки. Пожалуй, он не столь совершенно владел собой. Или встреча с Никки его пробудила? Встряхнула, оживила, да просто напомнила, кто он? Кабуто медленно взялся за дужки очков, пряча глаза за слегка затемнёнными стёклами. Нет, о нет. Неведомые тропы судьбы связали их с Саламандрой… с Саске. И даже то, чем он занимался, помогло.

— Я, — Наруто выпрямился, посмотрел на Якуши и повторил, как отрезал, — я больше всего на свете хотел быть с Саске, а отказался от него, когда отказал ему в доверии. Потому что…

-… Так и не смог забыть, кто он.

Амару горько улыбнулась, когда Наруто опустил голову, признавая своё поражение как альфы.

— Поэтому я не поставил ему свою метку.

Руки девушки от возмущения сжались в кулаки. И неожиданно — словно сама судьба решила вмешаться, сжалившись над бредущими во тьме, в памяти вдруг вспыхнуло давно забытое. Воспоминание, когда — то спрятанное где — то там, в закоулках сознания, сейчас, именно сейчас вынырнувшее на поверхность. Словно в насмешку, словно во спасение, напоминая пословицу «никогда не поздно или, лучше поздно, чем никогда».

… Она энергично убирает постель, усмехаясь, когда живое воображение подкидывает то одну, то другую эротическую картинку «бурной ночи», а нос вдыхает запах умопомрачительного секса, судя по этим самым картинкам… Секса, что не спешит выветриться, даже, несмотря на настежь распахнутое окно. Медлит, словно не желая покидать комнату, где двое любили друг друга. И смущённый омежка, изо всех силёнок пытающийся оправдаться. Словно его поймали с поличным. Словно то, что только что делали с ним, это не обоюдное желание, а что — то неправильное. Глупый, милый омега, ещё не научившийся доверять. И сказавший тогда, когда она беззлобно, безо всякой задней мысли, подшучивала над ним…

— Из жалости, — вырвалось у Амару. В порыве неожиданного вдохновения она произнесла эти слова, особо не раздумывая. Вспоминая те сценки прошлого. Друг за другом, бредя по закоулкам неожиданно пробудившейся памяти, на ощупь, интуитивно, шаг за шагом. И, судя по тому, как побледнел Наруто, Куни но Амару поняла, что наконец разгадала всё.

— Чёрт меня возьми, — раздельно, по слогам, произнесла она, испытывая странное чувство. И не зная, чего ей хочется сильнее. То ли смеяться, то ли плакать.

— Откуда ты это знаешь? — тихо произнёс Наруто, проклиная свой язык и одновременно благословляя. Потому что только сейчас до него дошло, сколь опрометчив и безжалостен он был. Альфа посмотрел на Амару и та, подтверждая, прикрыла глаза.

— При всей своей «живучести», при всей «выучке», Саске остался ребёнком, жаждущим любви. Его вырвали из привычного образа жизни, в него вбивали покорность и выбивали любое сопротивление. Его учили дарить любовь, но взамен запрещали желать её… А Саске, как любая омега, всё равно желал быть любимым, только тщательно скрывал это. По сути… Саске похож на чистый белый лист бумаги. Бумаги, на которой можно написать всё, что угодно. Если Вы, Наруто — сама, догадались, о ч̀ём я!

В возбуждении Амару прошлась вперёд — назад, то и дело, поглядывая на странно — молчавшего Наруто, но, даже будучи преданной тому, кого назвала уважительно «сама», она выбрала сторону того, кого огульно обвинили в предательстве:

— Я искренне хотела ему помочь, поэтому вызвалась прибраться в комнате, чтобы Саске не смущался явным подтверждением ваших любовных утех. Я похвасталась тем, что старше вас обоих, но оказалась глупее всех, как глупая первогодка и те курицы, получившие недавно от меня на орехи! Потому что я… Я не придумала ничего лучше, чем подшутить над малышом. А он… Чёрт, защищаясь, Саске произнёс…

— Что спал со мной из жалости, — эхом откликнулся Наруто, едва не застонав.

У альфы тоже проснулась память. Или совесть. Или всё вместе. Он услышал эти слова, но, не потрудившись разобраться, не выяснив ровным счетом ничего, в конце концов, просто не поговорив, сделал всё, чтобы убрать обольстительного мальчишку из своей жизни! Отдалить, отгородить от себя, забыть! Задохнувшись от истины, молнией вонзившейся в мозг, Наруто сдержал стон. Нет, не стоит. Не стоит сожалеть о том, что он сделал или не сделал, на кону то, что он может сделать. Найти Саске. Саламандру. А там… Они разберутся.

— Так.

Решительно запретив себе представлять это «там», Наруто повернулся к Якуши, спокойно наблюдающему за их с Амару «путешествием в прошлое».

— Вы предложили помощь, не так ли?

Якуши кивнул.

Наруто призвал всё свое едва не утраченное самообладание:

— Но сказали, что, возможно, она бесполезна?

Очки блеснули, когда бывший бета снова кивнул головой.

Амару и Наруто переглянулись.

— Если чувства и эмоции перевести в проценты, — Наруто чуть наклонил голову и исподлобья уставился на пепельноволосого доктора, — сколько процентов Вы можете зачесть на наш с Саске счёт?

— Хотел бы все сто, — Якуши помедлил, слабо улыбнулся, — но проблема в том, что я видел Саске.

— Где?!

В одну секунду от спокойствия Наруто не осталось ни следа. Он едва не схватил Якуши за грудки, и только то, что тот омега, остановило его. Только пальцы бессильно слегка сжали края рубашки, нехотя выпуская свою добычу. Ничем не показав, что порыв альфы его испугал, Якуши, тем не менее, осторожно отступил на пару шагов назад. Спросил:

— Даёте слово, что выслушаете всё, что я скажу, ни разу не перебив меня?

Наруто молча кивнул. Отчаянный взгляд Амару говорил, что её хозяин готов поклясться на чём угодно и в чём угодно, если это способно вернуть назад Саске — Саламандру. Однако Кабуто оказался не так прост. Дождавшись кивка, настойчиво продолжил:

— Даёте слово, что станете действовать только и только тогда, когда я разрешу это?

В этот раз Наруто молчал немного дольше… но всё также, молча, кивнул, подтверждая. Трудно сказать, остался ли Якуши доволен, но, пройдясь туда — сюда, большими шагами нервно меряя комнату, вдруг остановился:

— Мне действительно помогло то, что я, я… бывшая «сладкая омега Юга»… Превратился в бету. Более того… стал «омежьим доктором». Деньги… Деньги и позор смывают многое. Вы знаете, что это означает? Вы знаете, что такое «омежий рынок», Наруто — доно?

Ощущение «земля ушла из — под ног» было столь реально, что Наруто, покачнувшись, оперся о многострадальный стол. Столешница опасно хрустнула, с такой силой альфа сжал гладкую поверхность. Наблюдая, как в разные стороны побежали трещины, Наруто выдавил из себя, с трудом сдерживаясь, чтобы не начать проклинать всё и вся. Себя в первую очередь:

— Когда я работал в Лиге… мне пришлось вытаскивать некоторых своих… — на секунду он прикрыл глаза, -… подопечных. Ками, Амару… у тебя хозяин — идиот!

Амару и Кабуто, пользуясь тем, что Наруто замер с закрытыми глазами, переглянулись снова. Амару, абсолютно не похожая на тот образ милой, скромной девушки, каковой она любила прикидываться перед новыми людьми, одними губами шепнула, глядя поверх задумчиво склонённой светловолосой макушки, но Якуши услышал:

— Сюда приглашали Ловца.

Якуши с трудом сдержал дрожь. Многое поросло быльём, и его упорядоченная жизнь весьма успешного доктора тому подтверждение, но. Было одно «но». Он не просто знал, кто такие Ловцы. К сожалению… А ещё Кабуто знал и то, что никакие деньги мира не заставят его отказаться от частицы себя самого. Той самой, из — за которой он здесь. Он нарочно громко кашлянул. Наруто, продолжая опираться о стол, поднял голову. Выдержав пристальный взгляд синих глаз альфы, Кабуто продолжил: