Таген послушно выметается, как провинившийся юнец на гауптвахту, бормоча извинения. Я с любопытством жду, вмажется ли он кормой в кого-нибудь в коридоре, пока будет закрывать за собой дверь, но увы, там только знакомый котелок мелькает, а это скучно.

Беру ручку из письменного прибора — приходится немного потянуться, — ещё раз пробегаюсь взглядом по тексту обоих договоров.

— Где надо писать и какая есть ваша формулировка для вступление договор в силу? — спрашиваю, потому что не наблюдаю местного стандартного окошка для отпечатка пальца.

— Мы подумали, что между детьми Скаро можно придержаться и более традиционных обычаев, — замечает Элидан. И вот тут я понимаю, где засада.

«Бета! — мысленно кричу в полной панике, даже не в приват. — Насколько наша ДНК похожа на ДНК истинного далека, а насколько — на каледов?! От меня требуется оттиск кровью под договором о передаче Скаро, и если они её пошлют на анализ…»

Бета размышляет целых четыре десятых рэла.

«Нет, не определят. Если, конечно, Доктор нос не сунет — он может заподозрить. Отдельные группы триплетов выдают нас с головой, но надо знать, где искать. В целом прототипы слишком сильно изменены…»

«Процент риска?»

«Один к одному. Или опознают, или не опознают», — очень ёмкий ответ.

«Советую не рисковать», — тут же втыкает Альфа.

Оставшиеся три десятых доли рэла я взвешиваю все «за» и «против», поднимая взгляд от бумаги на Элидана.

«Мы рискнём, — отмысливаю остальным. — Потому что далеки бы так не поступили».

— Нож? — спрашиваю, стараясь подчёркнуто не слышать возмущение стратега. — Или другое острое? Наши предки отпечатывали кровь на подпись.

Он извлекает из бювара две небольшие упаковки, в которые было бы удобно убрать мини-лезвие или иглу:

— А мы до сих пор так делаем.

Пожимаю плечом и протягиваю ему руку:

— Мы есть давно нет, — как-то я совсем искорёжила интергалакто, — поэтому опыт тоже нет, сделай сам, я отпечатаю.

— Сперва подпишем, — кивает посол, беря вторую ручку.

Один экземпляр, другой экземпляр, укол в палец — проклятье, не удалось не вздрогнуть, — расплющиваю по багряной капле на каждой из своих четырёх подписей. Сую палец в рот. Может, хоть вкус собственной крови успокоит? Мне эти вырисовывания перед белобрысыми выродками дорого даются, всё сложнее и сложнее держать себя в руках. Лезвие, которым мне продырявили палец, практически наверняка уедет в лабораторию. Но ёрничать на эту тему совершенно неохота, мол, попросили бы, я бы вам в пробирочку-то нацедила.

«Капитан, — вдруг снова возникает Бета. — Ты рано поддалась панике. Если бы им был нужен образец нашей ДНК, они бы его легко добыли раньше, с посуды. Или поискали бы на ковре или койках наши волосы, пока мы отсутствовали в гостинице».

Варги-палки. Мозг. Ты выключился совсем, забит агрессином и адреналином.

«Да, я ошиблась, зря подняла тревогу».

«Ты правильно её подняла, — замечает Альфа. — Мы проверили нашу бдительность и способность быстро просчитывать нестандартную ситуацию».

«И выяснили, что все, кроме Беты — тупая десантура», — заканчиваю я. Уф, прямо отпустило. А то как задумаешься, на какие бы запчасти меня развинтил Император, если б Хищник или талы обо всём догадались…

«Я тоже тупица, надо было сразу сообразить и тебя успокоить».

«Утешил».

«Дипломатическая миссия дилетантов-параноиков», — заканчивает Дельта, пользуясь дистанцией — ей сейчас никто при всём желании по шее не выдаст. Да, в общем, и не за что, мы действительно дилетанты, ни у кого нет опыта в переговорах. Даже боевой опыт есть только у меня и Дельты. Альфа штабной, Бета учёный, а Гамма слишком молодой, не успел ещё. Глупое совпадение, что повоевали только девчонки, но не могу не улыбнуться. Думаю, потому нашу технарочку так и клинит на стрельбе по живым целям, что она участвовала в операции 1963-го. Толком не успела войти во вкус, как кое-кто небезызвестный отбил Око Времени и сорвал всё дело*. Хуже нет, чем вот так недострелять — словно порцию омлета из голодного рта вытащили. В заваруху с Часами Вечности ей уже попасть не свезло, да, может, и к лучшему, там было меньше уцелевших.

Наконец, выходим из кабинета, все трое — Элидан с чувством удовлетворения, я со своей заветной папочкой, Ралендо с палочкой. Всем спасибо, все свободны, я бы прямо сейчас отсюда гравиплатформу скрутила до «Протона», и домой. Жаль, что нельзя. Надо соблюсти так называемые приличия и побыть до конца праздника, откушиваясь шоколадками с глюкозкой и уповая на инъектор в кармане Альфы. Хотя лучше воспользоваться ситуацией и налопаться родных фруктов, которых тут хватает. Хочу лууму. Много, много сладкой липкой луумы, порезанной на кусочки и политой чем-нибудь типа взбитых сливок. А ещё лучше, сгущёнкой. Но мечтать не вредно — меня тут же подрезают Котелок с Недоумком и берут в оборот.

— Сестра в больнице, врачи говорят, что ты её с того света вытащила.

Пожимаю плечом, мол, и чего? Смотрю на Доктора.

— Твой друг. Сильное поражение, кора головного мозга, электрический ожог, — не хочу, но опять приходится коверкать интергалакто. Вокруг слишком много лишних ушей. — Верленд говорит, восстановимое, но надо много работа. Сейчас сделает, два сутки надо, но потом чтобы самому заниматься, курсы лекарств, не забрасывать. Или к пятьдесят года ослепнет, оглохнет, может быть частичный паралич. Врач схему даст, что как делать. Понял?

— Понял, — хмуро отзывается Хищник.

— В госпиталь могут быть проблемы, если поле снова выключает. Шакри хотят давить на тебя, Луони удобная как заложник. Более ценная, потому что его сестра, — киваю на принципиально игнорируемого Тагена, — можно дважды давить.

— Это я тоже понял, — отвечает Доктор.

— Молодец, — говорю, подпустив в голос сарказм. Не удержалась. — А теперь расскажи. Понимаю «девочка», понимаю «энергия». Что значит, «анимешная»?

Действительно, замучил вопрос, да всё как-то не складывалось уточнить.

— Мне тоже интересно, — вдруг говорит Таген.

Хищник смотрит на нас, то ли недоверчиво, то ли насмешливо. Потом не выдерживает и с оттягом прыскает. Эта манера — что-то новенькое, такое ни одна знакомая далекам регенерация не вытворяла.

— Да так, — взяв себя в руки, говорит он. — Со мной до вашей компании, — кивок на Тагена, — путешествовала одна прожжёная отаку из Японии 90-х. Ну, это древняя страна с Сол-3.

— Отаку? — уточняю я. Можно было б влезть в базу, благо наводящие данные дали, но встанет вопрос, отчего я вдруг сделалась такой эрудированной.

— О, это целая субкультура, — и по интонации понимаю, что Доктор сейчас начнёт читать лекцию. — В Японии рисовали особый тип мультфильмов, рассчитанных не на детей и не на взрослых, а на подростков и юношество. Их там называли «аниме» — кто говорит, от английского «animation», кто — от французского «dessin animé». Был период, когда молодёжь всей планеты сходила по ним с ума. Ну а самых упёртых фанатов в той же Японии называли «отаку». Кстати, напомните мне — больше никогда в жизни не путешествовать с этими психами, а то: «Полетели в следующую субботу, там новая серия «Сэйлор Старз» выйдет», или «Как тебе мой новый косплей?» — это поначалу забавляет, но потом, когда удираешь от вооружённых до зубов киберлюдей, а твоя подружка путается в кринолине платья какой-нибудь мультяшной Марии-Антуанетты и вопит: «Ай, я парик потеряла!» — это начинает напрягать…

— Но почему ты дал мне такое определение? — от потока запутанной и не совсем понятной информации, где добрая треть слов требует дополнительной расшифровки, мозг грозит выключиться, а глаза — скатиться в косинус.

— А, очень просто. Я тебя как увидел, так и подумал — о, майор Кусанаги с экрана телевизора сошла**…

Надеюсь, на моей физиономии сейчас не слишком видно слово «уничтожить»?..

— Не поняла вообще, — говорю.

— А ты знаешь, что такое «мультфильм»? — спрашивает Таген, пытаясь завоевать хоть каплю моего внимания.