— Как давно? — вот и всё, что я могу хрипло выдохнуть.

Круглые глаза реакторного техника круглеют ещё больше, наполняясь ужасом. Гамме тоже страшно, но он делает шаг вперёд, и я даже не могу понять, для чего больше — перетянуть на себя моё внимание или, что ещё хуже, прикрыть Дельту от моего взгляда. Мы стоим все трое, испуганные друг другом, а вокруг нас медленно осыпается осколками Общая Идеология.

Молчание затягивается. С трудом размыкаю губы второй раз:

— Как давно начала формироваться персональная привязанность? Отвечать!

Гамма проглатывает комок в горле:

— Неизвестно…

— Что. Значит. Неизвестно? — страх вдруг начинает тихо подменяться ледяной яростью, и я не узнаю свой голос, резко ставший тихим и невероятно спокойным, так противоречащим вскипающему бешенству.

— Это само собой получилось, — лепечет Дельта с видом: «Варги-палки, спалились». — Мы всё время рядом, много общей работы, и…

— Меня не интересуют оправдания, — ещё тише отвечаю я. — Вы скрыли это от общества, хотя обязаны отчитываться о каждом действии и каждой эмоции. Позже я определю, что делать с вашим отклонением.

— Ты тоже скрывала, — вдруг заявляет Гамма. На-адо же, кто-то рискует огрызаться?

— Я не скрывала, а сообщала своевременно, когда это было нужно и то, что было нужно с учётом ваших рангов и допусков, — проговариваю в ответ, непроизвольно сощуриваясь. — Фаворитизм преследуется по закону, но дело даже не в этом. Вы… — ярость внезапно сменяется усталым бессилием, маловат запал оказался. — …мать моя радиация, вы что, сами не понимаете, что между вами формируется сексуальное влечение по образцу низших?! Вы в полушаге от человеческого фактора, идиоты!

В полном раздрае сажусь прямо на дорожку, скрестив ноги, и подпираю лоб ладонью. Вот и всё. Я это озвучила. И понимаю, что права. Адаптация — штука сложная, а сервы по причине низкого интеллекта склонны попугайничать. Оказались среди низших, моментально насмотрелись, и тут же личная привязанность переродилась в нечто более грозное. Ну виданное ли дело, влюблённые далеки?! Это же то, что планировал Хищник, это же смерть нашей цивилизации! Что следующее — розовые слизеры в сиреневых цветочках и «пацифик» на каждой переборке?!

Похоже, сорвавшиеся у меня откровенные слова выбили сервов из колеи так же сильно, как меня — их поведение. Стоят и молчат, паршивцы.

— Так, — наконец, заключаю я. — В лаборатории должны знать всё, что у нас происходит. Поэтому начиная с сегодняшнего дня, дважды в сутки по три скарэла вы будете писать подробный отчёт о том, как у вас всё началось и развивается. Дословно. Не обсуждая и не сверяя друг с другом написанное. И ничего не скрывая. Я специально даю вам много времени на то, чтобы вы всё тщательно вытащили из своих мозгов и проанализировали как следует. Каждую часть отчёта — мне лично в манипулятор. Это приказ. А теперь — зачем вы вообще сюда пришли?

— По заданию, — мямлит Гамма. — Адери прислал.

Поднимаю на него усталый взгляд. Как же меня всё задолбало. Даже расслабиться толком не выходит, сразу что-нибудь случается, одно хуже другого. Самое страшное в конкретно этом происшествии, что раньше я в остальных прототипах видела крепкий тыл. А теперь, с этими двумя… Кому следующему мозг вынесет? Альфе, Бете или сразу мне? И что доложить наверх? Это же ЧП, ставящее миссию под угрозу куда большую, чем присутствие Доктора. Далеки, инфицированные человеческим фактором. Причина Первой гражданской.

Надо будет с Бетой посоветоваться. Он медик, он хотя бы должен понять, что вызвало такой жуткий эффект. Потому что я уже не понимаю.

— В чём конкретно состоит задание?

Дельта вытаскивает из кармана комбинезона небольшую прямоугольную коробку, в каких мы получили со склада солнцезащитные очки, и присаживается рядом со мной на дорожку. Вид у неё, как у нашкодившего Пашки Скворцова.

— Адери сообщил, что обдумал твои слова про недостаточное количество визуальных проявлений нашей культуры, экстраполировал на другие органы чувств, обработал базу данных по далам и твои старые исследования по Сол-3, и вывел ещё один метод, кроме «фенечек».

Меня уже хватает только на то, чтобы вопросительно приподнять бровь.

— Музыка, — говорит Гамма. — Простейшие формы жизни называют это музыкой.

— Мы сконструировали примитивный инструмент для извлечения необходимых звуков, — Дельта проворачивает коробку в пальцах. — Хотели протестировать на открытом воздухе.

Музицирующие влюблённые далеки в розовых слизерах. Финиш. Что с нами, прототипами, происходит? Всё-таки влияет ДНК диких предков? Ведь это всё — атавизмы. И они набирают обороты.

— Адери допустил ошибку. Музыка завязана не только на физике и алгебре, но и на воображении. Низшие способны видеть в ней образы и стараются их передать остальным через акценты звучания.

— Он нас об этом предупредил. Именно поэтому был выбран электронный инструмент. По мнению примитивных существ, электронное звучание менее выразительно.

— Хорошо, — хмуро говорю, поднимаясь и отряхивая плащ. — Пойдёмте, я послушаю, что у вас выходит.

Это совсем не то, что я хотела бы им сказать, но это то, что я должна сделать. Мари пыталась донести до меня теорию музыки, заставляла слушать ритмичные шумы, созданные на её планете. Попробую понять, что из Альфиной затеи получается. И что вообще за инструмент они сгенерили и что именно в качестве репертуара взяли. Сервы смущённо переглядываются, но покорно плетутся за мной следом к тихому маленькому пруду на ближней боковой аллее.

Я устраиваюсь на скамье рядом с живой изгородью, а Дельта и Гамма предпочитают усесться прямо на облицовку пруда. Технарь кладёт коробочку себе под ноги и щёлкает выключателем. В небо ударяет веер разноцветных лучей, и теперь я понимаю, что они собрали действительно очень примитивный инструмент, значащийся в моих базах, как «лазерная арфа». Рабочий лазер свинчен с излучателя. Фотоэлемент вытащили из какого-нибудь видео-жучка. Звуковой синтезатор сделали из портативной рации, и с неё же сняли аккумулятор. Работы даже мне на два скарэла, а сервам-технарям вообще, как ложноручкой об гашетку.

Дельта, прижмурив глаза, разминает пальцы, натягивает перчатки и принимается перекрывать ладонями лучи. Надо же, высоту звука можно регулировать высотой руки — хороший фотоэлемент взяли, мерзавцы, сделали полноценный инструмент с несколькими октавами. Вот только движения у нашего серва слишком механические, слишком искусственные, есть в ней нечто от древних земных роботов-автоматонов, игравших по заданной программе. И звук получается, наверное, не очень — во всяком случае, в нём нет ничего похожего на то, что заставляла меня прослушивать Скворцова. Формулирую для себя — пулемёт и рогатка, они примерно так же различаются, как записи Мари и то, что выходит у Дельты.

— Хватит, — говорю через пятнадцать рэлов. — Судиин, ты очень плохо играешь. Видно, что для тебя это — неестественное занятие. Или заставь себя внутренне расслабиться, или прекращай извращение.

Дельта, убрав с лучей руки, уставляется в грунт. Сидящий рядом Гамма, похоже, что-то хочет сказать, но никак не решится.

— Я слушаю? — говорю ему.

Он ещё немного мнётся, грызя дужку вытащенных из нагрудного кармана очков, потом всё же сообщает:

— Ты её пугаешь.

Подумайте, тоже мне. Как нашкодить с человеческим фактором, так это не страшно. А как командир за это пригрозил ложноручки на излучатель навернуть, так сразу испугались.

— Судиин сама не может за себя сказать? — отвечаю. — Хватит. Сидите, репетируйте, только учтите — если вас с такими лицами и такими деревянными движениями заметят, то нас всех немедленно объявят киборгами. Я понятно объяснила?

— Да, — кивает Дельта. — Командир Зеро, ты очень сильно разозлилась.

Вот только мямлянья её не хватало.

— Я в гневе. Но не только на вас — ещё и на себя, что упустила происходящие с вами изменения из-за своего дурного любопытства. Ваша близость стала заметна, когда мы передислоцировались в гостиницу. Её надо было сразу же пресечь, но вместо этого я решила понаблюдать и позволила вам ещё двое суток ходить парочкой, подсматривать за низшими и перенимать их поведение. Теперь будем разбираться, что с вами происходит, все вместе. Это серьёзная девиация, но хорошо, что она выявлена.