Едва Саске вытащил небольшой кофр, как услышал:

— Куда-то собрался?

Уже поворачиваясь в сторону голоса, Саске знал, кто это. Зло усмехаясь, в дверном проёме стоял Хьюга.

* Тибетская мудрость.

** Старик, дед.

*** Бабушка.

========== Глава 16. ==========

Хьюга Неджи стоял, и, ритмично ударяя о ладонь хлыстом, пристально смотрел на Саске. На слегка растрёпанной причёске таял снег, полы длинного пальто распахнуты, позволяя увидеть безупречно отглаженный офисный костюм. Значит, в офисе он всё же был. Только, забери его яма*, какого-то чёрта вернулся. Саске медленно выпрямился.

— Ты говорил, что работаешь над каким-то проектом.

— Птичка напела, что нет ничего важнее вернуться домой, чтобы побыть со своим омегой, — усмехнулся Неджи, рассматривая Саске так, будто впервые увидел.

— Это что? — не отводя взгляда, затылком кивнул в сторону кофра, который Саске успел задвинуть обратно, но не до конца.

— Я хотел разобрать вещи, — спокойно пояснил Саске.

— Здесь нет твоих вещей! — вспыхнул Неджи, — Всё куплено на мои деньги. В том числе и ты сам.

Глаза Саске мгновенно потемнели, приобретая чернильно-синий оттенок. Он чуть пригнулся, не сдержав короткого рычания.

Хлыст Хьюга рассек воздух. Дореи оглушительно зазвенели. Саске на секунду отвлёкся, зажимая уши, и тотчас на него сверху упала прочная серебряная сетка.

— Как видишь, любовь моя, я, наконец, научился любить тебя, — сказал Неджи, делая пару шагов вперёд.

Саске рванулся и тотчас остановился. Не потому, что сразу отказался от идеи попробовать освободиться. Хьюга прошёл вперёд, позволяя увидеть, что происходит у него за спиной.

— Тебе нужен я, — голос Саске вибрировал всё сильнее, больше напоминая мурчание, но звон оловянных колокольчиков сдерживал ярость, — мои люди … Отпусти их.

— Саске.

Хьюга осторожно приблизился к пленнику, сел на корточки так, чтобы смотреть в хищные глаза, в которых плескалась ненависть впополам с отчаянием.

— Я не только влюблённый альфа. Я бизнесмен. А ты уже второй раз подводишь меня. Ты всё толкуешь про своих людей. Но, Саске. Если я спущу твой бунт на тормозах, я … как это объяснить тебе? Я «потеряю лицо» перед своими людьми. Я тоже отвечаю за них. Как и ты.

Саске задрожал, но изо всех сил постарался взять свои чувства под контроль, чтобы не показать врагу свою слабость. Что он сдался. Проиграл. Ни на секунду не отвёл взгляда, как бы трудно это ни было. Несмотря на озноб. На вставшие дыбом волосы на сотрясаемых дрожью руках. На страшное, дикое желание опустить вниз горящий взор. Только сглотнул, чтобы как-то успокоиться и облизнул клыки. Сзади слышался шум, впрочем, быстро затихший. И тишина, Такая, что заломило в висках.

— Я подожду, пока ты меня убьёшь, — глухо произнёс Саске и в отчаянии вцепился в сетку, с трудом принимая полусидячее положение, — но отпусти их.

Неджи встал на ноги. Посмотрел в сторону двора, где его подручные быстро грузили какие-то свёртки в открытый кузов грузового внедорожника.

— Поздно, Саске, — сказал равнодушно.

***

Высокий мужчина в белоснежном халате задумчиво смотрел куда-то вдаль. Длинные чёрные волосы, прикрытые сверху такой же белоснежной, накрахмаленной так, что казалась сделанной из железа, шапочкой, отливали синевой. Так гармонирующей с виднеющимся отворотом фиолетовой рубашки. И абсолютно — с холодом, идущим от ярко-жёлтых глаз. Не поворачивая головы, мужчина велел:

— Ты ввела ему сыворотку? После перевязки?

— Да, Орочимару–сама. И сделала соответствующую запись.

Лицо, застывшее, словно маска. Глаза, больше похожие на неприятный, внимательный взгляд змеи, нежели яркую зелень лета. Некогда длинные, блестящие волосы, насыщенного розового цвета, чтобы походить на пламенеющие цветы вишни, теперь больше похожие на плохо разведённую марганцовку. Вряд ли Наруто, если бы оказался в эту минуту посреди коридора, от стен которого так и веяло холодом, не менее сильным, чем шел от бледного мужчины, которого почтительно назвали «Орочимару-сама», узнал бы свою бывшую.

Отступив в сторону, Сакура пропустила вперед двух парней, при этом плотно прикрыв за ними дверь. Один дрожал, неловко прижимая к себе недавно перевязанную руку, другой тотчас упал на пол, униженно упираясь лбом, и принялся сбивчиво говорить. Торопливо, глотая окончания фраз, будто боясь, что ему не дадут договорить, а от того, сумеет ли он вымолить прощение, зависят никчемные жизни его и того, кто покачивался рядом, цепляясь за стену, чтобы не упасть:

— Спасибо, что спасли жизнь моему брату! Вы не пожалеете, мы еще можем быть полезны, мы постараемся, вот увидите! Спасибо, что не приказали.

Холеная рука с перстнем прервала его на полуслове. Словно завороженный, парень замолчал и, осмелившись поднять голову, еле-еле дыша, стал ждать приказа. Тонкие губы разошлись в неприятной усмешке, язык облизал небольшие, острые клыки, ненавязчиво продемонстрировавшие, кто здесь главный. Желтые глаза зажглись нехорошим огоньком, заставившим Сакуру подавить усмешку, прекрасно считав, что далее последует. Чуть наклонившись вперед, Орочимару мягко велел:

— Возвращайтесь в вольер с братом. Когда понадобитесь, я Вас позову.

Оба парня, тот, что брел, как сомнамбула и тот, что не переставал кланяться и благодарить «нежные ручки помощницы Великого» и «доброту его же», скрылись за поворотом. Усмешка в зеленых, подернутых опасной дымкой, глазах, стала еще более неприятной, когда Орочимару бросил небрежно:

— В расход. Обоих. Одного серьезно зацепило, второй слишком привязан к брату, это, кстати, моя дорогая, твоя вина, я говорил, что близнецы ненадежны.

Сакура не повела и бровью. Она знала, что Учитель не любит промахи, даже малейшие. Но всегда просчитывала свои действия на несколько шагов вперед, иначе не продержалась бы на Базе так долго. Здесь было мало иметь красный диплом и умение быть полезной. Здесь было важно кое-что другое … То, что она уже однажды применила. Давно … Что-то пометив в блокноте, спокойно сказала в свою защиту:

— Я закончила исследования. Если вычленить фантазию, местные сказки, получается, Вы правы насчет ассимиляции. И, кстати, везение Объекта подошло к концу.

— Мм?

Орочимару-сама заинтересованно приостановился, даже перестал хмуриться. И Сакура, не без торжества, выложила тот самый козырной туз:

— Защитник очень ослаблен. Не знаю точно причины, но он стал очень уязвим. Я помню Вашу любимую поговорку … Про удачное стечение обстоятельств.

Глаза Орочимару заблестели:

— Море потому велико, что и мелкими речками не брезгует. О чём ты не договорила, мисс Харуно?

— О том, что Ваша гениальность, сенсей, принесла свои плоды. И да, я возьму на себя смелость назвать вещи своими именами. Оставшиеся в живых охотники Лесного отряда, который был разгромлен в Ущелье … всё это время поддерживали между собой и своим бывшим командиром связь. И сейчас Лесной отряд снова действует. Наши «друзья» объявили Охоту.

— Мне какое дело? — тягучим голосом отмахнулся Орочимару, начиная идти вперёд.

Сакура, наступив на горло задетому самолюбию, засеменила следом:

— Орочимару-сама!

Задыхаясь, принялась сбивчиво говорить омега, так как сенсей шёл довольно быстро, уже погрузился в свои размышления о великом и забыл, как всегда, о ней, решив, что она уже всё сказала. Но нет! Она не позволит украсть свой Звёздный час!

— Эти неудачники … Которых я подлечила в лаборатории … Подтвердили Ваши гениальные догадки. Сын Шторма, то есть Намикадзе Минато, Особенный.