Наруто удалось сделать невозможное: отшвырнуть мерзкую тварь, так, чтобы она не дотянулась до Хинаты, прикрывающей собой впавшего в беспамятство Ируку. При каждом рывке она вздрагивала, но не двигалась с места. Только лицо было белое, как мел. Снова послышался вой. И Наруто понял, почему он казался ему таким странным. Клыки щёлкнули едва ли не в паре сантиметров, возвращая к пугающей реальности. Напоминая, что отвлекаться нельзя. Он ловко скользнул в сторону, вынуждая следовать за собой. Губы Хинаты, не менее бескровные, дёрнулись, с трудом омега прошептала, но он сумел услышать:

— Сколько мы сможем продержаться?

— Сколько т̀ы можешь продержаться!

Уловил Наруто. В лающем смехе второй твари, что набросилась на девушку со спины.

-Хината, пригнись!

С чавкающим звуком сухожилие отделилось от предплечья, а вслед за ним и вся конечность, выламываясь из сустава прочь, разбрызгивая тёмную, вязкую жидкость. Несколько капель попало на лицо Хинаты, когда та наклонялась вперёд, крепче обнимая тело Ируки. Прежде чем до Наруто дошло, что он окружён.

— Что, — издевательски прохрипела тьма, — ты убил своего любимого?

— Убил?

— Убил?

Быстрый, гортанный возглас, сопровождаемый стоном, отражался от стен, несся, казалось, со всех сторон сразу. А вздох и всхлип, перешедший в отрывистый, раскатистый смех, и вовсе заставлял думать, что у всей этой шайки поехала крыша, причём давно и основательно. И что легче от этого знания не стало абсолютно. Потому что жизни омег и одного альфы зависели оттого, сможет ли альфа справиться с её порождением.

«… Если волки начинают преследование, от них трудно уйти».

Когда он услышал это, внутри не дрогнуло ничего. Абсолютно. Несмотря на то, что на тот момент случилось достаточно много странного в его жизни, никакого д̀олжного впечатления на него слова бывалого, прожжённого охотника не произвели. Разве что … Разве что легкое раздражение оттого, что их произнёс посланец отца. Отца, который очень не хотел, чтобы Наруто возвращался сюда, в Долину. Наруто напрягся и ногой отшвырнул нечто бесформенное, что упало куда-то в угол, издавая то ли причитания, то ли бормотание, смахивающее на захлебнувшийся рык. Несмотря на то, что твари лезли к нему, то одна, то другая норовила зацепить омег. Видимо, чтобы посредством беззащитных омег досадить альфе. Сверкнуло серебро. Тьма поспешно отступила, зализывая раны, огрызаясь. Готовясь к ещё одному, последнему, броску. Чтобы теперь уже наверняка. Чтобы теперь уже достать … Ведь зачастую главное в подобных схватках вымотать противника, дождаться, когда он устанет и станет делать ошибки. Одну за другой, а потом, когда бдительность притупится и он ослабеет, можно будет нанести последний удар. Самый последний. Поэтому … Поэтому, когда прогремел выстрел, разбивая кривляющийся оскал тьмы в клочья, Наруто привалился к стене. На секунду прикрывая глаза и выдыхая сквозь стиснутые зубы воздух, рвано дыша. Не произнося ни слова. Опуская окровавленный нож лезвием вниз. Просто никогда ещё молодой альфа не испытывал такого облегчения, как в ту минуту, когда прогремел этот выстрел. Спасение в последнюю секунду. Вот что это было.

— Привет, детки!

Морино Ибики, собственной персоной, стоял в дверях, держа дымящийся «Грейд» ** стволом вверх, на плече, растягивая губы в подобии ухмылки. Даже учитывая, что они общались не так уж и много времени, Наруто успел понять, что Морино — сана, также, как и Хатаке Какаши, весельчаком можно назвать только с глубокого похмелья. Потому, что оба альфы редко когда улыбались. Только взгляд Какаши едва уловимо теплел, когда он смотрел на своего омегу. Ирука … Не двигаясь, Наруто, как в замедленной съемке, наблюдал за Какаши, мимо которого беты с надписями на форменных куртках «Только для омег» торопливо проносят к выходу носилки с Ирукой. На ходу прилаживая маску с искусственной вентиляцией лёгких и прослушивая биение сердца. Вернее, двух сердец.

— А ты храбро сражался, — одобрительно кивнул Наруто Морино.

— Так я сын Шторма, — Наруто хотел убрать нож обратно в карман но, заметив, с каким пристальным вниманием уставился на блеснувший обсидиан Морино, передумал, — и, несмотря на жизнь в Городе, драться я не разучился.

— Это у тебя в крови, — хриплый голос вернувшегося назад Какаши немного разрядил напряжённость, незримо вставшую между старым альфой и молодым, возбуждённым только что закончившейся схваткой, — и, Наруто.

Хатаке медленно опустил вниз повязку, открывая уродливый шрам:

— Минато — сама меньше всего на свете хотел для тебя того, чего не смог избежать.

— Чего же? — Наруто крутанул нож, наблюдая, как засверкало серебро оправы и более внимательно, из-под чёлки, за реакцией альф, — Я так подозреваю, речь идёт о моём … эпичном возвращении в Долину.

Хатаке и Ибики обменялись странными взглядами. Морино отрицательно качнул головой, но Хатаке, видимо, уже принял решение:

— Может, я и неправ и эгоист. Но я рад этому. Правда. Благодаря тебе у Ируки и моего малыша есть шанс.

Наруто вздрогнул. Плечи опустились вниз. Ужасная мысль о том, что ничего этого могло и не быть, если бы … если бы он не пришёл сюда, раскалённым гвоздём засела в мозгу и снова потревожила его, заставив ощутить укол вины. И только слова Хатаке немного приободрили его, не дали окончательно потонуть в пучине самоедства. А воспоминание, при каких, собственно, обстоятельствах он пришёл сюда, за помощью, застало его врасплох. Радость спасения, приправленная горечью, вот что это было.

Какаши, внимательно наблюдавший за сыном легендарного Четвёртого, кашлянул в кулак, привлекая к себе внимание:

— Думаю, встреча с кое-кем будет более чем кстати.

— Наруто!

Киба и Канкуро стояли в дверях. Сзади выглядывала Ино. Как тотчас пояснили парни, белокурую омегу прихватили для «моральной поддержки». Хината, до этого сидевшая чуть в стороне, бледная и безучастная, вскочила на ноги и спустя минуту уже ревела в объятиях опешившего Инудзуки. Её буквально трясло, судя по тому, как помрачнел Киба, слушавший сбивчивую речь девушки, увиденное этой ночью оставило слишком глубокий след в её душе. Одной рукой Киба неуверенно, но нежно поглаживал вздрагивающие плечи, другой осторожно показал себе за спину. Как раз, чтобы Наруто увидел, как Морино и Какаши выходят на улицу.

— Мы волновались за тебя, чувак, — Киба, оторвавшись на минутку от перешёптываний с Хинатой, переступил с ноги на ногу, — тебя где носило?!

Хината, внезапно перестав плакать, обернулась. Залитое слезами лицо было бледное и расстроенное и сердце Наруто в который раз кольнуло чувством вины, как бы его ни уверяли, что он ничего изменить не смог бы. Как и сделать больше того, что сделал. Он всё равно переживал. Но следующие слова, произнесённый тихим, запинающимся голосом младшей дочери Клана Хьюга, повергли его в ступор. Делая паузу, чтобы не было так заметно, что голос слегка дрожит, омега произнесла:

— Я считала, что тебе, Наруто, грозит только одно. Киба мне говорил. Только если мой брат … Мой нии — сан … сообщит Харуно Сакуре, что ты вернулся в Долину. Помнишь, я накричала на тебя, заставила выключить телевизор?

Недоумевая, Наруто провёл по лицу, будто снимая паутину. Да, если он собрался коллекционировать «странности», вернувшись в «Землю обетованную», то неожиданный срыв обычно спокойной, дружелюбной девушки его, признаться, здорово удивил! А, оказывается … Насторожившись, Наруто внимательно оглядел непривычно тихих Кибу и Канкуро. Киба, хотя бы, произнёс несколько стандартных слов, но Канкуро молчал. Да и Инудзука вдруг онемел, и отводил взгляд, смотрел куда угодно, только не ему в глаза. Да что …

— Какого чёрта?! — озвучил Наруто обстановку. В конце концов, имел право. После того, как бился, сам не зная, с кем и почему. Он реально не понимал. Осекшись, посмотрел на Инудзуку: