А сам так и пырится зелёно-карими глазами, словно я у него — инфузория под микроскопом. Что разглядеть пытается? Что должен разглядеть — вот, на шее болтается, но он до сих пор не заметил или не осознал.

— Кстати, хорошие у вас контактные линзы, — вдруг говорит он, щёлкая наощупь по кнопке первого этажа.

— Дополнительная защита от яркого света, плюс монитор компьютера, — отвечаю как можно спокойнее. — Что, сканирующая отвёртка подсказала?

— Глупо отрицать, — снова отпускает он фирменную улыбку. Какая-то она у него резкая, у девятой регенерации такая же была. Как по щелчку выключателя, от этого и выглядит искусственной. Особенно когда глаза не смеются.

— Кстати, Луони собралась к нам попроситься в гости. Не вози её, — говорю. — У нас системы безопасности слишком суровые, ТАРДИС снесёт ещё на подлёте.

— Знаешь, я один раз загремел в параллельную вселенную, больше не стремлюсь, — отвечает Доктор. — Старушке это слишком тяжело далось, еле выдрались обратно. Боюсь, повторный финт мне будет стоить парочки регенераций, хотя побывать у вас было бы чертовски интересно.

Прикидываю, что он имеет в виду. Всё-таки я подтянула некоторые свои пробелы в физике, и на базе «Центр», и тут, благо на Зосме-9 оказалось нерационально много свободного времени и два технаря под боком.

— Подзарядить двигатель собственной артронной энергией? — уточняю.

— О, да ты образованная, — отзывается Хищник. Не понимаю, с уважением, с иронией или с подозрением. Слишком сложно просекать его настоящие эмоции, слишком много масок.

— Я — житель междумирья, — отвечаю. — И немного разбираюсь в вопросе пересечения пространственно-временных континуумов… Послушай, пригляди за Адери и Герданом. Они, конечно, ребята флегматичные, но к старпому начали проявлять слишком много внимания здешние женщины. Может быть та же реакция, что и у меня.

Немного рискованно, но, как я уже не единожды отмечала, присутствие кровного врага под боком мобилизирует соображалку и сдерживает эмоциональные порывы.

Хищник снова долго смотрит на меня. И говорит под открывающуюся дверь:

— И всё-таки у меня дурацкое чувство, что я тебя где-то видел.

— Время — запутанная вещь. Может, ты меня и видел, а я тебя — ещё нет, — стараюсь говорить предельно спокойно, всё так же не отводя взгляда.

— Тыры-пыры, время-шремя… Теперь буду ломать голову, какого цвета у тебя на самом деле глаза.

— Не жёлтые, — отвечаю, выходя из лифта. Ну ведь действительно, не жёлтые, а жёлто-зелёные.

— Но и не серые? — цепляется он за мои слова. Как бы его послать, не отвечая на вопрос? О, идея.

— Кажется, у вас делают так, — говорю и показываю ему язык. — Бе-е-е!

Что бы там Доктор ни заподозрил, а я все мысли ему спутала этим жестом, если судить по промелькнувшему в глазах выражению. Дверь лифта начинает закрываться, и только тут Хищник спохватывается, что он-то ещё внутри.

— Эй!.. — звук удара по кнопкам. Жестоко он с аппаратурой.

— Езжай к Луони, — громко говорю я. — Ей там скучно. А мне на «Протон» пора.

И, сделав ручкой, марширую на выход. Нет уж, Доктор, я сегодня рассекречиваться не намерена, ты и так слишком опасные вопросы начал задавать.

Судя по звуку вновь закрывающегося лифта, мой совет принят.

— До встречи, коротышка! — доносится на прощание. Убила бы!..

Но… всё же он не сомневается в будущей встрече. Что ж, учитывая факт миссии мира и острую необходимость отыскать духа Талли, быть может, и встретимся.

Выхожу в главный холл. Навстречу со скамьи поднимается Бета. Доволен, как подзарядившийся с грозы магнедон, только что не искрится.

— Напугал землянина? — спрашиваю, естественно, на синтетическом.

Судя по ответной эмоции, ещё как. Даже подтверждения вслух не требуется.

Идём к выходу на стоянку.

— Доктор тебя подловил?

— Да, — отвечаю. — Он начал что-то подозревать, но ещё сам не знает, что. Думаю, узнаёт некоторые мои паттерны поведения, но его сбивает с толку непривычный облик. А я старательно усиливаю когнитивный диссонанс поведенческими заимствованиями у примитивов.

— Мы возвращаемся, — вдруг не в тему говорит врач. — Через двенадцать суток уже будем дома.

Да, прыжок отсюда займёт ровно столько, курс уже должен быть проложен.

— Двенадцать суток с талом на борту, — ядовито отвечаю ему. — Ты счастлив?

— Как ты говоришь, просто зашибись. Может, его просто усыпить, чтоб не маячил и не застил обзор?

Смотрю на него как можно более укоризненно.

— Я хочу, чтобы он пришёл сам. Своими ногами. И понял, что натворил.

— Забавляешься?

— Да, — а глупо отрицать. — К тому же ему всё равно не сбежать. И ещё, ты же любишь эксперименты. Мы соприкасались с низшими, но не допускали их в своё общество. Даже из гостиницы вышибли Найро на корабль, как только появилась возможность…

— …объективно говоря, там средства связи лучше, чем те, что мы притащили с «Протона», а ему надо было корректировать действия своих людей…

— …а теперь мы сможем посмотреть, как быстро очень догадливый тал сообразит, что мы из себя на самом деле представляем, — заканчиваю я.

— Ну да, — задумчиво соглашается Бета. — Тесный контакт с низшим существом… Это будет любопытно. Главное, чтобы он к Судиин не подходил.

— Он осторожный, — говорю, выходя из стеклянных раздвижных дверей госпиталя и нацепляя очки. — А знаешь, может, он и не догадается. Мы все сильно изменились за время, проведённое на Зосме-9. Научились наконец улыбаться, неформально разговаривать вслух, спокойно реагировать на низших, даже трогать друг друга без вздрагивания.

— А то, гипнопедию не обойдёшь, — вдруг с ехидцей сообщает Бета.

Что?.. Вытаращиваюсь в ответ — из-под очков не видно, но эмоционально должно чувствоваться. Медик ещё некоторое время выдерживает фасон и наконец сознаётся:

— Пока мы ещё сюда летели, я понял, чего ты хочешь от нас добиться. И когда зашла речь о гипнопедическом запрете на некоторые слова, я туда ещё кое-что от себя добавил. Знаешь, что самое любопытное? Несмотря на вложенный запрет формального общения, наш стратег почти сумел переломить внушение, подчиняясь твоему приказу.

— Ого!.. Так это твоя работа была? Почему не отчитался?!

— А зачем? — миленько улыбается этот гад. — Только эксперимент портить.

— Я не стану тебя покрывать перед командованием, — в конце концов, это единственная серьёзная месть, которую я могу себе позволить. Ещё раз промеж ног врезать — уже не тот эффект.

— Я сам за всё отвечу, — равнодушно отвечает врач. — Моё действие позволило частично снять межкастовые и дисциплинарные барьеры. Это ускорило формирование социума, что и интересовало научный отдел.

Нет, ну каков мерзавец. Мы работали, а он экспериментами развлекался.

— Да, кстати, — вдруг как-то очень подчёркнуто замечает Бета. И на ходу влезает в мой карман. А-а-а! Как он догадался?! — И ещё одно кстати, — теперь он бесцеремонно разворачивает меня за локоть и залезает в другой.

Три пачки сигарет летят в ближайшую урну.

— Всё, хватит. Промывка лёгких и детоксикация. И ещё, из твоего багажа и из твоей спальной капсулы я тоже сигареты выбросил.

Не могу сдержать разочарованный скулёж.

— Тебе Судиин настучала? — больше некому, я при ней наркотик в изголовье капсулы прятала.

— Я и сам предполагал, что ты так поступишь. Она только подтвердила, — и Бета ещё более издевательски-ласково добавляет: — Наркоманию, капитан, надо лечить.

— Да ты лечишь, как калечишь, — ворчу для порядку. Промывка лёгких… Звучит ужасно неприятно.

— Уйдём в прыжок, и я тобой займусь, — аж пальцами в нетерпении шевелит. Бр-р-р! — Да. Сигареты за трубопроводом мы тоже нашли и ликвидировали. А Найро сам пачку отдал.

Вот ведь мерзавцы, всё выгребли… Они, конечно, правы, но обидно. И ведь больше не удастся улизнуть, чтобы затовариться контрабандой. Остаётся только вздохнуть и начать морально готовиться к чистке организма. Мерзость… Я столько этих чисток пережила за первые два года эксперимента, ненавижу до дрожи. Даже не могу определить, что на самом деле хуже — тестировать яды или потом выметать их из каждой клетки тела. Ведь и такое мы в лаборатории творили. ПДК токсинов, действие болезней — надо же было проверять устойчивость нового организма к любым неблагоприятным факторам, а не только к физическому воздействию.