— Куни но Амару…
Девушка вздрогнула. Обычно хозяин редко позволял себе обращаться к ней полностью, и, как правило, это никогда не сулило ничего хорошего. Как подтверждение того, что она умудрилась вывести того из себя. Того, кто считался в Лиге самым терпеливым и понимающим! ** Губы дрогнули в невольном удивлении. Если только… Она всмотрелась в мрачную синеву и едва сдержалась, чтобы не вскрикнуть «Кретин! Дурак! Вы оба дураки, ты и Саске! Понимать всех омег с трудной судьбой и не видеть дальше своего носа, когда тоже самое касается того, кто тебе дорог!». Но назвать хозяина подобным определением не самое верное решение. Поэтому, задохнувшись от противоречивых чувств и, особенно, от догадки, молнией пронзившей мозг, Амару едва не зашипела, когда осознала, что злость Наруто направлена на себя самого.
Она не была такой уж поверенной всех сердечных дел Саске, видела только, в каком состоянии тогда, во время визита пепельноволосого врача, был тот, и видела, как мечется первопричина этого состояния. Если бы она смогла найти разгадку! Если бы поняла, что мучает обоих, то бросая в объятия, то разводя в разные стороны! Может, если она постарается вспомнить все беседы, все слова, которые Саске вольно или невольно, бросал насчет себя или Наруто, она сможет сделать так, что забрезжит истина? Но какой в этом смысл, если… Она снова закусила губу. Если Саске сбежал. Ей казалось, что она предаёт Саске, думая так, но вдруг эти пустоголовые, Мио и Юкки, правы? Головка девушки решительно качнулась в отрицании. Неправда. Добровольно — даже если Наруто не захотел дать Саске то, что вправе желать любая омега — Саске не покинул бы дом, давший «игрушке» защиту. Даже когда Саске пытался сбежать, это был порыв, а не холодный расчёт!
— Он не сбежал, — вырвалось невольно. Показалось? В невероятно синих глазах напротив ясно читалось облегчение. Возможно, Наруто значительно вырос как Глава Клана в последнее время, это непреложная истина. Но хоть кто — нибудь пытался понять его чувства? Или понять то, что нет «белое», «черное», есть полутона? В последнюю секунду Куни спохватилась. Якуши Кабуто. Ещё одна омега с Юга. Возможно, знающая намного больше всех их, бродящих словно в тумане. Зачем он пришёл?
С странно молчащим сероглазым омегой произошла удивительная метаморфоза. Полностью овладев собой, он спокойно дождался, когда о его скромной персоне вспомнят.
— Извините.
Наруто также полностью взял себя в руки. Он второй раз хотел обернуться к Хатаке Какаши, обычно стоящему рядом, но, вспомнив отсутствие того, развернулся и чуть поклонился:
— Думаю, нам предстоит долгий разговор.
— Вы правы, Наруто — доно.
Желваки дрогнули на заострившихся скулах, впрочем, более ничем Наруто не показал, что его покоробил намёк на его отношение к Югу.
Дождавшись, когда Якуши опустился на небольшой диванчик, Наруто хотел было приказать Амару оставить их наедине, однако гость неожиданно воспротивился:
— Я думаю, эта девушка всегда знает немного больше, чем это прописано в её должностной инструкции. К тому же… — дымка серых глаз стала темнее, когда притихшая Куни но осознала, что всё то время, пока она стояла, терзаясь разными предчувствиями, этот странный омежий врач считывал её эмоции как открытую книгу. Она развернулась обратно и едва не споткнулась, услышав окончание:
— Мы так и не договорили про Юг. Вернее, про воспитание омег Юга. Таких, как я и Саламандра. А сказать я хотел то, что многие жители Востока этого слышать не хотят. Как и замечать то, что происходит у них под носом.
Никогда ещё Наруто, проведший пару ночей без сна, не ощущал себя более чем на взводе, чем сейчас. Чувства молодого альфы были итак обострены, именно поэтому он слёту понял горькую иронию Якуши. Иронию того, кто на своей шкуре выстрадал то, о чём говорил.
— Да, — поймав взгляд сузившихся глаз Намикадзе, кивнул тот, — Игрушки есть и на Востоке. И отношение к ним иногда более ужасное, чем на моей Родине. То, что мне удалось успешно изображать серую, никчёмную бету, сыграло мне на руку. И, как ни парадоксально, именно поэтому я могу помочь Вам. Если только…
Повернувшись всем корпусом к Наруто, Кабуто тихо договорил:
— Если только это не будет вхолостую, потому что я опоздал.
«Мо или мокусо». Искусственное лишение омеги возможности иметь детей.
Заведение для выброшенных на обочину жизни омег, если кто забыл.
====== Глава 30. ======
«Расскажи мне — я услышу.
Покажи мне — я запомню.
Дай мне сделать самому — я пойму!»
Странный звук. Он существовал словно сам по себе, и в то же время, слышался сразу отовсюду. Разве такое возможно? Саламандра осторожно пошевелился, чтобы понять, насколько ограничили его свободу, и прикусил губы, чтобы не выдать себя раньше времени. Он был свободен. Не связан, не закован в цепи… и это вызывало давно забытое чувство. Страх. Потому что… Потому что его приучили. Вбили намертво. Вживили под кожу. Можно быть свободным, будучи рабом. Крепко обхватив себя за плечи, Саламандра подавил животный, рвущийся наружу, крик. Он, в самом деле, сошёл с ума. Вернее, близость с альфой это сделала с ним, если в один миг то, что помогало выжить, пошло псу под хвост. Сколько раз ему говорили! Напоминали, шептали в тишине спален, когда не было рядом жадных ушей прислужников… Не делай ошибки… Не будь доверчив… Не позволяй чувствам управлять своей жизнью. Тем более она, эта жизнь, не твоя. Потому что ты Никки. Ничтожная, бесправная игрушка. Созданная матушкой природой для услады хозяина, но никак не для того, чтобы ожидать немного счастья для себя лично. Так какого чёрта он позволил себе забыть все те страшные уроки?! Ведь он… Он практически сдался. Саламандра… Вернее, Саске, зажмурился с такой силой, что глазам стало больно. Несмотря на то, что вокруг было итак темно. Просто чтобы унять так не вовремя забившееся сердце. Он вспомнил взгляд альфы… в их последний раз. Когда он, Саске, едва не признался Наруто в любви. Пальцы омеги, холодные, как лёд, невольно сжались. Там. На том месте, где всё ещё была гладкая, свежая кожа. Где не было метки альфы. Как достаточно веское напоминание ему, если он вздумал пойти против правил Юга, что он никогда не будет нужен альфе, если только как игрушка. А не как равноправный партнёр. «Помогите мне все боги». Наверное… Наверное, можно считать удачей то, что он не пойми где. А не со своим искусителем. Не с альфой, которого он… Опять этот странный звук. Прервавший его так вовремя. Саламандра вздрогнул. Откуда — то потянуло сыростью. Изящные ноздри чуть дрогнули, лёгкие расширились, пробуя вдохнуть немного свежего воздуха. Если только его можно назвать таковым.
— Кап. Кап. Кап.
Помедлив секунду, он протянул вперёд руку и едва не чертыхнулся вслух. Пальцы коснулись холодной, скользкой стены, по которой струилась вода.
— Кап. Кап. Кап.
Вода стекала по стенам невидимого глазу помещения и, наверное, где — то падала на пол, отскакивая вверх и создавая этот ужасный шум! Не выдержав, омега выругался.
— Теперь ты понимаешь, что чувствуют те, кого пытают водой?
Здравый смысл шептал, что нет, с ума он точно не сошёл, во всяком случае, это не плод воображения и не фантом. И с самим собой он ещё не говорит. И этот же здравый смысл управлял телом. Голова ещё только повернулась в ту сторону, откуда раздался этот голос, глухой и безэмоциональный, словно робот задал простой, в сущности, вопрос, а ноги… Ноги омеги, несмотря на то, что немного затекли, пока он валялся на каменном полу без чувств непонятно, насколько долго, действовали инстинктивно. Подбрасывая онемевшее тело в сторону. И снова прижимаясь спиной к покрытой мхом стене.
Наверное, даже недолгие моменты счастья, подаренные ему альфой, несмотря на отрицание, не смогли заставить омегу полностью забыться. Забыть об этом. О том, что, несмотря ни на что, он, жалкая омега Юга, может быть счастлив. Именно это двигало Саламандрой, когда он вернулся под эфемерную защиту склизких, влажных стен неведомой темницы, готовясь продать жизнь как можно дороже. Не видя и не зная, не имея оружия, омега готовился драться с неизвестностью, какой бы ужасной она ни была. Переведя дыхание, Саламандра всмотрелся, изо всех сил пытаясь увидеть хоть что — нибудь, рассмотреть говорящего… и замер.
