— Нет.

Действительно, не имею малейшего понятия, но стало любопытно.

— Ты — тот тип боевой подруги, о которой мечтает каждый паршивец Вселенной. Я бы позвал тебя с собой, но у тебя аппетиты под стать своему типу. А я не могу предложить тебе столько, сколько может тебе предложить твой собственный народ. Вот об этом и жалею. А то б позвал. Веришь, Дакара?

А я б тебя послала. Или б сразу пристрелила. Но ради прозвища «Дакара», так и быть, пока спущу твои слова на тормозах.

— Кстати о Дакаре, расскажи мне, почему она в вашем пантеоне одна-единственная черноволосая? Смысл эпитетов «многорукая, многоногая, многоголовая и многоглазая» понятен — это ловкая, быстрая, умная и внимательная. Но ещё и черноволосая?

Слышу насмешливое хрюканье.

— Ну надо же было древним сочинителям как-то показать, что она была очень некрасивой.

— Некрасивой? — поворачиваюсь вслепую на голос. Интересный ассоциативный ряд.

А Найро в открытую смеётся.

— Видимо, наши предки считали соседей с Далазара и Даррена недостаточно соответствующими их эталонам красоты. Есть предположение, что она оттуда и позаимствована, уж слишком выпадает из общего ряда. Только я не силён в деталях старых легенд. Другому учился.

— Это ты додумался до такой глупости, как заложник?

— Я что, кретин? — мой вопрос, якобы невпопад, совершенно не выбивает Найро из гамачка. — Я им говорил, что это плохая тактика. Но они почему-то очень резко захотели, чтобы я забрал сестрёнку посланника прямо сейчас и немедленно, даже корабль были готовы угнать.

— Отличная тактика против сумасшедшего Повелителя Времени с сумасшедшей ТАРДИС, — я даже не пытаюсь скрывать иронию.

— Знаешь, у них какое-то совершенно другое мышление, поэтому всё, что для нас очевидно, им вообще не понятно, — задумчиво отзывается тал.

Киваю. Серебристо-зелёные пятна делаются всё слабее, в них проступает краснота, сквозь которую мечутся какие-то невнятные тени. О, зрение потихоньку включается.

— Послушай, — говорю, — они с самого начала хотели именно её захватить?

— Ну да. Или, постой, что ты имеешь в виду — с начала нападения на спутников рыжего, или…

— Или.

— Нет. Тогда — нет.

Выдыхаю с облегчением.

— Самое худшее — такие непримечательные и абсолютные дуры, по одиннадцать в десятке, которые вдруг оказываются ключевыми фигурами, — а сама вспоминаю наши хроники и некую женщину по имени Донна Ноубл.

— Ты имеешь в виду, что она — та, кого они разыскивают?! — напрягается тал.

— Я действительно это подумала. Но если, ты говоришь, они не с самого начала на неё нацелились, то это не она. Им просто нужен был кто-нибудь, чтобы подстраховаться от удерживающего поля, а как заложник, она ценнее второго спутника, потому что ещё и сестра политической «шишки».

Он некоторое время молчит, потом говорит невпопад:

— Насколько приятнее, когда ты не коверкаешь речь, как дикарь, и не путаешь ударения. Хотя над интонацией надо бы поработать.

— Что ты теперь намерен делать? — спрашиваю так же невпопад. — Ты в довольно скверной ситуации.

— Спасибо, что напомнила, — хмыкает он. — Это всё трава, прорвусь. Для начала раздобуду комп — надо восстановить связь со своими. А там посмотрю по ситуации.

— Тогда я найду тебя через сеть, — отвечаю и не удерживаюсь от глупого вопроса. — А почему «трава»?

— Потому что, — отвечает он со своей обычной жёсткой улыбкой. Я её, оказывается, научилась определять по голосу. Хотя… Этот голос обманчивый, кто знает, что там на лице? Не вижу. Но выжидательно постукиваю ногой. Я не привыкла, чтобы мои вопросы к низшим так откровенно игнорировались.

Найро, видимо, догадывается, что его ответ меня не удовлетворил.

— Так, застряло в голове со школьной скамьи, — говорит. — Наизусть уже стишок не вспомню, но кратко так: история, империи, войны и примирения, культурные ценности и научные достижения — всё уходит, рассыпается и затягивается травой, только она и останется в итоге на нашем месте. В общем, «всё уйдёт, всё умрёт, всё травою зарастёт».

А, понятно, очередные бесполезные метафоры бесполезного планктона. Киваю и говорю уже по делу:

— Отпишу тебе сегодня вечером.

— Буду ждать, — соглашается тал. Я вижу смутный силуэт, встающий со скамьи. Уходить собрался, что ли? Ему тут рассиживаться действительно не стоит, я вообще не очень понимаю, зачем он вернулся, когда надо было быстро убегать. Таген же, небось, поднял крик на всю систему безопасности Ассамблеи, тут сейчас толпа полиции будет. Но не унижаться же до ещё одного дурацкого вопроса?

Снимаю ветровку и протягиваю в его сторону:

— Тебе это нужнее.

— А ты не замёрзнешь в своём нижнем белье? — с сомнением интересуется Найро.

Ой.

— Откуда ты знаешь?..

— Знаю что?

— Что я в… таком виде? — он что, каким-то образом следит за нами? Как?!

Пауза. Почему-то кажется, что она нужна только для того, чтобы поднять градус насмешки в голосе тала:

— То, что ты обычно носишь, похоже на форму. А это похоже на то, на что похоже. Ну и что логично предположить?

Сжимаю кулаки — за слово «логично» Найро просто испепелить хочется, чтобы даже ботинок не осталось! Он ухитрился его произнести совершенно на наш манер! Но нельзя выходить из себя на глазах этой умной мрази по столь незначительному поводу.

— Выскочила в чём была, — отвечаю как можно равнодушнее. — Мне всё равно, в каком виде разгребать дерьмо, веришь?

— Верю, Дакара. Верю, — серый силуэт странно двигается — наверное, натягивает ветровку. — Так ты не ответила на мой вопрос. Не замёрзнешь?

— Нет. Я умею регулировать свою температуру.

— Тогда свяжемся через сеть, — отвечает он и быстро удаляется.

Выдыхаю. Ну и денёк выдался, агрессин в крови уже ничем не уронить, а мне ещё с талами предстоит вести переговоры. Закрываю глаза и продолжаю сидеть, молча слушая дождь и стараясь успокоиться. Ненавижу эту миссию. Ненавижу эту планету. Ненавижу эту вселенную. Уничтожить всё до пепла. Нет, так, чтобы пепла не осталось. Нет, так, чтобы все измерения свернуть в изначальную точку координат и её дезинтегрировать. Меня уже тошнит от неудовлетворённой ненависти. Был бы рядом кто-нибудь свой, было бы спокойнее.

Отдалённый стук ботинок по дорожке. На мониторе всплывает знакомый номер.

— Капитан! — Дельта подбегает почти вплотную. Слышу её запыхавшееся дыхание и невольно думаю, а полезно ли ей теперь так носиться. — Я отнесла пушку и вернулась за тобой. Зрение восстановилось?

— Почти, — отвечаю. Потом немного думаю, взвешивая обстоятельства, и всё же протягиваю ей руку. — Проводишь?

Мокрая горячая ладонь берётся за мою, и это гораздо приятнее, чем похожий на наручник захват тала.

Мы бредём по парку под проливным дождём, держась за руки. Несколько дней назад одна мысль об этом выбивала меня из гамачка, но сейчас я, кажется, начинаю понимать, для чего нужен тактильный контакт — пережитое помогло.

Для того, чтобы кто-нибудь удерживал от ненужного шага.

Для того, чтобы не чувствовать себя одной.

====== Сцена девятнадцатая. ======

Приём в честь какого-то национального блондосского праздника — это всего лишь в два раза тоскливее, чем обычное заседание Ассаблеи. Ну, может, в три. Особенно в приватном обществе элитных выродков со Скаро, впихнутом в ограниченное пространство дома посла галактики Антарес. Оружие при себе держать нельзя, агрессию проявлять нельзя, зачистку талов проводить нельзя, уничтожить слово «нельзя»!!!

Приглашали нас всех, но Дельту всё же пришлось оставить в гостинице, а Бета торчит на «Протоне», ковыряется в мозгах землянина. От него в кармане плаща Альфы лежит подарочек, экстренная помощь на случай моего срыва — инъектор с заряженной ампулой эмоционального подавителя на базе гормонов, сразу на пять кубиков, а у меня от него же — две сигареты и пачка глюкозы, тоже для успокоения нервной системы.

Как оказалось, у нас есть отличная отмазка для отсутствия двух членов экипажа — посланник уже успел раззвонить соплеменникам о дневном происшествии, так что ситуация с Бетой вообще понятна без объяснений, а насчёт Дельты мы сказали, как и собирались — якобы ей подурнело в связи с ожиданием пополнения, нервами и общим токсикозом. Заодно это объясняет и старательно закрашенную ссадину на скуле — я приложилась об гравий заметнее, чем думала, и наша техничка потратила больше скарэла, чтобы замаскировать повреждение.