Ничто на свете не может заменить нам нас самих. Потеряв себя, мир вокруг не починишь. И как хорошо, когда есть те, кто поможет тебе вспомнить собственную сущность. Твой народ, твоя культура, твой менталитет, твоя история. И неважно, что они отштампованы из поликарбида.

Стройплощадка расчищена. Фундамент — вот он. Здание вырастет. Раны исцелятся. Шарады разгадаются. Но главное не в этом.

Как бы далеко меня ни уносило ветрами пространства и времени, есть место, где меня ждут, и есть те, кто меня принимает такую, какая я есть.

Касаюсь рукой замка и посылаю сигнал на открытие дверей.

Переступаю порог отдела.

Я дома.

====== Эпилог после финальной заставки. ======

P.S. В глубинах пространства и времени.

Через пятьдесят миллионов лет шаровое скопление М4, так же известное на космоарго, как Галактика Антарес, вольётся в спираль Млечного Пути. За ним последуют карликовые галактики — сначала близкие, потом и дальние, и этой судьбы не избежит никто из них, даже печально известная Седьмая. А через пару миллиардов лет два гигантских колеса Местной группы встретятся, и сила гравитации разорвёт их спиральное движение. Млечный Путь, Туманность Андромеды… Ещё за миллиард или два лет они сольются в одну огромную звёздную семью, поглотив последних карликовых соседок и породив гигантскую эллиптическую галактику с мощным квазаром в центре — отныне единый дом для всех цивилизаций. Стёртые границы, изменившиеся навигационные условия, совсем другая жизнь.

В то же время в ближайшем к сверхскоплению Девы войде медленно разгорится новая галактическая спираль. Женщины на периферии Великого Звёздного Острова будут рассказывать своим детям легенду о запретных звездах, что спрятались среди юных светил космической соседки — огромных, алых, злых, к которым никто не смог долететь, потому что умер раньше, чем сумел приблизиться хотя бы на сотню парсек. Тёмное предание молодой галактики, неведомая, но грозная сила, что таится в её глубинах.

Однажды, ещё через два миллиарда лет, между Великим Звёздным Островом и таинственной юной галактикой вынырнет из гиперпространства космический объект в виде чёрной приплюснутой сферы, пожалуй, даже чересчур крупный — скорее база, чем корабль. Такие же чёрные сфероиды, абсолютно гладкие и матовые, но маленькие, появившись следом, облепят его, как икринки — камень, и так замрут. Несмотря на отсутствие каких бы то ни было заметных глазу устройств локации, любой наблюдатель бы ощутил, что неизвестные объекты нацелились отнюдь не на гигантский звёздный мир, образованный из осколков Местной группы, а на крошечное тусклое пятнышко, одиноко сияющее из войда. И ничего хорошего это нацеливание не предвещает.

…На экранах внешнего обзора — тихое дыхание космоса, нежное сияние звёзд, настолько далёких, что они сливаются в цельную туманную вуаль. Светлый пол, тёмный потолок и каркасные балки, сверкающие, словно полированное серебро. Воздух — холодный, пресный и настолько сухой, что от него может запершить в горле. Звук — еле слышная низкая вибрация двигателей и системы энергообеспечения. Широкое полукольцо пульта управления. Его подсветки недостаточно, чтобы развеять полумрак, но никто не спешит включить светильники, вмонтированные в балки.

На пульте светлыми прямоугольниками выделяются четыре больших монитора, по которым неспешной рекой плывут данные и схемы. Они, несомненно, все очень важны, но взгляд хозяина помещения прочно зафиксирован лишь на одном, где крутятся трёхмерные модели ДНК-кодов. Та, что слева, сразу бросается в глаза своей необычностью и сложной организованностью, словно в пространстве пересеклись и склеились по центральной оси две молекулы. Две спирали выделены одним цветом, одна — другим, последняя — полупрозрачная и с пометкой, в которой не ошибётся ни один специалист по ксенобиологии или по темпоральной физике. Несомненно, это ДНК галлифрейца, несущего на своём коде отпечаток Вихря, настоящего Повелителя Времени.

Другая модель зеркальная, но вместо четырёх спиралей — три, причём третья не просто выделена полупрозрачностью, но практически невидима; её проявляют лишь редкие пробегающие взблески. Вот на этой молекуле, в попытке определить вид, споткнётся любой ксенобиолог. Но сидящему за пультом человеку принадлежность генетического кода, несомненно, известна и вызывает удовлетворённую улыбку.

Он очень стар, этот человек, и очень болен. Он давно бы уже умер, если бы не любовь к жизни, не могучая сила воли, не жестокая обида и не яростное желание свести счёты. Достаточно много причин для того, чтобы ещё немного покоптить небо назло всем оппонентам, не так ли?

Старик наконец отрывается от кода и поднимает взгляд на экраны внешнего обзора, заменяющие стены. Подчиняясь мысленному приказу, один из экранов, направленный в самую тьму неизведанных космических глубин, даёт приближение изображения до тех пор, пока не проявляется маленькое пятнышко, слишком размазанное и тусклое для звезды. Слабая, но всё ещё властная, рука тянется к далёкой галактике, странно взблёскивая металлом, словно на неё натянули что-то, похожее на рыцарскую перчатку.

— Доктор…

По металлу на руке проходит едва заметный голубой всполох.

— Ты много раз вмешивался не в свои дела. Но на этот раз тебе ничего не удастся. Ты проиграл.

Пальцы тянутся к далёкому туманному пятну всё жаднее, на сухих, как пергамент, губах появляется пугающая улыбка.

— Труд долгих лет окончен. Пора домой, несмышлёное, затерявшееся во Времени дитя. Я жду тебя, моё идеальное оружие!