Остановившись, альфа поднял голову вверх, рассматривая, как неспешно сыплется сверху снег. И чуть жмурясь, когда то одна, то другая снежинка попадала в глаза.

— Поистине волшебное место, — прошептал Наруто и невольно вздрогнул, услышав:

— Разве?

Саске стоял чуть в стороне. И выглядел так же, как и в их первую встречу. То же длинное чёрное пальто. Те же лайковые перчатки. И белоснежный шарф, небрежно обвивающий тонкую шею омеги. Или …?

— Мой ирбис, — прошептал Наруто, боясь моргнуть, боясь, что Саске ему мерещится, как тогда, когда он видел перед собой одновременно человека и зверя … и, если он моргнёт, омега исчезнет, как зыбкое, призрачное видение, растает, словно лёд в лучах солнца.

— Разве? — повторил Саске, шагнув вперёд и оказываясь близко-близко, так, что в отражении чёрно-синих зрачков Наруто увидел себя, — Тебе так важно знать?

— Кто ты … — повторил Наруто и покачал головой, — Когда-то для меня это было важно, не отрицаю. А теперь … Мне важно знать только одно. Что ты не оставишь меня никогда.

И задохнулся, когда губы Саске коснулись его губ.

В какую страну они провалились? На какое время? Ни один из них не смог бы с точностью ответить. Ни Наруто, подхвативший Саске на руки, ни Саске, чуть позже, с улыбкой наблюдавший, как подрагивают в нетерпении руки альфы, когда тот, чертыхаясь, пытается попасть ключом в дверной замок.

— Так хочешь меня, альфа?

Тёплый язычок омеги коснулся шеи, клыки слегка прикусили мочку уха. Замерев, Наруто с трудом перевёл дыхание, ощущая, как самый проблемный и от этого не менее важный орган наливается кровью. Зарычав, едва не вышибив дверь, ввалился в просторный холл, умудрившись втянуть за собой провокатора. Глаза Учихи озорно блеснули:

— Не боишься?

Легко, как пушинку, Наруто перекинул Саске через плечо:

— По-моему, ты знаешь ответ!

И только когда он опустил Саске на пушистый ковёр перед камином, когда тот, перестав подсмеиваться над ним, раздвинул ноги, признавая его своим альфой, Наруто понял, чего он боялся … Что Саске никого не подпустит к себе … и даже …

— Возьми меня, альфа!

… Его. Он встал на колени, встав так, что Саске оказался между них, и, наклонившись, принялся ласкать тело омеги, осторожно, медленно, постепенно. И с восторгом наблюдая, как раскрывается тот, как реагирует, вздыхая и вскрикивая, как тянется к нему, особенно когда … Гортанный полурык-полувскрик омеги послужил сладчайшей музыкой, когда Наруто дотронулся до заветного местечка. Как же Наруто любил его! И тогда, когда вошёл в желанное тело, наслаждаясь дрожью, вдыхая чувственный, сладкий аромат покрытой омеги. И тогда, когда, после нескольких часов дикого, неистового секс-марафона, омега с довольным стоном раскинул вдруг в разные стороны руки и ноги, а он залюбовался, как блестят покрытые любовными соками стройные бёдра. И как он снова захотел его … А Саске только зажмурился, когда он перевернул его тело, чтобы снова и снова делать того своим …

— Навсегда, да?

Как ни старался, изгнать из голоса собственнические нотки не получилось. Сонный Саске завозился, пытаясь найти удобное положение, но, привередливо поворочавшись, выбрал лечь на бок, лицом к Наруто, опираясь о руку. Отблески пламени причудливо отражались в чудесных глазах омеги, золотили белоснежную кожу. Чуть нагнув голову, Саске тихонько зевнул. И даже не пошевелился, когда большой палец лежащего напротив альфы принялся игриво чертить на обнажённой коже одному ему понятные узоры. А Наруто, тем временем, всерьёз взялся за дело. Даже привстал и подобрался поближе, перебирая то слипшиеся от пота завитки чёрных волос, то обводя ушко омеги, правое … левое … То коварно опускаясь к целомудренно прикрытому полусогнутой ногой паху и довольно хихикая, когда с помощью щекотки удалось заставить омегу эту самую ногу опустить вниз, и тогда …

— Саске! — восторженно взревел альфа, — Саске!

— Блять, Наруто! — зашипел омега, вздрагивая и мгновенно садясь, — Какого ты заорал?! Я же уже засыпа …

— Саске.

Наруто произнёс его имя столь серьёзно, что Саске тотчас перестал злиться. Спрятав клыки, внимательно посмотрел в глаза своего альфы, легко считав немой вопрос и догадавшись о причине столь бурной реакции:

— Я уходил в горы. Ты помнишь?

Ты помнишь? Разве он мог это забыть?

… Сердце — до этого бившееся как бешеное, вдруг успокоилось. И на него опустилось умиротворение, как бывает, когда после трудного дня ты садишься отдохнуть и понимаешь, что сделал, всё, что мог. Сделал всё правильно, и ты теперь в ладу с самим собой и со всей вселенной. Тёплое дыхание мимолётно коснулось затылка, задержалось около шеи, проникло в душу, разгоняя тьму. А потом тепло ушло, но ощущение равновесия и спокойствия осталось …

Нет. Он не забыл это ощущение. И то, как они сидели со старым китайцем, и у них было только ожидание. Только надежда. А больше ничего. Он помнил. Поэтому просто дотронулся до кожи омеги, которая была по-прежнему безупречна. Не осквернена меткой Хьюга. И повторил:

— Помню.

Улыбнувшись, Саске сел, выпрямив спину, скрестив ноги, подражая альфе, протянул с особенной игривой интонацией, как мог только он:

— Надо отпраздновать, ты так не считаешь?

Наруто на четвереньках приблизился практически вплотную, подул на впалый живот, тотчас покрывшийся мурашками, посмотрел снизу вверх, уточнил нарочито строго:

— А ты разве пьёшь?

— Моя омежья ипостась, как ни странно, да, — мурлыкнул Саске.

Кивнув, Наруто легко вскочил на ноги.

Белоснежный «Toshiba» встретил своего хозяина тихим, ровным гудением. Впрочем, у Наруто было такое настроение, что он воспринимал всё, происходящее с ним здесь и сейчас, не то что волшебством (волшебством был его Саске), а непрекращающимся знаком судьбы, что отныне всё будет реально на «отлично». Завис на секунду, выбирая закуску, и, прихватив по дороге парочку хрустальных бокалов, поспешил назад.

Саске сидел в той же позе, разве что повернулся в сторону окна. Тихо приблизившись, Наруто, придерживая поднос, сел рядом, положив голову на плечо омеги, потёрся носом о шею. Совсем как тот двумя часами ранее, разве что прикусить ушко омеги не решился.

— Прекрати, — сказал вдруг Саске, не поворачиваясь, и Наруто мгновенно напрягся.

— Я сделал что-то не так?

Вздохнув, Саске всё же повернулся, и странный отблеск глаз досказал остальное. Рассмеявшись, Наруто заключил того в объятия, не обращая внимания на сердитое шипение:

— Саске. Торжественно клянусь, что принимаю тебя всего. От макушки и до … хвоста.

Саске протестующе открыл, было, рот, но, поколебавшись секунду, расхохотался. Воспользовавшись этим, Наруто тотчас наполнил бокалы искрящимся напитком, протянул бокал:

— Твоей омежьей ипостаси!

Саске сделал пару глоточков, и облизнулся. А Наруто снова посетило дежа вю. Собственно, с таким, как Саске, всё было необычно. С самого начала. Он любовался своим омегой, а сам вспоминал, как они любили друг друга только что … или в другом измерении? Как он мечтал о нём, и как однажды он видел, словно наяву … Вот также, в свете от пламени огня камина, в отблеске свечей …

— Ты, я … и наши дети, — невольно прошептал. Саске обернулся:

— Что?

Ответить Наруто не успел. Это чёртово изобретение продвинутого человечества. Мобильный телефон.

— Твоя омежья ипостась?

Остаток вопроса «кому ты понадобился?», повис на кончике языка. Сковал льдом конечности, когда Саске ответил:

— Это Хьюга Неджи.

В голове пронеслась буря. Что там. Ураган. Остатки шампанского намочили ворс ковра, в осколках разбитой бутылки блестели огоньки остывающего камина, постепенно превращаясь в пепел. Наруто сжал кулаки. Сузил глаза, ставшие практически чёрными от гнева, охватившего их обладателя.