Наруто сначала посмотрел на Саске, потом повернулся к мрачному, как грозовая туча, Хатаке:

— О чём ты?

— Мне жаль разочаровывать тебя, мой мальчик… Твой Сансё… Его учили не только ублажать альф. Но и тренировали убивать. Не так ли, Саламандра?

Не выдержав, Саске сердито воскликнул:

— Я мог сделать это тысячу раз! И браслет не помог бы!

-Тогда... — не обращая внимания на жесты Какаши, Наруто шагнул ближе, — почему ты не сделал это?

— Потому что ты не такой, — выдохнул Саске, сдаваясь. Пристально посмотрел в синие глаза альфы, сумевшего справиться со своей природой. Даже учитывая его отпор. Сумел. Значит, и услышать его он тоже сумеет. Сглотнув, еле слышно произнёс, повторил те самые слова, что он уже начал говорить:

— И я повторю самое главное. Я спал с тобой только потому, что этого хотел, сам, а не потому, что меня вынудила роль игрушки. Ты самый лучший хозяин из всех, ты… обращался со мной, как с равным. Могу я желать что — то лучшее?

Договорив, он всмотрелся в непередаваемую синеву напротив, ища хоть какую — то реакцию на свои слова. Не зная, чт̀о это будет и, сжимаясь по привычке, если ошибся. Но, по тому, как изменился взгляд альфы, смысл был понят. Наруто осторожно взял омегу за руки, осторожно, за кончики тонких бледных пальцев, дрогнувших в его больших ладонях. Согревая, даря своё тепло. Особая игрушка? Никакая игрушка не будет переживать из — за ответа. Никакая игрушка, даже «особая», не будет сжиматься, дрожа, бледнея и дыша еле — еле, боясь того, что его отвергнут и с позором выгонят. У таких дзинко * мертва душа, выжженная за время неволи. Сломленных, уничтоженных. Покорных воле хозяина. Саламандра не дзинко. Он научился прятать себя, настоящего, под маской покорности. Сколько ещё их, этих масок? Наруто не хотел знать сейчас это, всматриваясь в бледное лицо напротив. Иначе он скатится в ад. Они оба скатятся, запутав всё ещё сильнее. Он и… его омега.

Мысль оказалась так проста, что на секунду Наруто застыл, вслушиваясь в себя, в свои противоречивые желания. Одна часть его шептала, возьми, прижми к себе, прими. Другая шипела, что нельзя верить тому, кто умеет лгать, как дышит. Наруто втянул в ноздри воздух, прищурил глаза.

— Поверь мне… — прошептал Саске, не услышав ничего на своё признание. Ладони альфы чуть сжали его пальцы, крепче, обхватывая всю кисть. Сердце пропустило пару ударов.

Не без усилия успокоив свои разбушевавшиеся инстинкты, Наруто глубоко вздохнул, окончательно приходя в себя. Он хотел заговорить, но не успел.

— Ты делаешь ошибку, мой мальчик! — не выдержал Какаши и шагнул в сторону молодых людей:

— Ты слишком добр с омегой, раздвигавшей ноги перед прошлым хозяином. Или эта способность так пришлась тебе по душе? Что ты не слышишь голос разума? Он же предаст в любой момент!

Седовласый был в ярости, обычно довольно флегматичный, в этот раз альфа отбросил к чёрту условности. Он дал слово. Слово тому, кто вот уже более года мёртв. Он проклинал себя, свою недальновидность. За то, что дал сетям Юга коснуться их с Минато мальчика. Его мальчика. Разве не для этого он был с ним в поместье Хатиман — доно, чёрную душу которого, он искренне надеялся на это, предают мукам в дзигоку **! Почему он не сделал самое простое, что мог сделать? Не придушил омегу ещё там, и не убедил потом Наруто, что это интриги и зависть домашних его превосходного дядюшки? Какаши сжал челюсти, не услышав того, что хотел. Вместо того чтобы согласиться, и хотя бы приказать запереть омегу, удалить с глаз долой, Наруто отдал совсем другой приказ. Повернувшись к своему наставнику, молодой альфа произнёс и далеко не дружелюбно:

— Повторю ещё раз, если мои прежние слова оказались не услышаны. Я — опекун Саламандры. Значит, несу ответственность за его тело и дух… не так ли? Поэтому всё, что ты мне сказал, имеет отношение только ко мне и к моему подопечному.

Хатаке понял, что сейчас не время, чтобы достучаться до Наруто. В конце концов… у парня только что закончился гон. Где — то на краю подсознания мелькнуло воспоминание, отчего дверь молодого Намикадзе была всё — таки открыта, но, поскольку седовласым управляла злость, это было благополучно задвинуто куда подальше. ***

— Что ж, — хмыкнул Какаши, одаривая омегу весьма неласковым взглядом, — твоя воля, Наруто — сама.

Амару не участвовала в обличительных речах Хатаке. Всё это время она стояла чуть в стороне и, если на кого и смотрела, то только на Саске. И именно она увидела то, чего альфы не заметили, поглощённые спором. Как уже описывалось, комната освещалась парой торшеров, отчего фигуры действующих лиц оказались в полумраке. Однако даже так было видно, как бледен Саске. Вначале, когда они с Какаши только вошли, юноша выглядел агрессивно, учитывая, что сумел повалить Наруто и держал его за горло. Но сейчас… Разве можно стать бледнее, чем ты есть? Оказывается, можно. Омега выглядел так, словно это уже не он, а его копия, причём плохая и стоящая одной ногой в могиле. Даже с того места, где стояла девушка, было видно, что Саламандру бьёт дрожь. Такой силы, что юноша вынужден обхватить себя руками, что помогало не очень, если учесть, что руки тоже мелко подрагивали. И ещё… С ним что — то творилось, и Амару, будучи омегой и омегой намного старше черноволосого упрямца, постепенно разобралась, чт̀о к чему.

— Наруто! — Амару, в отличие от Какаши, в экстремальных ситуациях называла того по имени.

— Амару — чан, Вас уволить к дьяволу, без выходного пособия?! — мгновенно отвлёкся Хатаке.

Амару открыла рот, чтобы дать достойный ответ, но внезапно передумала. Саске только покачнулся, как подскочившая к нему девушка обняла его за талию, помогая удержаться на ногах.

-Чт̀о с ним?!

Наруто, пока Хатаке грозно призывал его одуматься, выпустил руки омеги и даже отошёл на пару метров, и сейчас жалел об этом. Чтобы исправить оплошность, подошёл поближе. Бодрясь, Саске улыбнулся альфе, даже прошептал, чтобы Амару отпустила его из своих крепких объятий. Улыбка вышла жалкая. Если принять во внимание, что…

— У него температура и пульс почти не чувствуется. Я уведу Саске в его комнату… не возражаете?

— Запри его! — ожил Какаши и, повысив голос, обратился к молодому господину поместья Намикадзе:

— Ты должен понимать, это, прежде всего забота о твоей безопасности.

Наруто на секунду отвлёкся, когда повернулся, Амару уже скрылась, бережно поддерживая едва стоящего на ногах Саске.

Посмотрев на градусник, Амару чертыхнулась сквозь зубы и погрозила кулаком куда — то в сторону:

— Безмозглый одноглазый…

Проглотив окончание, нагнулась к свернувшемуся клубочком Саске. Тот почти не реагировал, только дышал тяжело и зрачки не реагировали на свет. Амару осторожно убрала чёлку, прилипшую к покрытому потом лбу. Не оборачиваясь, прошипела:

— Думаю, ответ очевиден.

Бесшумно встав на пороге, Наруто прошёл вперёд. Молча, опустился на колени, взял руку омеги в свои две и прижал к губам. Не шелохнувшись даже тогда, когда Амару, меняя компресс, то ли случайно, то ли нарочно, вылила на него полтазика. И только когда, завершив манипуляции, девушка вдруг опустилась на колени почти вплотную, альфа негромко спросил:

— Ты знаешь, что с Саламандрой?

— Редкий случай, — нехотя отозвалась Амару и показала на лежащий, на низком табурете градусник:

— Почти 42.****

Не поворачиваясь, Наруто задал ещё один вопрос, и рычащие нотки сказали о многом:

— Я ошибаюсь, или ты чего — то не договариваешь?!

-Чёрт бы побрал вас, альф… — прошептала омега, смотря на другую омегу, лежащую в прострации, с сочувствием и тревогой, — но вы, хозяин, превзошли всех. Потому что это В̀ы.

— Ты ничего не знаешь, — рычание отнюдь не ушло, оно усилилось. Чтобы как — то сдержаться, Наруто вцепился в края постели, повторил упрямо, — не знаешь! А я знаю, что по линии матери ты из Клана Целителей.

— Ну да, — тон Амару стал насмешлив, — ведь я омега? Должна детишек нянчить. Ах да! Должна знать и уметь врачевать.