Полный текст, сброшенный Дельтой так некстати, гораздо длиннее, но именно этот абзац едва не выбивает меня из гамачка. Знаете, что в нём самое страшное? Не то, что он, совпав с моими размышлениями, указал на очередную выгоду маленького роста, и не то, что сервы начали активно думать, отодвигаясь от Общей Идеологии. И даже не мысль о том, что из меня могут сделать мамочку на радость Каану-пророку. Страшнее всего коротенькое слово «игра». Далеки. Не. Играют! В моделирование отношений! По ролям! Единственный зарегистрированный случай игры, когда далек пытался изобразить из себя что-то кроме далека — это инфицирование человеческим фактором. Кадры исторической хроники, позор позорный, три экспериментальных образца, катающихся паровозиком вокруг балдеющего от такой картины Хищника. Когда надо взбодриться насчёт идеологии, самое оно прокрутить перед мысленным взором. Сразу агрессинчик в крови подлетает и хочется разнести всё в кварко-глюонную пыль на полсотни световых лет вокруг.

Возможно, Дельта, я не женственная. Зато эффективная. Ты в силу своих маленьких мозгов наслаждаешься процессом и, сама того не замечая, съезжаешь с катушек, превращаясь во что-то невнятное, а мне, как далеку, нужен результат, и я буду работать только на него — и сейчас, и всегда.

Протягиваю пригласительный билет первому встреченному существу, которое можно расценить как швейцара или охранника. Сзади гудит Фратшах:

— Келент, леди со мной.

— Капитан в кои-то веки с леди? — по-свойски улыбается тот, козыряет нам обоим и сдвигается с дороги. Даже спрашивать не хочу, что подразумевается под этим комментарием, уж очень он двусмысленный.

Интерьер, вопреки ожиданиям, оказывается далёким от космической темы. Обидно, я ошиблась. Тихо оглядываюсь вокруг, прикидывая внутреннюю планировку и возможные пути для отступления. Мы минуем небольшой вестибюль, в котором мои врождённые рецепторы излучений регистрируют неопределённое сканирование. Ага, проверка на вооружение, вряд ли что-то другое. Ну-ну, ребятки, попытка засчитана, аппаратура не задымилась? На мне ж любой сканер подавится, особенно металлоискатель, даже если заставят полностью раздеться. Не могу же я выковырять из себя весь металерт.

Впрочем, ко мне так никто и не придрался. Видимо, сверху оружие не обнаружили, а остальное списали или на облучение, или на что-то ещё, или просто узнали и решили не связываться. Я ведь уже не такая неизвестность, как несколько дней назад — пришлось дать с десяток интервью для разных каналов галактических новостей и поработать языком на двух политических пресс-конференциях, так что моя симметричная физиономия засветилась на центральных каналах. От ток-шоу я пока отбрыкалась. Возможно, всё-таки придётся решиться хотя бы на одно подобное действо, надо поддерживать позитивный образ в умах обывателей. Масс-медиа — лучший способ обмануть планктон, если ими грамотно пользоваться. Вот только без Альфы я на ток-шоу не полезу, а то сваляю какого-нибудь дурака, и операция пойдёт насмарку.

Краем уха слышу, как Фратшах что-то объясняет про клуб и чем они тут занимаются, но я уже сильно больше занята отслеживанием присутствия Древних. Странно, но мой фильтр сейчас ничего не засекает, даже вокруг вельтрочни. Гм. Это что, вероятный противник понял, что мы его определили и опознали, и непрозрачно решил намекнуть об этом? Или я чего-то не догоняю? Эта мысль так сильно занимает мою голову, что я сама не замечаю, как оказываюсь за столиком, застеленным скатертью в красные квадратики. Ах, нет, это называется «в клетку». Поднимаю взгляд на Фратшаха, касаясь пальцами рисунка:

— В литературе читала, символ домашнего уюта?

Он лыбится во все свои клыки, опускаясь напротив:

— Именно. Ты, должно быть, ожидала, что внутри всё будет, как на корабле?

— Сперва, — соглашаюсь, ещё раз окидывая взглядом зал, в котором мы находимся. Кажется, он больше соответствует термину «ресторан», а не «кабак» — тут много свободного пространства, столики, даже эстрада с настоящими музыкантами. Вдоль стен устроено что-то вроде наполовину изолированных кабинок, одну из таких мы и заняли. Народ свободно перемещается, болтает, такое ощущение, что все знают или друг друга, или знакомы через вторых-третьих лиц. Обращаю внимание, что в зале не накурено. Наверное, для космонавтов это вообще не очень характерно — жечь кислород об отраву. Ну и не для всех годятся употребляемые для курения травы и химия, тут слишком много разных рас с разным обменом веществ. Кому-то удовольствие, а кому-то яд смертельный. Наверняка где-нибудь в клубе есть специальные курилки, ведь кто-нибудь точно страдает пороком, знаю я этих низших. Вот и замечательно, что всё это не прямо тут, а то мозг ещё отключится от никотина или какой-нибудь дряни позабористей, и что я под это дело натворю, даже ИВСМ не рассчитает. Как-то не хочется ни пьяного далека, вытанцовывающего вальсы на столе, ни горы трупов, перемешанной с руинами здания…

Кстати, странно. Почему-то мне не удаётся сосредоточиться на деталях. Мысль постоянно перескакивает, никак не может остановиться. Это надо обдумать, и быстро, но Фратшах словно чует и снова меня сбивает:

— Малый зал оформлен в корабельном духе, специально для дизадаптантов, уже не способных наслаждаться домашним уютом. Сегодня, кстати, должен быть неплохой концерт. Раз ты интересуешься культурой других рас, читаешь нашу литературу, то, возможно, и музыка тебе тоже интересна. А живое исполнение ничто не заменит. А теперь, чем старый звёздный волк может угостить молодую звёздную волчицу?

Ах, как тяжело было бы Дельте в этот момент! А мне даже задумываться над ответом не нужно.

— Мороженое, — говорю. — Фруктовое. Вот столько.

И показываю руками объём с миску среднего размера, чем вызываю у капитана невнятное бульканье, похожее на задавленный взрыв смеха. Пустяки. Хорошо смеётся тот, кто смеётся последним и без последствий. Чем несерьёзней я произвожу впечатление, тем проще мне лгать и дальше. Что я там такое важное подметила и хотела обдумать?..

— Что ж все девчонки-то любят сладкое… А кроме мороженого?

Пожимаю плечом.

— Безразлично. Твоё усмотрение. Ты видел, мы есть вегетарианцы, остальное не есть важное.

Капитан невозмутимо подзывает официанта. Очень скоро передо мной оказывается огромная порция мороженого, увенчанный шапкой взбитых сливок безалкогольный коктейль и тарелка с фруктами, где среди всякой экзотики я не без удовольствия замечаю клубнику. Капитан ограничивается порцией какой-то немыслимой фигни, видимо, с родины, и высоким стаканом с люминисцентной зелёной жижей, от одного взгляда на которую у меня сводит желудок. Хорошо хоть, всё это не очень сильно пахнет. У меня и без того улыбочка такая, словно болят зубы, а тут вообще пришлось бы держать лицо ложноручками и ложноножками.

Именно официант с нашим заказом и позволяет мне наконец понять, отчего мысли скачут галопом. Эх, мороженое, клубника… Ладно, фомальгаутская дылда, подлизался. Если я тебя буду убивать, а не Альфа, пристрелю быстро, обещаю. Хотя не думай, что я не умею считать до трёх. Получи залп в спину:

— Взятка принята, — сообщаю вслух, макая клубничину в шапку взбитых сливок на коктейле и облизывая её. — Теперь говори, зачем на самом деле позвал. Ты не ради музыки. Ты что-то хочешь знать. Здесь есть ещё кто-то, не знаю точно. Сильный, как это, фильтр для восприятие, не могу пробить сознание. Но тот, — киваю в сторону проходящего по залу официанта, — принёс три бокала, а сейчас два. И я иногда выпадаю из реальность, отвлекаюсь на пустяк. Это есть эффекты влияние на сознание, гипнотический отвод взгляда, это, морок головы.

Насмешливо закидываю ягоду в рот. Подавись своей люминисцентной жижей, не обманул.

— Ну, кочевница, ты сильна, — с уважением отвечает Фратшах. — Я хоть и знаю, что тут фильтр, и то иногда теряю своего друга из виду. Он очень хочет с тобой поговорить. Ты извини за эту штуку с конспирацией. У него есть враги, вот он и маскируется, когда выходит в город.