Страх, который постоянно рядом.

Я боюсь… далеков».

А, каково — такое сказать? И что там в голове под двумя хвостиками варится, что подобная пена выплёскивается?! Бета всё сваливает на биологию, но я бы не была такой уверенной. Впрочем, может, это и впрямь Дельтина гормональная перестройка на почве беременности и моя паранойя. Очень хочется на это надеяться. Но отчёт я отправляла, скрипя зубами — а то прямо ложноручки чесались его стереть или хотя бы вырезать особо крамольные кусочки, чтобы прикрыть эту дурёху. Но нельзя. Учёные должны знать о нас всё, иначе не было смысла затевать эксперимент. Долг приоритетнее личных чувств.

Машина наконец тормозит у самого трапа. Молча высаживаемся и идём на борт. Бета, видимо, загрузился полученным воспоминанием, а я не могу выкинуть сервов из головы. Впрочем, на корабле нет времени на мозговые перегрузки, поэтому хлопаю по первому попавшемуся ВПС и сообщаю:

— Капитан и врач на борту. Отчёт о состоянии корабля?

— Все системы в норме, следов Древних не обнаружено, темпоральных искажений ТАРДИС также не обнаружено, — отчитывается Альфа.

ТАРДИС-то тут что сегодня забыла? Но спасибо, что позаботился отследить.

Поднимаемся в рубку, оба. Бете на обратном пути предстоит штурманить, кроме того, что нам придётся поделить обязанности связиста. Дельта никак не может оставить двигатели, тем более во время манёвров. А Найро если куда и можно пристроить, чтоб балду не пинал, так только на радар. С остальными системами ему не справиться просто потому, что сложное управление под посторонних не рассчитано, он может только наблюдать за циферками и сообщать, где что поменялось. Мы уже разработали механизм перевода, специально для него — всё равно пришлось настроить бортовой компьютер так, чтобы он отслеживал перемещения тала и не впускал его в запрещённые отсеки, вот заодно на всех мониторах, мимо которых проходит Найро, надписи выводятся на интергалакто, если не засекречены. Ну, и одну консоль под него Гамма на коленке смастерил, чтобы тот мог со своими связываться — на самом деле, обычный портативный компьютер местного производства, переходник-шифратор и пара кабелей. Но консолька позволяет только использовать корабль как средство выхода в сеть, не более того, и расширенный доступ никто давать Найро не станет. Я не позволю.

Входим в рубку.

— Капитан на мостике, — сообщаю, опираясь на своё кресло. — Экипаж, доложить о готовности ко взлёту.

— Глубокая проверка компьютерных и навигационных систем корабля не выявила сбоев, — отчитывается Альфа. — Курс до промежуточной базы проложен.

— Системы связи, слежения и защиты в норме и к полёту готовы, — сообщает Гамма. — Дублирующие схемы управления переведены на пульты капитана и навигатора.

— Ходовые двигатели в норме. Форсажные двигатели в норме. Гиперпространственное устройство в норме. Ведётся проверка резервных двигателей и бортового ядерного реактора в соответствии с общим предстартовым графиком, — докладывает Дельта по ВПС.

— Где пассажир?

— Носит мне инструменты, — заявляет Дельта. Отругала бы, но даже учёный-физик не поймёт, с чем имеет дело в технических глубинах «Протона». А уж тем более бывший военнослужащий. Это наш корабль, собранный на основе последних разработок Новой Парадигмы и специально для прототипов. Планктону с ним вовек не разобраться, не те мозги. Хищник-то, может, и разобрался бы — но он не сможет управлять. Так что припахали тала, и ладушки. Пусть хоть чем-то займётся.

Кстати, надо с ним прояснить пару вопросов.

— Отпусти его на скарэл. Пусть подойдёт в кают-компанию, надо с ним поговорить.

— Есть, капитан!

Киваю ребятам — мол, продолжайте проверки, потом показываю Альфе на Бету — мол, передавай обязанности, и выхожу.

Коридор, сбойка на другую палубу, снова коридор. Я оказываюсь на месте раньше, чем повстанец, и жду его, сидя в кресле у общего стола. Как ни выдерживай фасон, а сама жажду старта не меньше, чем Бета. И представляю, как досадно тем, кто тут остаётся. Ничего, мы за ними вернёмся, вот только не знаю, будем забирать отсюда или с какой-нибудь другой планеты, битком набитой заводами или научно-исследовательскими институтами.

Задумываюсь настолько глубоко, что едва не пропускаю приближение Найро. Он слишком тихо ходит, его выдаёт только излучение мозга, вызывающее уже рефлекторное отвращение и желание убивать, которое я так же рефлекторно сдерживаю. Научилась, варги-палки. Выработала условный рефлекс, обалдеть.

— Сядь, — говорю.

Он, так и быть, послушно садится и внимательно глядит на меня своим обычным стальным взглядом, хотя на лице вроде как безмятежное выражение.

— Я по твоему поведению вижу, о чём думаешь, — говорю. — Ты считаешь, что будешь ликвидирован, как только в тебе пропадёт необходимость, а пока тебя подманивают пряником политического убежища и возможностью быстро и надёжно связываться со своими людьми. Признавайся, ждал от меня выстрела?

Он неопределённо хмыкает.

— Так вот, — продолжаю, не дождавшись твёрдого ответа. — Его не будет. Предложение об убежище ещё в силе, но если оно тебе не нравится — твоё устройство починено, необходимый минимум вещей и оборудования я тебе выдам, даже форму работника космопорта достану, дальше выкручивайся сам. Через два местных часа тут будет наплыв официальных лиц и журналистов, поэтому хочешь сматываться — сматывайся сейчас. А если летишь с нами, то доверяешься кочевникам и прекращаешь ждать подвохов.

В конце концов, захочет уйти — поступлю по совету Беты, дам по башке и уложу в сон до возвращения в Центр.

Найро ещё какое-то время сверлит меня взглядом. Ну не могу отделаться от ассоциации с дрелью… Нет, пожалуй, сейчас это уже не дрель, а целый перфоратор.

— Я не понимаю вашу мотивацию, — наконец, говорит тал.

— Ты сделал для нас много грязной работы. Сильно больше, чем мы вообще рассчитывали сделать, — говорю. — Твоя организация полезна и может быть использована ещё не единожды. В ней допустимо поставить другого лидера, но люди привыкли к тебе, и потому я замолвила за тебя слово перед Советом. Потому что ты ровно тот исполнитель, которого не хватало в моём штате.

— Ну вот, пришёл к тебе лидером Сопротивления, а ушёл мальчиком на побегушках, — хмыкает в ответ бывший генерал. И потом с ядовитым оттенком в голосе добавляет, — …Дакара.

Даже бровью не веду. Было бы из-за чего.

— Мне безразлично, насколько короток или длинен будет мой поводок к твоему ошейнику, — отвечаю.

— Я могу и оскорбиться, — говорит в ответ Найро с лёгкой улыбкой. — Мужское самолюбие, знаешь ли.

— Ты не настолько глуп, чтобы обидеться или не понимать ситуацию. Так я собираю тебе рюкзак, или ты летишь в новое интересное место с возможной перспективой роста по диверсионному направлению?

Он ещё какое-то время сверлит меня взглядом — на губах лёгкая улыбка, но в глазах железо, — и заключает:

— Лечу. Только объясни, зачем тебе самой это надо?

— А зачем ты на всё это время остался, хотя имел шанс уйти, ведь за тобой не следили и под замком не держали? — срывается у меня под странное ощущение, что я сейчас покраснею.

Смотрим друг на друга, как будто идём на таран, около полутора рэлов. Потом меня пробирает на улыбку, а Найро — на откровенный хохот.

— Встретились два одиночества, — заканчивает он, отсмеявшись. — Выложили одинаковые карты из рукавов и думают, как сохранить друг перед другом лицо. Короче, так — я лечу с вами, но доверять всё равно не буду. У меня такое правило.

— А у меня правило — никаких пассажиров на борту, а экипаж должен беспрекословно подчиняться. Так что ты зачислен в судовую роль… как это у вас называется, курсантом, и будешь молча исполнять все приказы, пока мы не прибудем на место назначения, — встаю. — И ещё, ничего личного. Личное мнение тебе подобных начинается там, где заканчивается радиус моего выстрела.

Наклоняюсь через стол к его физиономии.

— Я понятно объяснила? — говорю.