Ну и сказанул…

— А я, конечно, вся из себя такая замечательная собеседница, — отвечаю. Не хочу с ним общаться с глазу на глаз. Я весь рейс держала дистанцию и не желаю сокращать её под самый конец. Под такой конец.

— Угу, — ворчит повстанец, — весь полёт подчёркнуто строишь из себя сурового капитана. Боишься перед подчинёнными проколоться?

— Не понимаю?..

Он пристально глядит на меня в ответ и тихо говорит:

— А ведь действительно, похоже, не понимаешь.

Опять какое-то время сидим молча. Мне почему-то резко начинает хотеться, чтоб Найро свалил, откуда пришёл, причём желательно в прошлом, причём желательно в клубе, ни разу не показавшись на глаза и ограничившись анонимкой, про которую я врала Доктору. Словом, тот самый случай, когда лучше не знать собеседника в лицо.

А он, помолчав, решает продолжить. И делает это так, что у меня даже ладони взмокают:

— Знаешь, чем больше я на тебя смотрю, тем больше вопросов и странных мыслей. Порой мне кажется, что всё, что я вижу — это просто ширма, оболочка, внутри которой сидит вот такое маленькое существо, — Найро показывает руками что-то вроде крупного яблока, — сжавшееся, как пружина. Внешняя оболочка — как броня, холодная, непроницаемая, непробиваемая. И что там под ней, непонятно. Но только две эмоции могут дать такую силу, чтобы их было видно сквозь любую защиту. Это только любовь или ненависть. И… мне почему-то не хочется точно знать, любовь это или ненависть, потому что такой заряд, что там у тебя внутри скопился, — он смертелен в обоих вариантах.

— К чему ты это всё говоришь? — спрашиваю, нарочно делая вид, что приборы меня интересуют куда больше, чем его речь, которая отчасти непонятна, но ещё больше слишком хорошо понятна. Неужели то, что я так и не сроднилась до конца с новой физической оболочкой, очевидно даже недоучке-миротворцу?! Какой ужас. А в сочетании с высказанным перед отлётом предположением о том, что мы подходим на роль далеков, это ещё ужаснее. Вдруг Найро действительно догадался? Я вообще не очень понимаю его эмоции в свой адрес. После истории с Тагеном я тряхнула Дельту и выяснила, по каким параметрам они с Гаммой вычислили привязанность посланника — так вот, некоторые схожие моменты отслеживаются и в этом тале. Но с другой стороны, он настолько корректен и скрытен в проявлении чувств, что я так наверняка и не уверена. Может быть, это то, что низшие называют «дружеской симпатией»? Неприятно, но куда страшнее другое. В последнее время мне кажется, что она у нас встречная. Во мне словно схватились два существа — одному было бы любопытно плотно пообщаться с Найро вне боевых задач, попытаться его понять, а заодно и в своих мыслях порядок навести. Это оно постоянно вопит «мразь» и «гад», обижается на мелкие подколки и последние дни хочет то ужин талу принести, то забытую куртку, то просто за руку взять. А второе существо хлобыщет первого Общей Идеологией по мозгам и требует порвать говорящее скарианское животное на лоскутки, чтобы с пути истинного не сбивало. А также постоянно кричит «я — далек!»

Найро, видимо, чётко просёк мою внутреннюю борьбу:

— Разобралась бы ты со своим внутренним разладом. От ненависти до любви, знаешь, всего один шаг. И от любви до ненависти тоже, — вот как ему удаётся так метко просекать мои режимы? Ну не могу же я действительно быть настолько прозрачной, словно у меня лоб из плекса, и за ним все мысли видно?

— Дуализм, — презрительно кривлюсь в ответ, проверяя плотность искажения пространства вокруг «Протона». Пока это лучший способ избежать контакта взглядов, который я могу придумать. — Утешение для тех, кто не способен увидеть главное.

— И что же за главное такое? — тал не отрывает от меня глаз, я всем боком этот перфоратор чувствую. Надо быстро отвечать любую ересь, лишь бы не отрывать взгляд от приборов.

— Надсистемный связующий элемент. В любой структуре всегда есть на один элемент больше, чем мы видим, и именно он является основой, на которой всё держится. Говорим о дуализме — имеем в виду как минимум точку равновесия между двумя частями целого. Говорим о трёх измерениях — всегда есть четвёртый элемент в лице точки пересечения осей координат. И даже точка — должна быть среда, в которой она поставлена. Исходя из этого, философская пара «любовь-ненависть» должна иметь что-то третье, чтобы быть реально применимой на деле.

Глава Сопротивления впадает в непроходимое зависание. То есть настолько, что вылетает из своего слишком прозорливого режима и всерьёз загружается новооткрытой истиной.

— Что, в вашей школе миротворцев таким простым вещам не учили? — ну как тут удержаться? Тем более что подколки и пикировки немного отрезвляют.

— Знаешь, а ведь не учили, — Найро внезапно выдаёт смущённую улыбку. — Ты меня не на шутку озадачила, Зеро.

— В вариантах ответа «так точно» и «никак нет» всегда есть место для «не могу знать», — заканчиваю я чисто армейской шуточкой. — Уж ты-то мог бы до этого догадаться.

Он хмыкает.

— Ну, и какой же твой третий элемент? — спрашивает.

— Любая эмоция — это всего лишь эмоция. Тот, кто не умеет её контролировать — просто идиот, — отвечаю. — Разумность, логика, расчёт, самодисциплина — вырази всё это одним словом, и ты получишь третий элемент моего народа.

— Ну, так каждый может отмазаться.

— Не каждый, — говорю. — Ты привлёк моё внимание, потому что, в отличие от других встреченных талов, сам владеешь тем же элементом. Поступаешь так, как надо для достижения поставленной цели, даже если требуются действия, вызывающие у тебя негативные эмоции. Поэтому я и стала с тобой работать. Если сумею дотащить до своего уровня, может быть, смогу и эмоции отпустить. Вот тогда и узнаешь, что там под бронёй.

— О, то есть у меня просто не тот уровень? — саркастически отзывается Найро.

— А ты сам-то как думаешь? — не менее иронично отвечаю я, всё-таки бросая косой взгляд на тала. Объективно рассуждая, куда ему до далеков, несмотря на всю соображаловку. Но всё же, будь бы он далеком, мы бы здорово сработались, как ни с кем в Совете.

Найро спекается почти сразу и бормочет под нос:

— Пять лунных демонов тебе в спину.

— Ты же сам просился в ученики к Адери, — не удерживаюсь я от подколки.

Да, это был тот ещё номер, когда наш революционер сутки приглядывался к моим ребятам, а потом вдруг подошёл к Альфе и сказал: «Слушай, стратег-политик, дай парочку уроков?» Старпом на него, естественно, только выразительно посмотрел, причём если судить по взгляду, он послал тала по очень далёким координатам. Так что наша прирученная зверушка от него отстала сразу. Но я запомнила — сложно забыть эпизод столь явного проявления наблюдательности и прозорливости Найро, ему ведь никто не говорил, какая у Альфы специализация.

— Уела, — признаёт поражение экс-генерал. — Учти, если мне удастся заслужить твоё уважение, ты от меня словами не отделаешься.

— Сперва заслужи, — отвечаю как можно более флегматично. Любопытно, что он имеет в виду под «словами не отделаешься», но спрашивать не тянет. Вдруг и этот руками полезет, и я нечаянно привезу Императору обугленный труп. Не хочется получать по мозгам из-за низшего существа.

— Волнуешься перед посадкой? — спрашиваю через некоторое время, чтобы не молчать и не закапываться в себя ещё глубже.

— А то нет, — хмыкает он.

— Напрасно. Со взлётом не сравнить — вряд ли нас кто-нибудь встретит даже на вратах, а про космодром просто забудь, там ни души, одна автоматика. Расчётно до приёмного зала мы вообще никого не увидим — это будет разгар рабочего дня.

У нас на самом деле круглосуточный разгар рабочего дня, но я решила придуриваться до последнего. Уж очень хочется увидеть реакцию Найро на «бронепомойки с моторчиком». Чисто месть за оскорбление, да. Ну и обычное моё любопытство вклинивается — интересно ведь, как он себя поведёт в такой ситуации, сумеет ли сохранить достоинство или сорвётся. Мне ужасно хочется, чтобы тал не выдержал, затрясся и пополз на коленочках, потому что тогда я наконец отделаюсь от совершенно ненужной и в корне неправильной к нему симпатии.